Пол Макоули - Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи

• Название: Ангел Паскуале: Страсти по да Винчи
• Автор: Пол Макоули
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01607-2

Средневековая Флоренция живет, пользуясь изобретениями и открытиями великого Леонардо: типографские станки печатают газеты, по улицам, наряду с конными экипажами, перемещаются паровые повозки, а цеху художников готовы составить конкуренцию механики, вооруженные новейшим изобретением да Винчи, которое позволяет мгновенно запечатлевать действительность. Однако эпоха берет свое: заговоры, убийства по-прежнему господствуют на извилистых улочках промышленного города.

Накануне визита Папы Льва X от руки таинственного убийцы гибнет ассистент Рафаэля, самого прославленного человека во всей Флорентийской Республике. Ключ к разгадке, последнее изобретение Великого Механика, попадает в руки молодого художника Паскуале. Вместе со знаменитым журналистом и сыщиком Никколо Макиавелли он ведет расследование, то и дело оказываясь в смертельной опасности. Одно кровавое преступление влечет за собой другое, и в конце концов угроза нависает над самим Леонардо. Теперь спасти гениального мастера способен только ангел…

---

— Но вы же учите, — вкрадчиво сказал Паскуале, улыбнувшись трем студентам и получив в ответ мрачные взгляды. Он показал монету и спросил, сколько будет стоить частный урок.

Коперник осторожно заметил, с вожделением поглядывая на монету, что трех таких было бы достаточно.

— Эта ваша, — сказал Паскуале и сел, когда Коперник прогнал троих оборванцев, как старуха прогоняет кур.

— Итак, синьор, — вымолвил Коперник, — спрашивайте, что вы хотите знать, но должен предупредить, я славлюсь краткостью ответов.

— Должен извиниться, синьор, за то, что прощал ваших студентов. Но я во многих смыслах вам не чужой. Ах! Может быть, это вино поможет нам. — Паскуале улыбнулся грязной, неряшливой тетке, грохнувшей на стол кувшин вина, и отдал ей обрезанную серебряную монету с беззаботностью, которой он совершенно не ощущал. — Хотя бы выпейте со мной, добрый каноник, и выслушайте, что мне надо.

Коперник налил вина себе в кружку с осторожностью скареда.

— Я каноник в Фрауенбергском соборе, это верно, но я не был там с тех пор, как меня ввели в должность. Моя миссия земная, а не духовная. Зовите меня доктором, доктором Коперникусом, если вы не против. Моя латынь не хуже, чем у всех остальных, и это то имя, под которым меня знают во многих странах мира.

— Именно ваша известность и привела меня к вам, синьор, — заверил его Паскуале.

Коперник вдруг снова сделался подозрителен:

— Кто вас послал? Почему вы пришли ко мне? Я же не продаю свои товары, как купец, и никто, претендующий на звание великого ученого, не продает. И без того слишком многие извлекли немало выгоды из моих идей.

Все было, как обещал Пьеро: доктор Коперник, вынужденный рассказать миру об истинах, им обнаруженных, лишился бы контроля над ними, что оскорбило бы его до глубины души. Его осторожность была осторожностью скряги, которого просят поделиться малой толикой его состояния. Он утаивал свои открытия, когда мог, ведь иначе его соперники наживались за его счет. Он угадал строение Вселенной, но оказался недостаточно умен, чтобы извлечь выгоду из своего открытия или по-настоящему отстоять его не одной только разработкой теории сложных эпициклов, а объяснением, что же заставляет двигаться планеты вокруг Солнца. Его открытие, что Земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, перевернуло представление человека о его месте во Вселенной, но даже со своими эпициклами и эпициклами эпициклов он не пытался разрушить старый порядок, а примирял его со своими теориями через бесконечную череду добавлений и оговорок. Он прекрасно знал, что не сможет продемонстрировать эти механизмы, поскольку на самом деле они существуют только в разуме людей, и вот, хотя он переместил центр Вселенной, он боялся, что это открытие отнимут у него. Он не доверял никому, даже самому себе.

Паскуале повторил еще раз, что он здесь только благодаря безупречной репутации каноника и по совету Пьеро ди Козимо.

Коперник уставился на Паскуале:

— Вы упомянули, что уже знакомы со мной? Я сомневаюсь. Вы следили за мной?

— О нет. Конечно нет.

— Я не стану общаться с теми, кто шпионит за мной по всему городу.

— Совершенно справедливо. Я вполне вас понимаю.

— Я только в прошлом году сдал одного типа милиции. Разумеется, он все отрицал, и милиция не поверила мне, но это правда. Шарлатаны просто обожают прикрываться моим именем, обделывая свои делишки. Мне досаждают, — заявил Коперник и осушил кружку, — астрологи и так называемые приверженцы естественных наук, под видом которых в наши дни действует столько колдунов. Нет, если вы один из них, уходите, или я кликну стражу.

— Доктор, я художник, а не астролог. Я понял из слов Пьеро ди Козимо, что вам понравились некоторые мои работы, посвященные любви. Прошу вас, выпейте еще вина. Его там полно.

Вино оказалось неплохим, решил Паскуале, по крайней мере не таким плохим, как он ожидал, если оно и оставляло по себе привкус меди во рту, то производимое им тепло было приятно. Он щедро плеснул вина и себе, и доктору и отпил большой глоток, чтобы выказать расположение.

