Пол Макоули - Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи

• Название: Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи
• Автор: Пол Макоули
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01607-2

Средневековая Флоренция живет, пользуясь изобретениями и открытиями великого Леонардо: типографские станки печатают газеты, по улицам, наряду с конными экипажами, перемещаются паровые повозки, а цеху художников готовы составить конкуренцию механики, вооруженные новейшим изобретением да Винчи, которое позволяет мгновенно запечатлевать действительность. Однако эпоха берет свое: заговоры, убийства по-прежнему господствуют на извилистых улочках промышленного города.

Накануне визита Папы Льва X от руки таинственного убийцы гибнет ассистент Рафаэля, самого прославленного человека во всей Флорентийской Республике. Ключ к разгадке, последнее изобретение Великого Механика, попадает в руки молодого художника Паскуале. Вместе со знаменитым журналистом и сыщиком Никколо Макиавелли он ведет расследование, то и дело оказываясь в смертельной опасности. Одно кровавое преступление влечет за собой другое, и в конце концов угроза нависает над самим Леонардо. Теперь спасти гениального мастера способен только ангел…

---

Поддерживаемый стражником старик с длинными белыми волосами и длинной белой бородой, волнами падающими ему на плечи и на грудь, подмигнул Паскуале. Вбежал еще один человек, великолепный в алом бархате.

Это был Салаи. Словно актер в фарсе, он вскинул руку, указывая на Паскуале:

— Вот, учитель! Смотрите! Вот предатель!

Несмотря на головокружение, Паскуале сразу понял, кто этот старик. Он выпутывался из ремней, ощущая боль в спине и руках. Стражники шумели, ища лестницу, отодвигая стол, заваленный частями машины и осколками стекла, от окна, на котором болтался Паскуале.

— Не слушайте его! — крикнул Паскуале. — Он сам король лжецов! Прошу вас…

Салаи ухмыльнулся Паскуале. Он в самом деле походил на жирного маленького дьявола в своей алой рубахе, камзоле и черно-красных чулках.

— Я прямо сейчас добуду доказательства, учитель, и все расскажу вам, — обратился он к старику.

Тот забормотал что-то Салаи, положив руку на его пухлое плечо. Но Паскуале было не слышно слов, потому что рядом с ним подняли лестницу, два стражника начали взбираться по ней, а остальные залезли на стол и принялись рычагом растаскивать вращающиеся рамы из свинцовых полос, в которых застрял змей.

Салаи что-то долго говорил старику, шепча ему на ухо и время от времени искоса поглядывая на Паскуале с нескрываемой злобой. Когда Салаи замолчал, заговорил старик, но Салаи положил ладонь на его руку и сказал что-то стражнику, который повел старика прочь.

Один стражник перерезал ремешки сбруи, затем другие схватили Паскуале за руки и за ноги и через минуту опустили его. Он пытался сопротивляться, когда Салаи начал шарить в его сумке, но все стражники были дюжие швейцарцы, с тем же успехом можно пытаться опрокинуть на землю вола. Паскуале только смотрел, как Салаи с легким презрением отодвинул в сторону его нож, листы бумаги и уголь, а затем достал бумажный футляр с летающей лодкой.

Салаи вынул лодку и поднял ее на ладони, повертел из стороны в сторону, так что тени и свет прошлись по сложно закрученным бумажным спиралям, повертел колесико.

— Смотри, — сказал он одному стражнику. — Запомни хорошенько. Это было при мальчишке. — Затем он сунул модель в карман красной рубахи и бросил стражникам: — Берите его и следуйте за мной.

Они подняли Паскуале, один за руки, другой за ноги, и снесли вниз по винтовой лестнице в маленькую комнату, выстроенную в форме буквы D, или натянутого лука, с полукруглой каменной стеной и заставленной шкафами прямой стеной. Когда стражники опустили его, Паскуале поднялся быстро, как только смог, и посмотрел Салаи в лицо. Тот стоял в дверях с двумя могучими стражниками за спиной.

— Высший балл за твое появление! — сказал Салаи и издевательски зааплодировал. — Не могу передать, как я рад ему. Я просто готов расцеловать тебя. Мое мнение о твоих дарованиях возросло, хотя я, кажется, был прав насчет твоих умственных способностей. Не стану спрашивать тебя, зачем ты пришел, не сейчас. Я даже не стану спрашивать, как ты сумел проникнуть в башню, это тоже не теперь. Это удовольствие я оставлю на потом.

— Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, Салаи. — Паскуале обращался не только к Салаи, но и к стражникам. — Это ты украл летающую лодку, а когда она попала ко мне, когда я узнал, насколько важна эта вещь, я попытался вернуть ее сюда. Я принес ее самому Великому Механику. Это правда!

— О, кричи сколько влезет. Это, видишь ли, мои люди, художник. — Салаи принюхался. — Ты как-то странно пахнешь. Ты что, наделал в штаны, когда летел в окно? Говори, не стесняйся, в этом нет ничего зазорного.

— Это просто запекшаяся кровь. Запах, который ты не мог не почуять. Как же ты увернулся от людей Джустиниани, Салаи? Я знаю, это был Джустиниани, все эти фейерверки его работа, а один из его людей едва не схватил меня в доме Никколо Макиавелли.

— Кто сказал, что я уворачивался?

— Ты предал моего учителя, теперь ты предал савонаролистов Джустиниани. Кто следующий?

