Елена Грушковская - Человек из пустыни

• Название: Человек из пустыни
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Серино задумчиво помолчал, потом улыбнулся и сказал, взглянув на близнецов:

— Думаю, лорда из меня не выйдет. Кое-кто здесь больше подходит на эту роль.

— Серино, дорогой мой, для нас с милордом ты всегда был родным, — сказал Джим. — И если в соответствии с порядком ты должен унаследовать титул, так тому и быть.

— Согласно порядку наследования титулов, не имеет значения, является ли сын родным или приёмным, — поддержал г-н Пойнэммер. — Там нет такой оговорки. Вы старший, а значит, вам и наследовать титул.

Серино покачал головой.

— Я не чувствую призвания быть лордом, — сказал он. — И особого желания тоже. Ну, какой я лорд Дитмар? Посмотрите на меня. А теперь посмотрите на них. — Серино положил руку на колено Даргана, сидевшего на подлокотнике кресла. — Как вы думаете, кто больше похож на лорда Дитмара?

— Дело не в том, кто больше похож, — сказал г-н Пойнэммер. — А в том, кто имеет право на титул в соответствии с порядком наследования. Вы имеете на него абсолютно законное и приоритетное право. Впрочем, на ваш вопрос я отвечаю: да, вы можете отказаться от титула в пользу младшего брата. Господа Дейкин и Дарган одновременно унаследовать титул не могут, так как лордом Дитмаром должен называться лишь один человек, и в этом случае лордом станет тот из них, кто родился первым.

— Дейкин на пятнадцать минут старше, — сказал Джим.

— Ну, значит, ты и будешь лордом. — Серино легонько похлопал Дейкина по плечу.

— У вас ещё есть время подумать, — сказал г-н Пойнэммер. — Целых три года. Подумайте, взвесьте всё хорошенько. Титул — не та вещь, которой можно так легко разбрасываться.

Вдыхая аромат цветущего сада, Серино медленно шёл по дорожке, усыпанной снегом лепестков. В прохладной вечерней тишине стук его каблуков по плиткам дорожки раздавался негромко, но отчётливее, чем днём, посреди шелеста, стрекота и чириканья. Розово-жёлтый закат догорал, и в ещё прозрачных сумерках Серино взял яннановую ветку и зарылся в неё лицом, вдыхая сладкий запах. Он побродил по дорожкам и в задумчивости остановился у могилы Эгмемона, вокруг которой цвели кусты жёлто-розовой и белой ауримоны, посаженные Йорном позапрошлой весной. Они уже так разрослись, что образовали вокруг склепа цветущую ограду. Присев на траву и понюхав душистые гроздья, Серино посмотрел в чистое вечернее небо и проговорил, обращаясь не то к небу, не то к маленькому склепу в зарослях ауримоны:

— Меня хотят сделать лордом, старина… Вот такие дела. Не знаю, что мне делать. Хоть ты посоветуй!

Ответом ему была тишина и чуть слышный шелест. Серино растянулся на мягкой траве, глядя в темнеющее небо, разбросав ноги и руки. Как хорошо было в весеннем саду вечером! И какая мысль: если он всё-таки примет титул, этот сад будет его. Он закрыл глаза.

— Ваша светлость, миленький, что с вами? — раздался над ним негромкий встревоженный голос.

Серино открыл глаза. Над ним стоял Йорн с ведёрком в руке, а в ведёрке были инструменты: маленькая лопаточка, маленькие грабли, садовые ножницы, рыхлитель и ещё что-то. Серино приподнялся на локте.

— Для чего вы тут лежите? — спросил Йорн всё ещё обеспокоенно. — Вам плохо?

Серино сел.

— Нет, я в порядке. Просто захотелось полежать. Нельзя, что ли?

В ответ на его не очень-то любезные слова Йорн добродушно улыбнулся.

— Да нет, отчего же нельзя… Сад ваш — лежите, где вам заблагорассудится, мой хороший. Я просто подумал, что вам плохо.

— Да всё со мной в порядке, — буркнул Серино. — Я просто лежал… Думал. Что тебе нужно?

Йорн стащил свою неизменную синюю шапку с козырьком и виновато улыбнулся.

— Ничего, ваша светлость… Извините, что потревожил. Я пойду, не буду вам мешать.

Серино смотрел ему вслед. «Почему я с ним так разговариваю? — подумал он с досадой на себя. — Какое я имею право пренебрегать им? И почему, что бы я ему ни сказал, он всегда такой кроткий и ласковый? Такой безответный и добрый? Может быть, он просто глуп, как пробка?»

