Сюзанна Кулешова - LOVEЦ

• Название: LOVEЦ
• Автор: Сюзанна Кулешова
• Жанр: Альтернативная история

---

Тёплым, почти летним майским вечером, в самом начале цветения сирени, когда природа замирает в ожидании буйства, и возможны любые сюрпризы: от ливней до заморозков, Виктор, встревоженный, как предгрозовое небо, явился Павлу.

– Я вчера видел Гнедина.

– Кого?

– Ты знаешь мою память, я не мог ошибиться. Правда теперь он Васильев.

Гнедин учился на пару лет раньше по их же специализации и был лучшим на своём потоке. Дважды победитель международных студенческих олимпиад по физике, он мог не задумываться о месте работы после выпуска – крупнейшие университеты мира ему предлагали своё сотрудничество. И он сделал выбор, лет через десять после окончания учёбы. И уже собирался уехать, но вдруг исчез. Через некоторое время пошли слухи, что молодой учёный, радостно отмечающий свой успех, оказался несколько невоздержен и в какой-то пьяной компании был тривиально избит до потери памяти. Друзья ещё пару месяцев посещали его в больнице, но потом он был переведён в какую-то закрытую клинику, и что происходило в его жизни дальше, уже никто достоверно не знал. Поговаривали, что он не выжил.

– Ты говорил с ним? – голос Павла был абсолютно спокойным, только складка между бровей стала глубже.

– Да. Как с Васильевым. Он мог бы первое время быть твоим руководителем. Как старший по званию.

– Даже так?

– Васильев занимается тем же, чем и ты. С некоторых пор. И продвинулся почти вплотную к тебе. Ему только шариковой ручки последней модели не хватает. А начальник его – не Соловьёв.

– Вот как? Уж не Александр ли Филиппович?

– Он самый. Генерал. Паша, тебе много осталось?

– Не более, чем на месяц.

– Менее.

– Понял. Значит, менее. Витя, я думаю, нам лучше разругаться вдрызг прямо сейчас. И тебе больше не приходить сюда. Никогда.

– Тебе не нужна помощь?

– У меня есть Богдан.

– Не боишься за него? Странно, что они до сих пор не воспользовались случаем…

– Они не могут. Не имеют доступа. К третьему миру.

– Что?

-Ты понял.

Они некоторое время смотрели друг другу в глаза. Потом Виктор резко повернулся и пошёл вон из дома Павла. В дверях он остановился. Спросил, не оборачиваясь:

– Ты наркотой не балуешься?

– Что?

– Проверяй карманы почаще и ящики.

– Спасибо.

– Прощай. – И Виктор, оставив в прихожей на столике телескопическую серебристую ручку – указку, вышел в закипающий цветами сирени май.

Павел прекрасно понимал, что много лет назад объявленная на него охота, достигла той стадии, когда гончим, неоднократно бравшим и терявшим след, вот-вот ударит в ноздри живой пряный запах вожделенной добычи, и они, одурев от бесконечной гонки, ни разу не принесшей удовлетворения, будут способны на многое, даже ослушаться хозяина. Он не имел права подвергать опасности никого, кто был ему дорог и был рядом. Поэтому Виктор навсегда покинул его дом, поэтому Павел ушёл из университета, тяжело расставшись с ничего не понимающими и оттого расстроенными и даже негодующими коллегами и студентами, поэтому он резко прервал всю свою переписку. Братья его давно жили за пределами страны и, в общем находились вне зоны досягаемости любых недоброжелателей Павла. Другие близкие ещё лет десять назад поселились в той самой деревне, в которой он постигал искусство жить. Этот населённый пункт обладал тремя чудесными особенностями: его не было на карте; он имел несколько названий; добраться до него можно было только с помощью местного жителя, если, конечно, таковой отыщется вне данного посёлка.

Дед, отбыв в одному ему известном направлении, оставил своим родственникам замечательный дом, в котором удобно разместились мать Павла и сестра, вышедшая замуж за местного батюшку. На данном этапе оставалось только двое близких ему людей, с которыми имело бы смысл прерывать общение, если бы охотники вообще могли учуять их существование. Пока необходимости не было. Однако, нужно спешить, ибо у Павла не будет выбора в случае… Есть связи, которые мы не в силах разорвать, как бы не желали, как бы не вынуждали обстоятельства, как бы это ни было необходимо для спасения тех, кто дорог. Казалось бы с Анной всё было просто – они даже не общались – лишь знали о существовании друг друга, но именно это и вызывало у Павла большую тревогу, чем открытые встречи с Богданом, вернувшимся пару дней назад с олимпиадных сборов. Парень практически поселился в доме Павла. И это было удобно. Одному нужно срочно заканчивать работу, другому готовиться к выпускным экзаменам и вместе ломать голову над сложнейшей программой, которая странным образом оказалась частью темы Павла. Или тема была частью этой программы – он теперь не знал точно. Зато он хорошо понимал, кем для него был Богдан. Но, всё-таки, будучи пока ещё человеком этого вполне реального мира, Павел желал уточнения некоторых деталей.

