Кейдж БЕЙКЕР - Журнал «Если» 2008 № 02

• Название: Журнал «Если» 2008 № 02
• Автор: Кейдж БЕЙКЕР
• Жанр: Научная Фантастика

Кейдж БЕЙКЕР. МАЛЬСТРЕМ

Вы уже знакомы с таверной «Королева Марса» и ее завсегдатаями.

Павел АМНУЭЛЬ. ДВОЕ

Сразу хотим успокоить читателя: это не эвереттика, но классическая «твердая» НФ на любимую автором тему.

Леонид КАГАНОВ. ЛЮДОЕД

Ужин сгорел, зато развлеклись гости на полную катушку.

Энн МИЛЛЕР. ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

…или Спаслание Юлию Цезарю.

Алекс КАСМАН. КВАНТОВЫЕ СЛЕДСТВИЯ НЬЮТОНОВСКОЙ АЛХИМИИ

Выходит, Ньютон бился за металл?

Владимир МИХАЙЛОВ. ПОЛЕ БОЯ

Мала Галактика, развернуться негде! Поди найди незаселенную планету для исконной мужской забавы.

Грегори БЕНФОРД. ЧЕРВОТОЧИНА

Как отыскать выход, если не знаешь, был ли вход?

Аркадий ШУШПАНОВ. СПРОСИ У ПЫЛИ

Не очень скандальная экранизация скандального романа.

Сергей МАКСИМОВ. БЕСКОНЕЧНОЕ ШОУ

…или Телесериалы на марше.

Сергей КУДРЯВЦЕВ. ЛИДЕРЫ 2007

Доходы кинокомпаний растут, но зрителей в кинотеатрах не прибавляется.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Все жанры – на экране: от мелодрамы до хоррора, от боевика до семейной сказки.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. И ЗВЕЗДА С ЗВЕЗДОЮ ГОВОРИТ

Да что там звезда! А как вам живая галактика?

Сергей ШИКАРЕВ. ОТГОЛОСКИ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ

Новая книга У.Гибсона поспела прямо к его юбилею. В следующем месяце писателю 60!

РЕЦЕНЗИИ

Можно спорить, есть ли кризис любимого жанра, нет ли… Однако скудость декабрьского фантастического рынка и его «од-норядность» наводят на печальные мысли.

КУРСОР

Много о кино и кое-что кроме.

Василий МИДЯНИН. В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ – НА «ТИТАНИКЕ»

Комментатор подводит итог инспирированного им голосования и выглядит несколько озадаченным.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Эксперты тоже не удержались перед искушением поискать виновных… Правда, по просьбе редакции.

Вл. ГАКОВ. БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБОВЬ

Интересно, найдется хотя бы один читатель, который ни разу не слышал о знаменитом «Законе Старджона»?

ПЕРСОНАЛИИ

С большинством авторов номера вы хорошо знакомы. Но есть и два новичка.

---

– За час технику демонтировать просто не успеете. Даже по нормативам…

На что тот командующий ответил, махнув рукой:

– А ну ее к чертям – спишется на войну.

– Я не об этом. Но правила требуют – оставлять поле боя в полном порядке.

– Здешние хозяева уберут. За теми, кто был тут до нас, они же убрали.

– Думаете, они? Ане…

– Тут ведь явно кто-то был, так? Но не вернулся никто. Иначе чуть раньше или позже об этом посещении стало бы известно. Значит, тогда не ушел никто. Наверное, заупрямились – хотели довоевать до конца.

– Пожалуй, вы правы. А знаете, нас сейчас больше не трогают: может быть, как раз потому, что ждут – произведем уборку, тогда они нас и… Но мы ее перехитрим.

– Вы имеете в виду – кого?

– Да планету эту, черти бы ее взяли. Думаете, нас пришельцы гробят? Да нет, она сама – природа.

