Николай Симонов - Миллениум

• Название: Миллениум
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Кн. 3 "Миллениум" содержит заключительные главы романа и Эпилог, из которых читатель узнает о том, как московский журналист Дмитрий Павлов возвратится в XX век, а его родной брат-близнец станет свидетелем событий 3798 года — последней даты, упомянутой великим Нострадамусом. Параллельно развивается сюжет о судьбе прототипа главного героя и его жены Елены Сергеевны, с которых программист Геннадий Галыгин списал исходные данные, преобразованные программой "ЭП-Мастер" в художественные образы нового Мастера и Маргариты.

---

— Как же ты смог сосчитать частоты и амплитуды всех волн земного и космического времени и определить их последовательности? — удивлялась Урсула.

— Интервалы времени отсчитывает сама матушка Земля, а точнее говоря — маятник ее внутреннего ядра, посылая в космос закодированную информацию о своем местоположении относительно Солнца, Луны и других планет. Расшифровать ее уникальный ежедневный "гороскоп" стало возможно путем записи и фильтрации сейсмических волн и последующих математических расчетов. Для обработки информации требуется сверхмощный компьютер, который лично мне на условиях определенного договора был предоставлен, но, увы, только на обратной стороне Луны, — сознался Петрович.

— Сочувствую, — сказала Урсула и стала рассказывать ему о себе, в смысле биографии и относительно причин своего одиночества.

Павлов решил им не мешать и направился в бухту, чтобы встретить восход солнца из вод Байкальского моря и пропеть благодарственный гимн в честь Аполлона. Он уже снял сандалии, ступил босыми ногами в воду, прокашлялся и, только хотел распеться, как услышал свистящие и щелкающие звуки дельфинов, стая которых заходила в бухту. Затем он услышал, не с чем ни сравнимый, трубный звук большой морской раковины и заметил на спине одного из дельфинов своего правнука. И если бы Авесалом на дельфине сидел, как на крупе коня, так он стоял на нем, как на доске для виндсерфинга, непонятным образом удерживая равновесие! От такой картины у Павлова похолодело сердце, и сразу зачесались руки.

Авесалом перепрыгнул на спину другого дельфина, протрубил в раковину еще раз, нырнул в волны, и через несколько мгновений его голова была невдалеке от волнореза. Деметрис с облегчением вздохнул, и, сразу забыв про Аполлона, вспомнил об обязанностях деда. Жаль, что розги у него не было под рукой. Иначе не миновать было Авесалому более строгого внушения, чем словесное, а так пришлось его отпустить, наказав впредь с дельфинами не связываться, и верхом на них не кататься.

……………………………………………………………………………………………………….

Прошли три дня. Ежедневно за ужином Урсула и Петрович докладывали Деметрису о проделанной ими работе и обсуждали технические, организационные и спорные вопросы.

Первый спор между ними возник по вопросу о рациональной утилизации флагелрада, на котором Петрович прибыл на остров Счастливый (Кипрос). Петрович хотел снять с него только трансформатор времени, топливные элементы на основе тяжелой воды и палладия и съемные носители (с программным обеспечением и базами данных), но Урсула положила глаз также на обшивку салона, кресла, аудиовизуальные и светомаскировочные системы, навигационные чипы и прочую электронную требуху. Что делать? В каждой женщине сидит либо жмот, либо транжира.

На третий день флагелрад был полностью разобран. Фюзеляж, шасси, аккумуляторы, колеса и диски, энергетическую силовую установку, выхлопную систему, трансмиссию и навесные агрегаты Петрович и Урсула утопили в море. После этого Урсула подогнала "Фантом" к северной бухте, и они приступили к сборке машины времени на новой мобильной платформе.

Острые разногласия вызвал вопрос о месте старта и выхода батискафа в иное пространство и время. Урсула хотела бы идти на "Фантоме" вслед за кораблями кругосветной экспедиции Деметриса Паулюса, визуально, украдкой, наблюдать за своей дочерью и при необходимости, посредством телепатии, давать ей житейские советы. Петрович против этого ничего не имел, но в этом случае присутствие Деметриса на батискафе, по его мнению, было бы крайне нежелательно. Урсула же без отца отправляться на поиски дочери и брата с малознакомым ей человеком, то есть с Петровичем, побаивалась. Мало ли что у того на уме?

Третьей по счету, но далеко не последней по важности, являлась проблема раздельно-совместного сосуществования двойников Авроры и Медвежонка, если они не погибли, а до сих пор живы, но только не имеют возможности дать о себе знать. Урсулу это волновало даже больше, чем вопросы перемещения физических тел во времени.

Как истинный ученый, Петрович предложил Урсуле провести мысленные эксперименты.

