Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

• Название: Iskatel 1979 3
• Автор: Сергей НАУМОВ
• Жанр: Научная Фантастика

---

Слабый ветер постепенно стихал. Волны на море улеглись, словно разглаженные тяжелым туманом. Наступал полный штиль.

Поставив на якорь эскадру, шаутбейнахт Эреншильд пре­бывал в приподнятом расположении духа. Еще бы! Он почти воочию представлял себе, как лепивой пушечной пальбой по­хоронит замысел русских.

Сладкое течение мыслей нарушил какой-то шум на палубе. К полуюту бежал вахтенный матрос.

На ходу, пропуская уставное обращение, перепуганный мат­рос выпалил:

— Русские галеры! Смотрите на корму!

Эреншильд недовольно, но с королевским достоинством по­вернулся спинои к переволоке.

Из-за кромки полуострова, заслоняя плотным строем устье фиорда, выплывали галеры. Гнулись длинные весла. Матросы гребли отменно — это сразу отметил шаутбейнахт. Подзорная труба дрогнула в холеной руке. Эреншильд машинально про­тер глаза и, чувствуя предательский озноб, снова вжал мед­ный окуляр в глазницу. Сомнений не было — на переднем суд­не плескался андреевский флаг.

Число галер все росло и росло. Длинные тени от судов ло­жились на воду и медленпо шевелились на мертвой зыби. Захо­дящее солпце окрашивало концы теней в мрачный темно-кро– вавый цвет.

И хотя Ниле Эреншильд, много раз глядевший смерти в гла­за, ничем не выдал своего волнения, — сердце его зачастило и тошнотворный страх подступил к горлу.

Вахтенный офицер — высокий, бравый, громыхая ботфорта­ми, помчался к капитану «Элефанта» с приказом поднять па­руса. Поднятые по тревоге матросы бросились на ванты, беше­но закрутили шпиль, выбирая якорь-цепь.

Слабый ветер слегка наполнил большие паруса фрегата. На бизань-мачте взвился сигнал эскадре: «Курс : — норд-вест! Следовать за мной!»
Капитан «Элефанта» Андрис Сунд резко развернул корабль, намереваясь по шхерному фарватеру выйти в море у рыбац­кого поселка Хасткар.
Очнувшись от забытья, Эреншильд заметил, что перепуган­ный Сунд, забирая севернее, попал в Нитлакс-фиорд, который в струистом мареве высокого берега заканчивался глухим тупиком…
Молчаливому бешенству гяаутбеннахта не было границ. Темные воды фиорда набухали густым туманом. Галер вскоре не стало видно. В негодующем утешении Эреншильд тер по­белевшую щеку. «При такой видимости русские не смогут на­чать боя — значит, впереди целая ночь. Можно будет что-то и решить…»
19
Черные воды Нитлакс-фиорда сливались с пятнистыми ска­лами и тремя белесовато проступающими островками. С зарос­шей вершины Гангута были видны в тумане лишь верхушки мачт шведской эскадры. Ветер доносил сырость и терпкий йодистый дух гнилых водорослей. На фок-мачте «Элефанта» красновато-распухшим светом мигнул сторожевой фонарь.
Короткая ночь быстро наливалась пурпуром молодой зари. Перед рассветом в палатке Апраксина заканчивался военный совет. Вокруг ящика из-под сухарей на свежих пахучих пнях сидели Петр, Голицын, Вейде и генерал-майоры Головин и Бутурлин.
Увидев вошедшего в палатку Ягужинского, Петр оживился и перебил степенно-витиеватую речь Апраксина.
Генерал-адъютант вытащил из-за o6nuiaia конверт из Ре­веля, прошитый ниткой, запечатанный воском. Поклонился, по­дал Петру, отступил. Петр зубами перекусил нитку, ногтем сколупнул печать, глянул в письмо в двух-трех местах и, тем­нея, отложил.

— Прамы да карбасы для провиапту требуют… И опять про травленую солонину… Ладно, потом….

Апраксин откашлялся и закончил речь скороговоркой — де после долгого и зрелого размышления он пришел к тому же выводу, что и государь: резонно чинить прорыв всем галерным флотом, используя штиль. На сей раз двигаться следует вдоль самого берега, от которого Ватранг неосторожно отдалился…

Генералы без лишних слов одобрили план.
Сразу же все направились к Тверминской бухте.
На кормовом флагштоке адмиральской галеры полетел вверх сигнальный флаг — приказ приступить на судах к молебну.
Громогласно загудели дьяконы. Жидкобородый, хилый попик па Николиной галере молча плакал, упав на колени и воздев ладони к небу. За ним плотной толщей медленно опустились на колени капитан, матросы и десантные солдаты.
На соседнем судне огромный огненно-рыжий поп, багровея я надувая жилы на шее, возгласил «Победы-ы-ы!», перекрыл тягучий монотонный гул молебна.
Жидкобородый попик зачастил лбом о палубу перед черны­ми ликами святителей в золоченых окладах. Никола, путаясь перстами в бородище, отрешенно зашевелил губами, истово кладя поклоны. Молебен был короток.
Петр нетерпеливо махнул рукой Апраксину, и тот подал сиг­нал к отплытию. Музыканты ударили в литавры и барабаны, заиграли трубы. Капитаны и поручики повернули головы в сторону флагманской галеры. Сигнальный флаг медленно сполз вниз, и на его месте взвился желтый: всей эскадре сле­довать в кильватерной колонне!
Офицеры почти в один голос подали команды. Гребцы на­валились на весла — и все шестьдесят четыре галеры, вытя­гиваясь в линию за головной, двинулись из бухты, поворачивая вдоль полуострова на север.
Петр задумчиво стоял на носу адмиральской галеры, плотно уминал крошки табака в короткой трубке и не отрывался гла­зами от черты между морем и небом, где застыли в штиле шведские корабли. Крепкие нервные руки чуть подрагивали, правая снова и снова опускалась в карман — никак не мог отыскать трута с кресалом.