— Ах, сколько пафоса! Я с радостью подвергну тебя пытке, художник. Я же не забыл нашей последней встречи. Мы начнем с того места, на котором остановились, но только в более подходящих условиях. Я оставлю тебе время на размышления до утра, художник, а потом мы заберем тебя в Барджелло, там располагается мой кабинет милосердия.

— Никколо Макиавелли, Салаи! Он еще жив? Он у Джустиниани, как и тело Рафаэля?

— Пока еще, — бросил Салаи.

Дверь закрылась, деревянный засов встал на место.

Паскуале быстро изучил комнату в слабом свете, пробивающемся сквозь решетку на окне. Шкафы оказались набиты черепами с восковыми слепками мозга, который в них когда-то содержался. Они занимали многие полки, все тщательно подписанные. На темени каждого черепа была начерчена решетка из тонких черных линий, и у каждого была бирка, привязанная через правую глазницу, с надписями, которые Паскуале сначала принял за какой-то шифр, пока не догадался, что они сделаны в зеркальном отображении. «Женщина, 44 года, паралич. Мужчина, 22 года, слепой, врожденный идиотизм. Мужчина, 56 лет, обычный. Мужчина, 35 лет, повешен за воровство». Судя по пыли на полках, этой комнатой уже давно не пользовались.

Здесь не было ничего, что сгодилось бы в качестве оружия, и Паскуале сомневался, сумеет ли он вылезти сквозь маленькое окошко в центре изогнутой стены, которое все равно было так высоко от пола, что он мог коснуться подоконника, только поднявшись на цыпочки. К тому же если бы он сумел вылезти, то оказался бы снаружи башни, высоко над землей и без змея, способного нести его.

Молодой человек уселся напротив двери в узком углу, образованном шкафами и дугой стены, вытянув перед собой ноги. Все полученные им ссадины и синяки пульсировали. Стоило ему закрыть глаза, он ощущал восторг полета и ужас падения. Словно он стал тем ангелом, которого разбил, Салаи же предстал перед ним в образе чешуйчатого червя, корчащегося под его пылающим мечом. А может быть, проходя сквозь картину, он стал противоположностью ангелу: черным падшим ангелом, лишившимся милости Бога и обреченным на мучения. В любом случае безумие, охватившее его, прошло. Он был охвачен им с того мгновения, когда нырнул в реку, чтобы бежать от савонаролистов, оно поспешно нарастало, толкая его на необдуманные поступки, которые привели его сюда, в этот маленький чулан на вершине Большой Башни. А может, он заразился им гораздо раньше, когда впервые увидел Никколо Макиавелли. Наверное, он слишком близко к сердцу воспринял любовь пожилого человека к заговорам и контрзаговорам и видел влияние испанцев там, где были простые совпадения. Он обхватил лодыжки и вздрогнул, охваченный апатией, которую породило не отчаяние, а простое смирение перед лицом судьбы.

8

Он проснулся оттого, что громоздкий засов двери отъехал назад. В высокое окно лился молочный свет зари, обволакивая Паскуале, словно одеялом, хотя и не давая тепла.

Юноша заморгал, отгоняя сон, когда дверь открылась и вошел стражник. Начищенная сталь доспехов сверкала в свете фонаря, который он принес с собой, отражая находящиеся в комнате предметы так четко, что гладко выбритое лицо стражника с квадратной челюстью (который был ненамного старше Паскуале) казалось парящим без опоры над каким-то безумным зеркалом, За спиной стражника стоял старик, которого Паскуале видел в длинной комнате. Это был Великий Механик.

Паскуале, как мог поспешно, поднялся на ноги. Ему показалось, что его позвоночник сделан из плохо отлитого металла, каждая мышца на спине болела. Великий Механик смотрел на него ласково, одной рукой поглаживая шелковистую белую бороду. Он носил очки с синими линзами, которые сидели у него на кончике носа, словно бабочка.

— Надо бы отвести его, — вымолвил он наконец, обращаясь вроде бы в пространство, и развернулся.

Стражник взял Паскуале за руку прямо над локтем, большой и указательный пальцы его стальной латной перчатки впились в мышцы жестоко и неумолимо, словно щипцы. Он наполовину повел, наполовину потащил за собой Паскуале по винтовой лестнице, через большой зал, где в разбитом витражном окне до сих пор висел змей — его разорванная ткань лениво покачивалась, — и через маленькую дверцу в круглую комнату, шумную от тиканья множества часов.

Часы всех видов висели на стенах: часы, идущие благодаря падающему песку; часы с водяным колесом, соединенным с регулятором хода; все типы механических часов, с циферблатами, блестящими золотом и серебром, вырезанными из дерева, даже из стекла, за которым горели свечи, просвечивая в дырочки, изображающие созвездия. Были часы, показывающие дни, и часы-календари, показывающие праздники святых, даже древняя астролябия с гирями и вращающимся барабаном, из которой в качестве регулятора хода капала ртуть. А в центре комнаты стояли огромные, в два человеческих роста, астрономические часы, их гиревой механизм виднелся в медной клетке с семигранным барабаном наверху. На каждой грани барабана было по круговой шкале, показывающей движение одного из семи небесных тел, Primum Mobile,[22] Луна и планеты, а под барабаном, внутри медной клетки, располагались круглые циферблаты, показывающие час дня, фиксированные и нефиксированные христианские праздники, и шкала с точками пересечения орбит. Этот прибор издавал громкий ровный стук, похожий на биение гигантского сердца, размеренный и торжественный на фоне быстрого тиканья мелких механизмов.