– Родители в курсе твоего нового места жительства?

– Им это сейчас в некотором смысле даже выгодно.

–То есть?

– Они не здесь. Уехали.

– Нельзя ли полюбопытствовать?

– У них всё слишком удачно сложилось, чтобы упускать такую возможность.

– Тебя оставили одного?

– Почему одного? К тому же у меня теперь есть шанс скоро присоединиться к ним, по крайней мере территориально. У меня, возможно будет грант.

– Оксфорд?

– Да, это ж как наша школа. Там, кстати есть наши.

– Я уже понял. Все стационары вычислены. Можешь взглянуть на карту.

– Yes! А здесь что?

– Деревня.

– Простая деревня? И всё?

– Не всё. И не простая. Покруче твоего Оксфорда.

– Это там жил Ваш дед?

– На сегодня информации достаточно.

– Павел, Анна взяла Ваш e-mail. Она готова.

– Рано!

– Но она не станет ждать.

– Ладно. Тогда тебе точно сегодня лучше оставаться здесь.

– И Ронхулу тоже.

Жаркий почти летний день, какие иногда выпадают в середине мая, как счастливый лотерейный билет, обещал превратиться в душноватый, благоухающий сиренью, вечер. Так бы, наверное, и было. Но… О, Всевышний, начальная точка фрактала, породившая сама себя, тем самым создавшая всё сущее, включая, естественно нас, вручил нам так много даров, что мы не в силах с ними разобраться, и только в критической ситуации с изумлением и счастьем вдруг обнаруживаем, что способны управлять этим миром и другими мирами, окружающими нас. Что по собственному желанию можем открыть любую дверь в любое время, правда, с некоторыми неожиданными побочными эффектами типа погодных катаклизмов. Но какая это мелочь в сравнении с прочим могуществом, которое почти сродни акту творения.

Небо, которое ещё час назад было идеально голубым, как экран только что включённого монитора, вдруг без всякого предупреждения в виде перистых облаков, стало буровато-свинцовым, надулось, лопнуло, искрясь, с диким грохотом, и на мир обрушился ливень, который вполне мог удивить даже Ноя. Молнии минут двадцать кроили пространство, танцуя под африканские ритмы где-то у чёрта на рогах гремящих тамтамов, и вдруг всё утихло, и неестественно белыми, тяжёлыми хлопьями повалил снег. Он мгновенно придавил своими мощными лапами успевшие зазеленеть кроны деревьев, газоны и гроздья сирени. И в этой тишине только три серых вороны удивлённо пожимали плечами и тревожно перекаркивались, методично расхаживая по свежевыпавшему снегу, как будто старались его затоптать.

Узрев почти Рождественское буйство за окном, Павел выжидающе взглянул на Богдана, и тот тактично удалился на кухню, сопровождаемый Ронхулом, греть ужин.

Как бы мы не научились владеть собой, какими бы не обладали феноменальными способностями: духовными или физическими, например, левитацией, или умением высушивать мокрую одежду жаром собственного тела на ледяном ветру, как бы не умели сохранять спокойствие и внешнюю невозмутимость, есть чувство, уравнивающее всех: и сильных, и слабых, и добродетелей, и злодеев. При одном условии – если оно подлинное. Ничто на свете: ни приближающийся лай гончих, ни рожки загонщиков не могли сейчас смутить и отвлечь Павла. Он гипнотизировал монитор. И у него получилось. «Вам письмо» – промурлыкала кошачья морда, нагло разлагаясь на пиксели, и следом за тем появилась дрожащая, как от напряжения или волнения надпись «Павел, отзовись. Анна». Он успел набрать: «Анна, осталось недолго!» и отправить этот вопль во все миры, к которым нашёл доступ, прежде чем монитор, вспыхнув, как от гнева, погас. А вслед за ним погрузился во тьму дом, улица и весь город, и только снег ещё поблескивал тая, прощаясь с миром, в этой своей ипостаси, под майской луной, развернувшейся во всей своей полноте на пронзительно синем небе.

– Три дня нэта не будет – услышал Павел у себя за спиной.

– Это стоит большего. Осталось только наладить защиту внешнего мира.

IX

Меня больше не радовало ни долгожданное майское тепло, ни птичий сейшн, ни фейерверк цветения. Я хотела домой, к серому ящику, к компьютеру, в котором так мало поэзии и почти ничего нет от буйства возрождающейся природы. Но в нём сейчас заключался весь смысл моей жизни. Я кожей ощущала сквозь ткань даже не сам клочок бумаги, а несколько значков, нацарапанных на нём – электронный адрес, принадлежащий ЕМУ. Эти значки согревали и… ласкали. Было приятно и немного стыдно, как от первого недозволенного поцелуя. Очередной бред разыгравшегося воображения. Надо бы взять себя в руки, пройтись пару кварталов, а там что-нибудь придумается. Я обязательно найду повод вернуться.