Вереница галер, взбивая высокую волну, опасливой змеей вплотную оползала Гангут.
Шведские корабли открыли бешеную беспорядочную стрель­бу. С плачущим стоном полетели ядра. С русской стороны ба­совито загудели орудия. Начали дробный перестук мушкеты.
Гребцы взмахивали веслами изо всех сил — гудели руки и спины, глаза застилал пот. Но опасный путь, как в тяжелом удушливом сне, казался нескодчаемо длинным. Наплывали и удалялись людские голоса, роились невнятные выкрики команд.
Прижимаясь чрезмерно к берегу, галера «Святой Николай» напоролась на подводный камень. Круто задирая нос, судно быстро погрузилось кормой. Огненно зевнула пушка и в по­следний раз раскатилась грохотом, послав высокое бесполез­ное ядро в сторону шведских дымов. Ответная бомба, с шипе­нием отжимая воздух, взметнула у борта малиновый смерч — гулко хлопнули сорванные паруса, разлетелись в ощепья по­ручни, рухнула мачта.
Петр оглянулся, губы закусил добела, хотел закричать, при­казать повесить капитана — и не смог; лишь так глянул, что Апраксин растопырил руки и отшатнулся в сторону. Генерал– адмирал — сердце простецкое — сроду ни на кого не серчал, тревожно-растерянный, передал по колонне приказ: проходя­щим судам снимать людей с тонущей галеры. Петр отвернулся, на спине судорожно сходились я расходились лопатки.
…Адмирал Ватранг оторвал молитвенный взгляд от света по­следней звезды. Отрешенно загляделся на пепельно-сизый, уже трижды проклятый Ганге-удд, бугрившийся летучим туманом. Клял адмирал и удравшего в Стокгольм Дженкинса, сейчас бы он поговорил с ним шпагой! Злобно думал о его шпионе Ро– зенкранце, почему-то не прибывшем вторично с мыса, что не­сколько спутало все планы… Однако надо было действовать, но ясности не было ни в чем. К тому же кровь необычно била в голову, пугающей темнотой заволакивало глаза. Нервно схватясь за черный галстук на горле, он вяло приказал за­стывшему рядом офицеру:

— Передать по эскадре! Обстрел продолжать и буксировать корабли к месту прорыва! — Помолчал и добавил: — При­несите на мостик из моей каюты кресло… Офицер, округлив глаза, загремел ботфортами по трапу. Адмирал оторвал от поручней затекшие пальцы и безучастно закрыл глаза. «Ничего, ничего… Короля Карла под Полтавой несли в бой на носилках…» Под Полтавой? От горячего, как ожог, слова потемнело в глазах и зноем налился рот. Ужас сковал все тело. Внезапно — параличом — нахлынуло обморочное удушье. Ватранг уже начал падать, но вернувшийся офицер бережно его поддержал и усадил в кресло.

В кресло на мостике! Адмирал падает в обморок во время боя! От этого стало бы не по себе даже изуверски невозмути­мому Карлу XII! Кажется, такой морской баталии не знала история… Но обманывать себя становилось все труднее. И не с опытом Ватранга было ясно, что это — поражение.

Разноголосо скрипели блоки — плюхались в воду тяжелые баркасы. Истошно кричали капитаны, рулевые, гребцы. Зали­вались свистками боцманы.

Бесполезная пушечная стрельба продолжалась, но русский флот, потеряв лишь одну галеру, уже огибал северную око­нечность Гангута.

21
Ночь отступала. Быстро прошли предутренние сумерки. Лу­на отбросила на залив узкую голубоватую тень. Поднимаясь, багровое солнце легло на воду алым отсветом. Встали два светила — дневное и ночное, скрестили между эскадрами ги­гантские мечи.
Закончив развертывание эскадры, Петр послал Ягужинского с ультиматумом к Эреншильду. Царь предлагал сдаться без боя, дабы не проливать напрасно крови.
Пока малая скампавея под белым флагом пересекала зер­кальную гладь залива, Петр разглядывал шведские корабли в подзорную трубу.
Шаутбейнахт расположил свою эскадру полумесяцем, внут­ренним прогибом к противнику. На флангах полукружьями выдавались вперед по три шхербота, в центре — фрегат. По­зади него тоже три шхербота — разошлись полуподковой. Во­круг шведских кораблей хорошо просматривались высокие скальные острова.

—   Диспозиция пе из лучших. В бой можно ввести чуть более половины пушек. Задние шхерботы смогут стрелять разве что при абордировании от наших, — заметил Петр.