И, встретив недоуменный взгляд, пояснил:

– Тут мне один наш инженер доложил свои соображения. Некто кап Симон. Я сначала послал его подальше, но призадумался: а ведь и в самом деле похоже! Они – сами миры, природа – ведь тоже совершенствуются, прогрессируют, обучаются, как и вся Вселенная. И при этом те, что возникли раньше, то есть дальние, окраинные миры развиваются первыми – просто потому, что существуют дольше тех, что ближе к центру. Не одни лишь белковые тела эволюционируют – так этот Симон толкует. Мироздание куда живее, чем мы привыкли считать. Наверняка в первую очередь развивается у них что-то вроде инстинкта самосохранения. И ведут они себя, как нормальный живой организм.

– Не верю. Чего доброго, станут говорить, что природа мыслит!

– Ну… этот мой офицерик сказал: «Мы не обладаем монополией на мышление».

– Да нет. Природа ведь строем не ходит! Какое же тут мышление?

– Во всяком случае, она тут умеет мобилизовать все свои силы в нужное время и в нужном месте. Грунт, растительность, атмосфера – от нуля до урагана за четверть часа, поля – никакая связь не выдерживает… Мы и сами ведь не против всякой микрофлоры в жизни и боремся лишь с болезнетворными бактериями, а с другими прекрасно сосуществуем. Так и планеты со своим населением… и тем более с гостями. С инфекцией.

– Это мы, что ли, бактерии?

– По мне, это все же почетнее, чем вши.

– Гм. Обидное, прямо сказать, сравненьице.

– Ну, пускай блохи. Не в словах суть. Я о другом подумал: ладно, наши миры куда ближе к центру и до такого уровня самозащиты еще не развились. Но ведь… и они к этому придут, верно? Со временем. И что тогда станет с вооруженными силами? Что, и в самом деле вечный мир наступит?

– Да, перспектива, прямо скажем… Этот Лорик, наверное, уже никому не позволит за себя зацепиться. Похоже, тут до нас побывали, самое малое, два раза – и вступали в драку с самой планетой. Разозлили ее. До того, что в наших архивах никаких упоминаний об этих кампаниях не сохранилось. А те миры, где мы уже зацепились, где недавно, где давно – что же, поживем увидим. Вообще-то в молодости, до армии, я строителем был…

– Ая жить начинал микробиологом, да… Вы верно сказали: поживем – увидим. А чтобы пожить – стартуем побыстрее. Спокойного пространства, командующий.

– Ближе к осени прилетайте ко мне – есть о чем поболтать.

– Не премину. Ну, честь имею.

«Если мы ее еще имеем – после такого провала». Но, козыряя на прощание, командующий Урея не стал произносить этого вслух.

Грегори БЕНФОРД. ЧЕРВОТОЧИНА

Она чувствовала, что вот-вот превратится в пюре, и все из-за хитрой бухгалтерии. – Дай мне инфракрасный, – попросила Клэр. – Я могу дать тебе полный спектр, – обнадеживающе прошептал голос Эрмы в наушниках. Перед Клэр возник хаотичный набор цветов, от которого стало больно глазам. – Ты по-прежнему пытаешься заставить меня смотреть на мир таким способом, черт возьми! «Возможно, я задела ее за живое, – подумала Клэр, – надавила на нее». Но программное обеспечение не может обижаться, по крайней мере, Клэр так считала.

– Я всего лишь примат. Давай мне по одной части спектра за раз. Пожалуйста.

– Как скажешь.

Последовало ли за этими словами сердитое сопение? Не важно – Эрма подчинилась.

Теоретики называли объект, летавший сейчас на экране, червоточиной. note 15 Эта червоточина выглядела как размытый красноватый бублик. Он вращался в бешено сияющем ореоле. На его «коже» извивались сердитые красные змеи. У северного отверстия бублика ветвились желтые и синие молнии, которые, однако, не проходили насквозь. Те же шипящие вспышки обходили и южное отверстие, но молнии на севере не отвечали им. Где-то на этой оси крылась проблема. Именно туда они и должны были отправиться.

– Какова наилучшая траектория, теоретически?

– Подходящей траектории не существует. Математики говорят, что есть несколько входов, но все они предполагают приобретение существенного момента вращения.