Эксперимент N1. Представь, — говорил он, что сегодня, ровно в 11.00 я наловил 10 мышей полевок, посадил их в клетку и в 12.00 отправлялся с ними во вчерашний день. В 12.00 я вернулся назад в сегодняшний день, но уже без мышей. Затем я снова отправился в прошлое: в 12.00 вчерашнего дня я забрал клетку с мышами, и переместился с ними в сегодняшний день, но с получасовым опережением графика. Сколько в один и тот же день и в одном и том же месте может появиться клеток, мышей, Петровичей и машин времени?

Урсула отвечала, что с точки зрения внешнего наблюдателя должны появиться две клетки с 20 мышами: 10-ю возвращенными из прошлого и 10-ю еще не отправленными. Машина времени также должна, по идее, в течение получаса присутствовать в двух экземплярах: один экземпляр уже вернулся, а второй еще не отправился. И Петровичей тоже должно быть двое…

Петрович в ответ возразил ей, что такое невозможно, поскольку это привело бы к нарушению второго закона термодинамики в масштабе всей Вселенной. На самом деле, по его словам, внешний наблюдатель будет видеть только машину времени, мышей и Петровича, которые еще не отправились во вчерашний день. Пилот машины времени, вернувшийся с получасовым опережением, сможет наблюдать оба события сразу, но как мимолетное видение. Полчаса времени внешнего наблюдателя для пилота-двойника будут длиться доли секунды: за это время гравитационная волна отбросит его назад к предыдущему событию и возвратит на место только тогда, когда состоится следующее событие.

Эксперимент N2. Представь, — говорил он, что, отправившись сегодня ровно в 12.00 во вчерашний день, я выпустил из клетки 10 мышей, которые наловил в 11.00, и оставил их в прошлом. Сколько мышей окажется, соответственно, в одном и том же месте в 12.00 вчерашнего и сегодняшнего дня?

Урсула в ответ рассмеялась, и правильно заметила, что сегодня в 12.00 на острове Кипрос будет на 10 мышей меньше, чем было вчера, а вчерашнее их количество уже безразлично, поскольку в прошлом не останется наблюдателя, который их (мышей) будет считать.

Петрович не сдавался и усложнил параметры мысленного эксперимента, введя в них категорию "будущее". Представь, — говорил он, — что я перенес клетку с мышами, которых отловил сегодня, во вчерашний день, а из дня вчерашнего переместил в день послезавтрашний. Прибавится ли в будущем на острове Кипрос мышей, или их останется столько же, что и было?

Урсула заявила, что Петрович лукавит, поскольку причиной перемещения мышей во времени является он сам, поэтому, с точки зрения линейной последовательности событий, из жизни отловленных им мышей и его самого просто выпадет один день, который, очевидно, станет достоянием вечности. При этом никаких "двойников" в будущем у этих мышей не будет, так как их отлов уже состоялся в качестве события и обстоятельства непреодолимой силы.

— Вот мы и подошли к самому главному, — сказал Петрович и уточнил: Если мы перенесем Аврору и Медвежонка из прошлого в день сегодняшний, то их двойники, если они живы и здоровы, останутся в "вечном вчера". Другое дело Деметрис, который, отправившись в прошлое, сможет наблюдать самого себя со стороны, как, например, отец наблюдает за сыном. В случае чего он своему двойнику запросто и по морде может врезать. Аннигиляции при этом, конечно, не произойдет, но на душе у обоих может остаться неприятный осадок.

— Я все понял. Отправляйтесь следом за кораблями экспедиции меня, а то, вдруг, действительно, я поведу себя неадекватно, — согласился Деметрис с доводами Петровича.

Их приятная беседа происходила поздним вечером на летней веранде при мягком свете ламп освещения разобранного флагелрада-трансформера. Бледно-золотая Луна медленно входила в тень своей планеты, становясь тускло-бронзовой. Солнце, Земля и Луна выстраивались в одну линию. Это было рядовое лунное затмение, случавшееся уже, наверное, не один миллиард раз. Петрович неожиданно тяжело задышал, потемнел лицом и признался, что чувствует себя очень неважно, поскольку в периоды лунных затмений его искусственная нервная система проходит автоматический апгрейд. Урсула протянула ему руку, схватившись за которую, Петрович получил заряд живительной энергии.

В тот момент, когда Петрович дотронулся до Урсулы, внутри него кто-то злобно прошипел:

— Can't connect to server.

После этого изо рта Петровича медленно вышло тёмное облачко и сконденсировалось в человеческую голову. Это была голова мужчины ничем не примечательной наружности, примерно 45 лет от роду, с гладко выбритыми щеками. Под головой, у которой не было шеи, образовался темно-серый "туман", "дым" закручивался по спирали винтом. Нижний конец спирали уходил Петровичу в полуоткрытый рот.