Коперник пил быстрыми глотками, обхватив венозными руками кружку, словно боялся, что кто-нибудь отнимет ее. Он сказал:

— Если вы художник, я сомневаюсь, что вы слышали о моей теории эфира и распространения света. Я вынужден снова спросить вас, зачем вы здесь, синьор. Имейте в виду, у меня мало времени. Вы сказали, мне понравились ваши работы? Назовите еще раз свое имя. Фиренц? Это по названию города?

— Нет, доктор. Меня зовут Паскуале де Сьоне Фьезоле. Знаете, маленький городок, не больше чем в часе езды отсюда.

— Конечно я знаю Фьезоле. Я был там несколько раз ради своих наблюдений. Городской дым, видите ли, закрывает звезды, к тому же ацетиленовые лампы… У вас еще осталось это вино? Хорошее вино для тосканского, хотя прусское вино куда лучше. Но мне следует соблюдать осмотрительность. Оно ударит мне в голову.

— Вовсе нет, синьор. Вино ускоряет ток крови и таким образом питает вместилище разума.

Паскуале поймал себя на том, что усмехается при мысли, что этот ворчливый выцветший ученый — его единственный шанс попасть в обиталище Великого Механика, и он постарался скрыть усмешку. Лицо охватили жар и онемение, словно на него дохнуло из печи.

— Вы, художники, конечно, заблуждаетесь, — с суровой дотошностью заговорил Коперник. — Вы не в силах представить мир, нанося краски на плоскость. Получается только потому, что глаз легко обмануть, но все это не настоящее. А что касается действительности, ключ к ней сам свет и, конечно же, движение света, как недавно продемонстрировал Великий Механик. Вы видели его картину из движущегося света?

Паскуале зажег новую сигарету от свернутого окурка предыдущей.

— К сожалению, меня задержали обстоятельства. Но вы коснулись той самой темы, которая меня занимает. Я кое-что хочу изучить, доктор.

Коперник вроде бы внезапно перепугался, словно он переступил какую-то одному ему видимую черту, подверг себя опасности, осознать которую мог только он.

— В этих делах я и сам студент. Я могу лишь повторить то, что говорил уже много раз. У меня нет непосредственного опыта, нет, совсем никакого.

Паскуале достал картинку, спасенную им из камина на вилле Джустиниани. Серебристые хлопья облетели на черную ткань, в которую Паскуале завернул стеклянную пластину, она сильно потемнела, черный контур расползся по краю, поглотив все, кроме самой середины. Он положил пластину на стол и спросил мнение Коперника.

Коперник поставил локти на стол, уперся подбородком в сложенные ковшиком ладони и хмуро посмотрел на картинку, близоруко моргая. Затем он понял, что ему показывают, и резко отодвинулся назад, оглядывая шумную таверну, в которой студенты пили или распевали грубые песни своей родины. Они были пьяны, все здесь в таверне были пьяны. Коперник заговорил с жаром, что он ничего не знает о подобных вещах, ничего, ничегошеньки.

— Я имею в виду процесс. Я хотел бы изучить процесс. А эта картинка нехороша, да.

Коперник произнес с вроде бы ненаигранным гневом:

— Это есть самый низменный способ поклонения дьяволу!

Паскуале быстро заговорил, путаясь в словах, объясняя, что произведение с художественными достоинствами это совсем другое дело, здесь важен не столько предмет, сколько воплощение. Произнося это, он взял бумагу и карандаш и быстро набросал по памяти ту гравюру, которую однажды делал. Рука его дрожала и одновременно была тяжелой, как свинец; он небрежно набросал копну женских волос, и ему пришлось склониться ниже, чтобы верно изобразить руки. Женщина лежала на подушках, одетая в лишь прозрачную рубашку, у нее было томное от наслаждения лицо, поскольку пальцами одной рукой она ласкала себя, а другой сжимала тяжелые круглые груди. Этот заказ принес Паскуале меньше флорина, хотя stationarius перепечатывал его вновь и вновь.

Коперник искоса поглядел на него, словно подозревал какой-то обман:

— Да, это я, конечно узнаю. Полагаю, это вы назвали бы интересной картиной.

— Я подлинный автор этого рисунка, доктор. Но вот только денег это принесло мне мало, зато нажились печатники. Что касается этого нового процесса. Живописи светом. Если бы вы научили меня, мы вместе могли бы заработать много денег. Я вознагражу вас за потерянное время, вот этим флорином для начала.

— Каждый может перерисовать оттиск, — сказал Коперник, — особенно такой популярный.

— Мы их называем «товаром-люкс», — пояснил Паскуале. — Я вас познакомлю с моделью. Тогда вы поверите мне.

— Может быть. Может быть. О, вино закончилось.

Паскуале заплатил еще за один кувшин. Они пили за эфир, что бы это ни было, за Флоренцию, за Великого Механика. А потом Паскуале с Коперником, как-то без перехода, оказались посреди дороги, в темноте спотыкались, держась за руки, и брели к далекому фонарю, слабому, словно звезда в непроницаемой тьме. Холодный ветер дул Паскуале в лицо. Вино, он выпил слишком много вина. Паскуале глупо заулыбался. Пусть он в смертельной опасности, но хотя бы немного порадуется жизни.