– Да, но должно же быть какое-то наиболее популярное предположение…

– У меня есть результаты последнего численного моделирования, которое ты заказала с Земли.

– О, хорошо. Я всегда чувствую себя лучше после освежающего компьютерного моделирования.

– К вопросу нашей безопасности лучше относиться без вызывающего стресс сарказма.

– Сарказм – это всего лишь еще одна услуга, которую мы предоставляем на нашем корабле.

– Сарказм приводит к стрессу.

– Кого?

– Нас обеих.

– Я что, напряжена?

– Ты выглядишь взволнованной.

– Я думала, ты понимаешь риторические вопросы.

– Ты тянешь время.

– Да, черт возьми. Посмотри на эту червоточину через детектор массы.

И Эрма посмотрела. Все виртуальные изображения, всплывавшие на экранах, были наполнены сиянием, которое не мог убрать даже те-рапроцессор Эрмы. Эти изображения выглядели слишком хорошо, чтобы быть реальными. Правильные геометрические фигуры путались и переплетались, плавая вокруг вращающегося бублика. Завитки пространства-времени разлетались в разные стороны, излучая волны со злобным красным шипением.

– Это кажется тебе безопасным?

– Я бы сказала, что моя резервная копия каждый раз сбрасывается на Луну по лазерному лучу.

– Ага, ты бессмертна, пока я плачу за твое использование.

– Я могу найти другую работу…

Клэр улыбнулась. Эрма редко начинала произносить фразу, если не знала, чем ее закончить. Возможно, ее диалоговая программа сейчас общалась с обширной сетью сенсоров, развешанных по всему корпусу «Серебряного люггера». Эти сенсоры измеряли все, что только можно, по мере того как корабль осторожно приближался к завихряющейся червоточине.

– Что ты там говорила?

– Я отвлеклась. Я считаю, что вероятность успеха этого предприятия достаточно высока. Однако я ни за что не поручусь, если мы будем висеть возле этого странного объекта.

Может ли программное обеспечение нервничать? Эрма не была такой в прошлый раз, пять лет назад, когда они поймали злосчастную червоточину. После этого астрофизики начали ломать голову, пытаясь расширить ее так, чтобы через нее мог пройти корабль – и облажались. Ученые подталкивали ее, зондировали, и в итоге каким-то образом добавили ей момент вращения. Они случайно преобразовали все пространство-время вокруг того, что ранее являлось чем-то более или менее предсказуемым.

Они толком не знали, что делать с червоточинами. В конце концов, она у них была одна-единственная – вот эта вращающаяся, наполненная энергией, сожравшая великое множество зондов, но ничего не выплюнувшая обратно.

– Нам нужно подобраться ближе, чтобы определить, где здесь возможные входы.

Вдоль оси червоточины двигались мерцающие глыбы, определенно состоявшие из какой-то экзотической материи. Эти глыбы, похоже, тоже вращались. Клэр много раз предупреждали о том, чтобы она не соприкасалась с этими глыбами. Предыдущие зонды от этого распадались на элементарные частицы.

– Вообще-то входов тут два, так? Северный и южный полюса этой релятивистской карусели. Но от оси надо держаться подальше.

– Да. Я думаю, наше вращение тоже имеет значение. Предыдущие зонды пробовали изменять свой момент вращения, и некоторым из них удавалось какое-то время после этого посылать отчетливые сигналы.

– Конечно, где-то секунд десять. Я рассчитываю, что моя стратегия «схватил и убежал» займет примерно столько же времени. Согласно нашему контракту мы должны только снять кое-какие данные и вернуться домой. Ни один зонд не вернулся?

– Вернулся, если считать частицы углерода.

– А этот зонд что, был керамический?

– В том числе.

С помощью сенсорного управления Клэр получила теоретическое расстояние до червоточины, плавающей в космосе в магнитных зажимах в ста метрах от нее. Вихри вывернутого пространства-времени хлопали по металлической коже корабля, заставляя зубы Клэр стучать. По экранам шли брызги бело-желтой пены, обозначавшей гравитационную турбулентность вокруг них.