Нина Барановская - "По дороге в Рай..." ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...

• Название: "По дороге в Рай..." ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...
• Автор: Нина Барановская
• Жанр: Биографии и Мемуары

Когда мне предложили написать эту книгу, я согласилась сразу, с легкостью. Казалось, стоит только сесть за машинку, и дело пойдет само собой. Я ведь столько лет знаю Кинчева, мы многое вместе пережили – и хорошее, и плохое. Что может быть проще: вспоминай да записывай. Так казалось. Но прошли дни. Потом недели. Потом уже и месяцы. А я все не бралась за сей труд. Почему?

---

– Все правильно, нормально. Теперь в Москве, как по всей стране. А то раньше одна Москва жрала в три горла, а по всей России уж как минимум десяток лет забыли, что такое масло...

Кинчев несовременен. Он, если можно так выразиться, всевременен. По моему разумению, Кинчев из тех вестников, которые всегда появляются на Руси в смутные и лихие времена. Потому что именно в такие времена самое главное – выбрать: свободу или рабство, правду или ложь. И песни его потому и кажутся актуальными, злободневными, хотя поет он в них о вещах вечных, что в них всегда живет вольный дух.

Помню, давно уже, после фестиваля в ДК "Невский", когда у всех на устах был революционно-непреклонный Борзыкин с его песней "Выйти из-под контроля", Борис Гребенщиков сказал:

- Господи, да что ж он так переживает-то? "Выйти, выйти и улететь..." Кто ж ему не дает-то?

Это ведь абсолютно верное замечание. Свобода, воля мало имеют общего с обстоятельствами внешними, мало от них зависят. Человек по сути своей либо свободен, либо нет. Это – внутреннее состояние. Тысячу раз прав был Бердяев, который считал, что свобода несовместима со страхом. Страх – зто всегда зависимость – от кого-то или от чего-то. Таких, как Кинчев, власть всегда будет недолюбливать, потому что власти нужны если не рабы, то, во всяком случае, послушные граждане. А Константин непослушный. Он – внутренне свободен. И своих слушателей призывает к тому же. Поэтому и воспринимаются его песни как лозунги сегодняшнего дня.

Вот заметьте. Кто был на ленинградской рок-сцене революционнее Борзыкина с его песнями "Твой папа фашист", "Выйти из-под контроля", "Политическая песня", "Три-четыре гада"? Я не оспариваю вклад Борзыкина в нашу рок-музыку, нет. И все же?

Три-четыре гада мешают мне жить...

Помните? Прошло совсем немного времени, и эти песни кажутся страшно наивными. И очень неактуальными. Вчерашними...

"Чую гибель", "Новая кровь", "Тоталитарный рэп", "Шабаш" написаны Кинчевым примерно в то же самое время, что и песни Борзыкина. Но они стали едва ли не еще актуальнее в наши дни кровавых конфликтов, путчей и развала державы. Потому что в отличие от революционера Борзыкина Кинчев понял главное – во все времена существовали три-четыре гада. Они меняли обличья. Но не они мешают нам жить. А тот единственный гад, тот зверь, который, к несчастью, есть в каждом из нас: зверь подлости, кривды, холопства, страха, безответственности. И с ним надо воевать до победы. Ведь все, все лучшее из созданного в искусстве человечеством, всегда об этом. Евгений Шварц это замечательна выразил в своей сказке о драконе. Главное, убить дракона в самом себе. Антон Павлович Чехов не из других – из себя выдавливал раба по капле. Много-много лет тому назад, в шестидесятые годы, когда многих сегодняшних поклонников рок-музыки еще не было на свете режиссером Михаилом Каликом был создан фильм "Любить!". В этом фильме игровое кино переплеталось с документальным. Один из документальных эпизодов – разговор о любви с молодым красивым священником. Его звали отец Александр Мень. Тогда это имя ничего не говорило зритепю. Да и атеистами были девять из десяти. А говорил отец Александр не очень понятные в ту пору вещи: "Бог дает возможность восстать против себя". Все та же мысль. Это истина, на которой все еще стоит мир и которую, несмотря на почтенный ее возраст, равный возрасту самого человечества, каждое новое поколение, каждый человек должен познавать сызнова. Кинчев из тех, кто пытается открыть глаза слепым или просто спящим, которые пока еще эту истину не узрели.

А "слелые вожди слепых", коими всегда изобиловала наша история, и тем более в последнее столетие, как упыри, нюхом чуют живую кровь. Они всегда будут бороться именно с вольными, именно со свободными внутренне, то есть преодолевающими страх, людьми.

Именно поэтому осенью одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года дряхлеющая, но еще не сошедшая со сцены партократия, опираясь на железобетонные плечи милиции, объявила войну Константину Кинчеву, поэту и музыканту, вольному человеку, лихому разбойничку. Такова моя версия этих событий.

* * *

Я не преувеличиваю, говоря о том, что это была охота на человека. Какие уж тут преувеличения!

После гнусной статьи в "Смене", естественно, возникло желание как-то объясниться с публикой.

На ленинградском телевидении работала администратором Наташа Сидоренко – поклонница творчества "Алисы". Она обещала помочь выйти в эфир в одной из программ, чтобы Костя смог изложить ситуацию так, как это было на самом деле. И, таким образом, снять навешанный на него ярлык фашиста. Наташа заказала пропуск и мы с Костей оказались на студии.

