Крис Хамфрис - Французский палач

• Название: Французский палач
• Автор: Крис Хамфрис
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03904-Х

Король Англии Генрих VIII приглашает из Франции палача, чтобы тот обезглавил его вторую жену Анну Болейн. Перед смертью Анна просит палача выполнить ее последнюю просьбу…

Главного героя бросят в темницу, он чудом избежит смерти на виселице, попадет на галеры, будет сражен стрелой предательства, выживет после жестоких пыток, но исполнит клятву, данную женщине, которую он казнил.

---

Когда совещание закончилось, янычар выскользнул из своего укрытия и вернулся туда, где Хакон с Фенриром прятались у повозки маркитанта.

– Значит, мы станем добровольцами, – сказал скандинав. – Пойдем на штурм, чтобы защитить Жана, когда этот дьявол попытается его захватить.

– Сколько раз ты уже сражался с фон Золингеном? – Джанук смотрел вниз и трепал Фенриру уши.

– Э-э… раза три, – отозвался Хакон. – Та засада в холмах, потом переулки в Тулоне и… ну, в Сиене. Но про это ты знаешь: ты там был.

– Был. Но сражение было суматошное, он мог увидеть меня только мельком. И потом… – Джанук провел рукой по своей темноволосой голове. – Волосы у меня черные, усы – тоже. Не думаю, чтобы он узнал меня под закрытым шлемом. А вот тебя…

Хакон вскинул голову:

– Думаешь, я позволю тебе идти выручать Жана одному? Я ему нужен!

– Ты ему нужен живым. Подумай, парень! Этот джинн моментально тебя узнает. И чем ты поможешь Жану, когда твоя голова покатится на землю? – Хорват положил руку на громадное плечо товарища. – Я пойду в город. А потом Жан, Фуггер, Бекк – если он, конечно, там – и я, мы вместе выйдем из города. Будем спешить. Вот тогда ты нам и понадобишься: ты, твой топор и лошади, чтобы можно было ускакать.

Хакон немного помолчал, яростно почесывая бороду. Всего один день в лагере, а он уже подхватил вшей!

– Ладно, – выговорил он наконец. – Мы с Фенриром будем ждать тебя. Но если на рассвете ты не явишься, мы пойдем в город и выволочем тебя за пятки!

– Заранее напялю лишние штаны! – крикнул Джанук через плечо, направляясь к лошадям и вещам, чтобы подготовиться к штурму.

Немного позже Хакон снова приблизился к нему.

– Я тут кое о чем подумал, – начал он.

– Да защитит нас Аллах! – рассмеялся янычар, однако при виде мрачного лица товарища быстро замолчал.

– Я знаю, почему я иду за французом, Джанук. Я дал клятву хранить ему верность до тех пор, пока он не закончит свою миссию. Но почему ты по-прежнему с нами? Почему рискуешь жизнью ради этого дела?

Этот вопрос сам хорват уже себе задавал.

– Так угодно Аллаху. Без Жана Ромбо я остался бы на галерах. Так что я каким-то образом к нему привязан. Пока.

– Пока?

– Ничто не бывает вечным, дружище, мы оба это знаем. Миссии оказываются невыполненными, верность отдается другим. Так принято у наемников. Пока моя верность принадлежит моим товарищам. Я вас не предам.

– Ну что ж, годится. – Гигант мимолетно улыбнулся. – До встречи.

Провожая взглядом громадную фигуру Хакона, Джанук позволил себе ненадолго задуматься о происходящем.

Что бы ни говорили эти протестанты, но будущее не предопределено заранее – в этом Джанук был уверен. Будущее – это лист пергамента, который ожидает прикосновения пера летописца. А сейчас там написано, что Джанук приложит все силы, чтобы помочь Жану вырваться из мюнстерского безумия. Но в конечном счете он поможет и самому себе. Хорват часто слышал, как Фуггер похвалялся богатством своей семьи. Не подлежало сомнению, что часть этого богатства нынешней ночью будут выносить из города.

– Да ведет меня Аллах, – пробормотал Джанук себе под нос. – Может быть, найдется способ послужить друзьям и получить от этого выгоду!

Глава 6. ШТУРМ МЮНСТЕРА

Жан Ромбо дрожал от холода в пустом винном погребе, который служил земной тюрьмой небесного царства царя Яна. Сопровождая стражников, которые тащили Жана вниз, Мейкпис выкрикивал приказы и оскорбления, как того требовала его должность. Однако у двери тюрьмы ему удалось бросить Жану какие-то лохмотья, чтобы он прикрыл свою наготу. Жалкие тряпки почти не спасали от холода, который усугублялся тем, что сердце француза сковал лед.

Он сидел связанный: руки у щиколоток, голова – на коленях. Однако не тугие веревки заставляли его громко стонать. Избивавшие его стражники были неопытными учениками в школе страданий, и причиненная ими боль была поверхностной. Его терзала мысль о том, что рука Анны снова оказалась у врагов, снова стала средоточием фантазий безумца.

Где-то далеко слышались раскаты. Гроза, которая собиралась весь день, наконец разразилась. Уронив голову на колени, Жан поддался такому отчаянию, какого не испытывал с того момента, как очнулся в клетке виселицы. Радость последних месяцев, дружеское присутствие Фуггера (как мысли о нем сжимали ему сердце!), Хакона и Джанука, даже та любовь, которую он нашел с Бекк, – все это теперь представлялось ему отходом от его истинной цели.

