Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях

• Название: Маленькие повести о великих писателях
• Автор: Анатолий Чупринский
• Издательство: БПП
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-901746-11-0

Просто и доступно, с театральным блеском и подкупающим добродушием автор рассказывает о невероятно сложных, бытовых и творческих, моментах в жизни великих писателей.

---

Десятки бродячих трупп, как по команде, бросились на штурм театрального Лондона. Под сценические подмостки спешно оборудовались даже заброшенные конюшни и портовые склады. Само собой, все гостиницы и постоялые дворы, для тех же целей, были забронированы задолго до конца апреля.

Возникало ощущение, будто добрая половина страны сорвалась с мест и, забросив дела, с головой кинулась насыщаться театральными впечатлениями. Купцы, матросы, трактирные девки, мясники, клерки из ратуши, аптекари, школяры, конюхи… Почти поголовно все население Лондона превратилось в публику. Искреннюю, наивную и бесконечно жадную до впечатлений. Все новых и новых.

В полутора километрах от моста через Темзу, если двигаться строго на юг, находился постоялый двор «У Сьюзен». Почему он так назывался, никто не знал. Ни о какой Сьюзен никто не слыхивал. В том апреле постоялый двор оккупировала одна из бродячих трупп. Репертуар ее состоял в основном из фарсов и пустых комедий.

Ведущим актером у них был молодой Вильям Портер. Каждый день, после полудня, он заходил в свою крошечную каморку, которая служила и жилищем, и гримерной одновременно, переодевался и садился за гримерный столик. Раскладывал коробки с гримом, парики, баночки с кремом, зажигал справа и слева от зеркала сальные свечи, и только потом, нахмурившись, начинал рассматривать свое отражение. Он хмурился, потому что сам себе нравился.

Портер был молод. Бесконечно молод. Как и каждый одаренный актер, в душе он был ребенком. Он только начинал карьеру и еще не сыграл ни одной значительной роли, но уже все мужчины, знатоки театра, симпатизировали ему, а женщины поголовно в него влюблены.

Разумеется, Вильям не был негром преклонных годов и потому английским владел отменно. Правда, латынь он знал плохо, а греческий еще хуже. Его коньком была риторика. Где, когда, у кого он всему этому выучился? Сие тайна покрытая мраком. Во всяком случае, объявившись в Лондоне в составе бродячей труппы, он сходу поразил всех театралов умением сочинять сонеты, которые сыпались из него, словно горох из прохудившегося мешка.

Ходили слухи, одно время он учительствовал в каком-то сельском захолустье. Якобы, там и произошло его знакомство с будущей женой. Сошлись они на сеновале местного кузнеца и через три-четыре месяца вопрос, «жениться — не жениться», встал со всей остротой.

«Покрыть грех», в те времена для истинного британца считалось вопросом принципа. Простолюдины, каковым по происхождению был Вильям, отнюдь не являлись исключением из этого правила.

Буквально через неделю после свадьбы наш доблестный Вильям исчез, будто сквозь землю провалился. Поговаривали, отправился вслед за этой самой бродячей труппой, дававшей в то время представления в соседнем городе. Невеста, то бишь, уже законная жена, разумеется, горько плакала. Потом отвлеклась на родившегося ребенка. Домашние были счастливы, родилась девочка. Мальчик мог унаследовать от своего родителя дух бродяжничества, каковым страдали многие из рода Вильяма. Девочка, она как-то спокойнее, надежнее.

Портер уже наносил грим на лицо, когда в дверь требовательно постучали. В каморку решительно вошли три джентльмена. То, что они джентльмены, было ясно с первого взгляда. Хотя ни один из них даже не кивнул.

Все трое уставились на Портера, как на диковинное животное.

«Бить будут!» — почему-то мелькнуло в голове у Портера, но он не подал и вида. Продолжая гримироваться, он мысленно перебрал все свои карточные долги, всех любовниц за последнюю неделю, но не нашел ничего замечательного.

Вперед выступил один из джентльменов. Разумеется, это был Андервуд. Он сразу взял быка за рога.

— Хотите стать гением? — напрямик спросил он Портера.

Портер был прирожденным актером. Его не могла смутить любая неожиданность. Даже если бы потолок внезапно обрушился, он бы и бровью не повел, продолжая гримироваться.

— Сколько заплатите, сэр? — вежливо поинтересовался он.

Трое друзей переглянулись и дружно захохотали.

— Вижу, мы договоримся. — отсмеявшись, продолжил Андервуд.

В этот момент распахнулась дверь и на пороге появился совсем молоденький юноша, почти мальчик. В женском платье. Его редкой красоты лицо было еще без грима.

— Вильям! Ты обещал повторить нашу сцену! — напряженным тоном произнес юноша.

— Я всегда держу слово, Томми! — кивнул Портер.