Сначала шли переговоры с "Телекурьером". Казалось, курьеровцы отнеслись к истории с пониманием. Договорились, что на следующий день Костя к определенному времени будет в определенном месте, куда подъедет машина "Телекурьера". Утром они ему позвонят и скажут, куда именно подойти. Но утром ему позвонили и дали отбой. С милицией и властями никто связываться, поразмыслив, не рискнул.

Следующей на призыв Кинчева о помощи откликнулась молодежная программа "Открытая дверь". Все та же Наташа Сидоренко познакомила Костю с Оксаной Пушкиной, журналистом молодежной редакции. Оксана обещала помочь. В Костиной ситуации был необходим только прямой эфир. Ведь любую запись можно урезать. В "Открытой двери" тогда только начинали давать прямые включения. В назначенный час мы приехали во Дворец молодежи, где должна была проходить запись программы "Открытая дверь". Оттуда же давали прямой эфир. Встретили нас очень любезно. Дали Косте микрофон и попросили в течение полутора минут, не более, рассказать о конфликте с милицией и опровергнуть ложь в статье Кокосова "Алиса" с косой челкой". Костя сказал все, что счел нужным, и мы с легким сердцем отправились в клуб "Фонограф" Дворца молодежи, где оставляли у знакомых ребят свои вещи. Мы уже собирались уходить, когда в "Фонограф" вбежала Наташа Сидаренко и сказала:

– Они обманули вас, Костя. Это был не прямой эфир. Это была запись! Прямой эфир они начали давать сейчас. Пойдемте скорее! Попробуем прорваться.

Мы побежали в зимний сад ЛДМ. Там действительно шло прямое включение. Костя попытался взять у ведущего микрофон. Микрофон тотчас же был выключен. Молодежь, приглашенная на передачу, стала просить, чтобы Кинчеву дали слово. Молодняк подзуживал известный в самых разных кругах Александр Богданов. Он призывал всех устроить сидячую забастовку, сорвать передачу. Я увидела, что толпу участников передачи начинает потихоньку отсекать серая линия – милиция! Надо было уходить. Я обратилась к ребятам:

– Ребята, неужели вы не понимаете, что не скандал был нужен Косте, а возможность сказать правду. А вас сознательно провоцируют на скандал. Не надо никаких забастовок.

В то время как я обращалась к грозно настроенным фанам, с Костей разговаривал какой-то молодой человек, возрастом изрядно старше, чем кинчевские поклонники. Тогда я даже не запомнила его лица. Зато хорошо его запомнил Костя.

– Он мне говорит: "Ты эфира не получишь. "Алиса" – группа антисоветская, и таким, как ты, нечего делать на советской сцене". Я его спрашиваю: "А если бы с тобой так поступили, что бы ты стал делать на моем месте?" А он мне в ответ: "На твоем месте я бы повесился".

Когда на экранах телевизоров впервые появилась программа "600 секунд", мы узнали имя молодого человека, порекомендовавшего Кинчеву повеситься. Это был Александр Невзоров.

Во время судебного процесса по иску "Алисы" к газете "Смена" этот "принципиальный" и "независимый" репортер охотно лил воду на мельницу стражей порядка и клеветника Кокосова. Сначала с гневом сообщил в своей программе о том, что мать одного из поклонников Кинчева пришла в редакцию "Секунд" с комсомольским билетом сына, на страницах которого Кинчев посмел оставить свой автограф. Мол, испортил, негодяй, почти партийный документ. В следующий раз со съемочной бригадой приехал в суд и сообщил зрителям, что Кинчев будто бы из трусости на суд не явился. О том, что ответчик Кокосов несколько раз не удостаивал своим присутствием заседания суда, Невзоров умолчал. Про Кинчева же попросту солгал. Костя в тот день единственный раз опоздал на заседание, так как ездил в Комарово за свидетелем Адой Заблудовской.

Докричаться до читателей "Смены" помогли двое. Один – тогдашний начальник управления культуры Ленинграда Анатолий Иванович Тупикин, сменивший на этом посту товарища Мудрову. (Не иначе, как нечистая сила устроила в управлении культуры игрища с фамилиями! Но это так, к слову.) Анатолий Иванович Тупикин принял Костю (об этом его просил президент рок-клуба Коля Михайлов), выслушал и обещал помочь напечатать в "Смене" письмо Кинчева с его версией случившегося. Свое обещание Тупикин сдержал.

Другой человек, который помог выйти в эфир на телевидении после нескольких бесплодных попыток, – известный тележурналист Тамара Максимова. Она вела в то время передачу "Общественное мнение". С Тамарой по работе немного знаком мой муж. Узнав о том, что все в том же Дворце молодежи будет проходить программа, посвященная, кажется, обсуждению закона о молодежи, он позвонил Максимовым домой. По городу ходили слухи, что будто бы Кинчев приглашен участвовать в этой программе. Но мы-то знали, что это всего лишь слухи. Но на чем-то они основывались!? В общем, муж позвонил Максимовым и спросил, правда ли, что Кинчева пригласили на передачу.