«Мне не следовало втягивать других, – думал он. – Мне следовало отправиться за Чибо одному. Зачем я позволил этим людям присоединяться ко мне? Зачем стал их предводителем? Это было трусостью. Нет, хуже: это было предательством. Я предал ту единственную вещь, которую нашел истинной и живой в мире лжи и смерти».

Не слыша ничего, кроме отдаленных раскатов грома и ровного стука капель, стекавших с грубо отесанных стен, Жан не замечал хода времени. На стене за дверью его камеры горел факел, бросая неровные блики света сквозь решетку, вставленную в маленькое окошко двери. Однако Жан уже успел увидеть все, что ему было нужно. Он давно убедился в том, что камеры смертников не нуждаются в подробном осмотре. Каждая новая оказывалась подобием предыдущей.

Он был уверен, что не засыпал, однако пришедший к нему Мейкпис сообщил, что уже почти полдень.

– Ты словно осиное гнездо разорил, друг мой, это точно. – Мейкпис велел охранникам уйти, распустил путы, связывавшие Жана, и достал немного заплесневелых сухарей и затхлой воды. Пока Жан ел и пил, Мейкпис продолжал: – За всю осаду я не видел их такими воодушевленными. Псалмы, выкрики, видения. Его Дуралейство убедил всех в том, что это – знак освобождения, и ее, и его.

Жан продолжал молча жевать. Мейкпис сел рядом с ним на корточки и вытащил из кармана куртки немного вяленого мяса.

– Моя последняя крысятина. – Он яростно в нее вгрызся. – Теперь такое уже ни за какие деньги не раздобыть. Раз даже крысы закончились, то время этого города почти истекло, несмотря на все их осанны и тому подобное. И значит, я отсюда ухожу. Наверное, этой ночью.

Секунду он энергично жевал, глядя на Жана, потом выплюнул остатки хрящей. И наконец сказал:

– Слушай, ты должен сказать мне правду, Ромбо. Я в нашей профессии видел самые странные сувениры. Помню того фламандца… Вилкенса, Джилкенса… что-то в этом роде. Он любил оставлять от каждого клиента ухо. У него был их целый мешок, и он помнил имя каждой головы, на которой оно когда-то росло. Говорил, что когда уйдет на покой, то прибьет их все к стене у себя в комнате. Но рука? Рука Анны Болейн? Ведь это же самая знаменитая рука в мире! О чем только ты думал?

Жан отложил сухарь.

– Я этого тебе объяснить не смогу. Но мне совершенно необходимо получить ее руку обратно. Ты мне поможешь?

Мейкпис присвистнул сквозь зубы:

– Хотелось бы мне, дружище. Братство меча и все такое прочее. Но я достаточно рискую уже тем, что просто с тобой здесь разговариваю. Знаешь, каковы тираны. Им кажется, что все плетут заговоры против них. Я собираюсь затаиться и сегодня же сбежать. Смотри! – Он задрал свою поношенную рубаху. Под ней оказался кожаный жилет, обшитый золотыми монетами. – Самые дорогие доспехи в моей жизни! – Он рассмеялся. – Двести шесть золотых талеров. На это можно будет купить славную маленькую таверну в Саутарке. Так что – извини и все такое прочее, но я рискую потерять слишком многое. Понимаешь?

Жан кивнул. Ему все равно лучше быть одному.

– Расскажи хотя бы, что он затевает, этот твой царь.

– Это можно. – Англичанин заправил рубаху в брюки. – Он собирается устроить какой-то обряд, чтобы вернуть жизнь костям Анны, ну, чтобы воскресить ее из мертвых. И она, вооружившись огненным мечом, прольет огонь и серу на своих врагов и приблизит Армагеддон. – Он улыбнулся. – Видишь? Я пробыл здесь слишком долго. Усвоил их выражения.

– И когда это произойдет?

– В полночь, конечно. Самое подходящее время для вызова мертвых, так ему сказали астрологи.

– А что я? Мне в этом действе назначена какая-то роль?

Впервые Мейкпис смутился.

– Ну… да. – Он почесал себе подбородок. – Он очень большой приверженец Ветхого Завета, наш царь Ян. Для него твоя казнь представляется жертвоприношением. Он не потребовал, чтобы это сделал я, за что я благодарю Бога. Хотя ты, может быть, и не поблагодаришь. Он… э-э… планирует что-то другое.

– Но это будет частью церемонии?

– По-моему, да. – Англичанин выглядел все таким же встревоженным. Он подался вперед. – Послушай, я мог бы… мог бы сказать, что ты напал на меня. Что у тебя было оружие, и я… мне пришлось… э-э… – Он вытащил из ножен кинжал. – Я избавил бы тебя от боли. А боль будет. Ты же видел, что он сделал со своей женой.

Жан размял затекшие руки, вытянул ноги. Неужели прошло всего три месяца с тех пор, как Фуггер предложил ему столь же легкий исход из другой тюрьмы – клетки виселицы? Тогда это звучало так же соблазнительно, как и сегодня. И все же, если бы он тогда согласился на то предложение, его враги уже совершили бы страшное зло, воспользовавшись рукой Анны Болейн. Его отказ по крайней мере отсрочил преступление. И это позволило ему мимолетно увидеть иную любовь, о существовании которой в этом мире он уже успел забыть.