Юноша быстрым и настороженным взглядом окинул трех джентльменов и, так же бесшумно как появился, исчез за дверью.

Шеллоу взял в руки стул, попробовал его на прочность, и только после этого уселся поближе к Портеру.

— Друг мой! — начал, как всегда издалека, Шеллоу. — Любите ли вы театр, как я люблю его? То есть, всеми силами души вашей… Со всем исступлением, на которое способна только молодость…

— Больше жизни! — в тон ему, не моргнув глазом, ответил актер.

Андервуд незаметно одобряюще кивнул, но Шеллоу почему-то уже не хотелось продолжать в столь патетическом духе. Он на секунду замолчал и внимательно осмотрелся вокруг.

Каморка производила удручающее впечатление. Облупившаяся краска по стенам, паутина в углу и какой-то громоздкий сундук, вместо кровати — все свидетельствовало о крайней нищете бродячей труппы.

Шеллоу решил зайти с другой стороны.

Глядя на костюм Портера, висевший на стенке, он тихо спросил:

— Что вы скажите о современных драматургах?

Ответ был мгновенным.

— Все они дураки!

Портер произнес это тоном человека, утверждающего, что земля вертится вокруг солнца. И никак иначе.

— Почему вы так считаете? — вкрадчиво спросил Шеллоу.

— Их пьесы не то что играть, даже читать невозможно! — пожав плечами, как нечто само собой разумеющееся, произнес Портер. И добавил. — Один этот… Кристофер Марло чего стоит!

— Вы знакомы с Марло? — сдержанно спросил Андервуд.

— Еще бы, сэр! Он мне глаз выбил!

— Глаз выбил?! — ошарашено переспросил Уайт.

Все трое слегка напряглись и начали более внимательно присматриваться к лицу Портера. Но тот лишь помотал головой.

— Не-е… не глаз. Зуб выбил!

— Вы сказали… глаз! — упорствовал Андервуд.

— Говорю же, зуб! Во-о… видите, дырка! Кулаком ка-ак двинет! И все потому, что мне его пьеса не понравилась. Я ему так и сказал. Пьеса ваша, сэр, дерьмо собачье, и вы сами, сэр, не лучше. Он и кинулся. А еще Кембридж кончил.

Сзади скрипнула дверь. Какая-то накрашенная девица заглянула в каморку и коротко хохотнула.

— Чего тебе? — спросил ее Портер.

Девица опять хохотнула и исчезла. Портер извинился и быстро вышел из каморки. Друзья приготовились ждать.

Им немногое удалось разузнать о его прошлом. Говорили, что он бросил богатую жену с ребенком где-то в глухой провинции. Говорили, что она намного старше его и вдобавок хромая на правую ногу. Говорили, что он член какого-то тайного ордена, итальянского или французского. Но толком никто ничего не знал.

Еще говорили о женщинах. Молва приписывала их ему несметное количество. Но это было только на руку нашим знакомым.

Портер вернулся так же стремительно. Он быстро сел, взглянул в зеркало и нахмурился.

Андервуд остановился за его спиной.

— Для начала вам придется сменить фамилию.

— Охотно, сэр! — с готовностью согласился Портер. — Если по совести, мне моя порядком осточертела. Одни неприятности.

— Что вы скажите о фамилии… Шекспир? — осторожно спросил Уайт.

Портер как-то странно среагировал. Впервые за всю беседу, он неожиданно вздрогнул и побледнел, но быстро взял себя в руки. Вымученно усмехнулся.

— Фамилия как фамилия, — пожал плечами он, — Бывает и хуже. Почему именно она?

— Судьба, провидение… — заговорчески шепнул Шеллоу.

— У нас в Стратфорде этих шекспиров… Плюнешь из окна в воскресенье, попадешь в какого-нибудь шекспира.

— Прекрасно! С этой минуты, вы… Вильям Шекспир! — решительным тоном заявил Андервуд.

— Если заплатите все мои долги, буду менять фамилию хоть каждую неделю. — заверил Портер.

Со двора уже доносились веселые выкрики, возгласы, смех… Наиболее нетерпеливые из публики проникли во двор и толкались уже возле самого помоста.

Друзья, договорившись о встрече в самом скором времени, выбрались из каморки. Не успела дверь за ними до конца закрыться, как в каморку вошел, уже знакомый нам, красивый юноша в женском платье. Теперь его лицо было густо намазано краской, глаза подведены, губы ярко накрашены.

— Чего хотят от тебя эти джентльмены? — настороженно спросил Томми, — Мне они не нравятся.

— Хотят дать кучу денег. — усмехнулся Портер. — Взамен просят, чтоб я сменил фамилию и сыграл роль. Не совсем обычную… И играть ее придется в жизни. — вздохнув, закончил он.

— Я боюсь за тебя, Вильям! — строго сказал юноша. — Я знаю, ведь ты… не тот, за кого себя выдаешь.