Вокруг склепа благоухала ауримона, посаженная руками Йорна. И весь сад был такой ухоженный и красивый благодаря его неустанным заботам, его каждодневному труду от рассвета до заката, вроде бы незаметному для всех, но поистине огромному: трудно себе представить, как можно ухаживать в одиночку за таким обширным садом, да ещё за оранжереей с экзотическими растениями! А Йорн справлялся один, без помощников, ни на что не жалуясь, и никто в доме не знал: быть может, ему трудно? Быть может, он смертельно устаёт?

Посидев ещё немного у склепа, Серино встал. Пульсирующий клубок мыслей и чувств у него внутри требовал выхода, требовал чьего-то внимания — живого, человеческого внимания, а не терпеливого молчания склепа, немого собеседника, с которым он пытался разговаривать. Своего приёмного отца Серино не решался беспокоить: тому сейчас было не до его метаний; перед Дейкином и Дарганом он чувствовал себя виноватым за то, что, сам того не желая, отнимал у них титул — у них, настоящих, кровных отпрысков лорда Дитмара. Лейлор был ещё мал, и единственным из братьев, способным его беспристрастно выслушать и понять, ему казался Илидор. Но всё внимание Илидора было сейчас поглощено отцом, и выходило, что до будущего лорда никому не было дела. Никому, кроме тихого, безответного и на первый взгляд простоватого парня в синей шапке на бритой голове.

Сумерки уже сгустились и стали тёмно-синими, когда Серино подошёл к домику садовника. Окошко уютно светилось: Йорн был у себя. Но Серино почему-то не решался стучаться и бродил вкруг, терзаемый муками совести за то, что опять нагрубил Йорну. И за что? За то, что тот о нём беспокоился. Вздыхая, Серино прислонился к стене домика. Дверь открылась, и вышел Йорн — без своей шапки и без рабочей куртки. Под рубашкой на его плечах бугрились большие мускулы, могучая шея изящно переходила в круглый, гладко выбритый затылок, а под кожей на руках — рукава Йорна были закатаны до локтя — проступали толстые шнуры жил. Он мог завязать узлом железный прут и, наверное, поднял и швырнул бы флаер, а что он мог бы сделать в гневе со своим врагом, и представить было страшно. Но этот здоровенный парень не испытывал гнева, врагов у него не было, а вместо швыряния флаеров и завязывания узлом железных прутов он кропотливо возился с цветами, деревьями и кустами. Стоило раз взглянуть в его чистые наивные глаза, чтобы понять, что главное его качество — доброта.

— Кто тут? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Серино не отозвался. Он уже жалел, что пришёл: вряд ли этот большой и добрый, но глуповатый парень сможет его понять. Надеясь, что в сумерках Йорн его не заметит, он молчал и не шевелился, но Йорн его всё-таки увидел и узнал.

— Это вы, ваша светлость? — удивился он. — Всё ещё гуляете?

Серино хотел сказать: «Да, я просто гуляю, а что — нельзя?» — но вместо этого вдруг пробормотал:

— Я… Я хотел тебе кое-что сказать.

— Я вас слушаю, мой хороший, — сказал Йорн.

— Я хотел извиниться, — проговорил Серино глухо. — Я разговаривал с тобой не очень… подобающим образом. Я грубый, высокомерный, возомнивший о себе чёрт знает что болван.

Серино сам не ожидал, что скажет такое. Йорн шагнул к нему.

— Ну что вы, ваша светлость… Что вы такое про себя говорите! Вы не такой… — И, улыбнувшись в сумерках, добавил: — Уж кому вас знать, как не мне!

И это было правдой, потому что этот недалёкий и наивный, но добрейший парень произвёл его на свет. Однажды по своей наивности и неопытности он кому-то отдался, и в результате этого появился Серино.

— Я ещё хотел… кое-что сказать, — пробормотал Серино, сам не зная, зачем он это говорит.

— Тогда, может, пройдёте ко мне? — предложил Йорн. — Чего тут-то стоять? Идёмте, мой хороший, у меня чисто: я только что прибрался.

В домике у Йорна повсюду были горшки с цветами, украшая скромное жилище садовника и делая его уютным. На столе была расстелена плёнка, и на ней стоял маленький горшочек с крошечным растеньицем с тёмно-зелёными листьями, покрытыми светлым пушком, и тремя тёмно-красными шарообразными цветками. Рядом стоял пустой горшочек несколько большего размера и лежала горка земли.

— Я тут эвкиникус пересаживаю, — пояснил Йорн, как бы извиняясь. — Вы располагайтесь, где вам удобно.

— Да тут особо негде расположиться, — усмехнулся Серино. — Тут всюду горшки.

— Да, правда, — смущённо улыбнулся Йорн. — Сейчас я освобожу вам стул.