Вольфганг Шрадер - На мопедах по Африке

• Название: На мопедах по Африке
• Автор: Вольфганг Шрадер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1963

В 1960 г., в период освобождения от колониальной зависимости многих африканских стран, два студента из ГДР — Вольфганг Шрадер и Рюдигер Кёниг, предприняли на мопедах путешествие из Дрездена через Балканы, Турцию, Сирию, Судан и др. страны по Африканскому континенту, который они пересекли практически весь с востока на запад, вернувшись обратно в Германию через Сахару и Алжир. Целью являлось, помимо собственно путешествия (авторы побывали в 33-х странах), испытание в тяжелых условиях серийного варианта отечественных (выпуска ГДР) мопедов марки «Simson». В течение 18-ти месяцев похода было пройдено 50 тыс. км (131 ремонт, 319 проколов шин; 2028 литров бензина). Помимо бездорожья различных стран Ближнего Востока, авторы пересекли на мопедах Сирийскую пустыню, часть Нубийской пустыни, малопроходимые леса Центральной Африки и значительную часть Сахары. Путешествие германцев В. Шрадера и Р. Кёнига имеет мало прецедентов.

(От редактора fb2) В книгу включено большое количество иллюстраций, недоступных в электронной версии.

---

И действительно, уже на следующее утро мы снова сидим в седлах наших стальных коней.

Возвращение в Асмару — прекрасное испытание надежности наших мопедов. Подъем следует за подъемом, и моторы подвергаются исключительной нагрузке. Но, несмотря на это, мы успешно продвигаемся вперед. Нам ни разу не пришлось сойти или хотя бы отталкиваться ногами. Еще раз любуемся грандиозным зрелищем диких расселин гор. Во время этой экскурсии мы познакомились с одним из красивейших ландшафтов Африки.

В гостях у обезьян и газелей

Отклонившись от основного пути на юг, мы хотим, хотя бы бегло, познакомиться и с центральным районом Эфиопии. Дорога через «перевал смерти» и перевал Тоселли на высоте 3 тысяч метров ведет в Аддис-Абебу. Но едва мы оставляем Асмару, как навстречу нам попадаются грузовики, набитые вооруженными до зубов солдатами. Движется полевая артиллерия, обозы и транспорты с бойцами. В каждой машине — солдаты с винтовками наперевес.

Мы останавливаем старый «Фиат» и спрашиваем, что случилось. Из машины выскакивает темнокожий мужчина из Эритреи. Его сообщение нас обескураживает:

— В Аддис-Абебе дворцовый переворот [30]. Толком никто ничего не знает, потому что связь прервана. Но там идут тяжелые бои, говорят о сотнях убитых. В Аддису вы ни в коем случае не попадете — дороги давно перекрыты. Вы сами видите, чту происходит. Самое лучшее для вас — остаться на несколько дней в Асмаре или поехать со мной на мою ферму. Если хотите, мы можем поохотиться с фотоаппаратом. Антилоп и газелей здесь множество.

Хотим ли мы?

В третий раз проезжаем через Асмару. Но городок, который еще два дня назад пребывал в мирной дремоте, сейчас напоминает растревоженный муравейник. Никто не сидит дома, трудно даже поверить, что в Асмаре так много жителей. Магазины закрыты, на окнах спущены жалюзи, на перекрестках стоят радиофицированные полицейские автомобили. Повсюду висят транспаранты, из радиорупоров доносятся какие-то призывы, к сожалению, на местном языке. Развеваются государственные красно-желто-зеленые флаги. На главную улицу выезжает машина с громкоговорителем. Мы улавливаем лишь обрывки фраз: «Самолет его величества прилетел из Бразилии… через несколько минут проедет… порядок и благоразумие…»

Мимо проносятся мотоциклы, где-то воет полицейская сирена, улицу перекрыли воинские части. Мы проталкиваемся вперед.

Еще несколько секунд — и мимо нас проносится черная машина. На заднем сиденье узнаем Хайле Селассие — «Льва-победителя из колена Иуды» — с замкнутым лицом, окаймленным характерной бородой.

Изъявления радости переходят в настоящий ураган восторга. Хайле Селассие пользуется популярностью в народе благодаря своим заслугам в борьбе за независимость страны, за ее прогресс.

В 1930 году его короновали на эфиопский престол. Целым рядом внутриполитических реформ он пытался воплотить в жизнь стремление прогрессивных элементов к тесной духовной связи с Европой.

Хайле Селассие подготовил проекты конституции и школьного образования, которые должны были способствовать общему прогрессу страны, но этим проектам помешала агрессия фашистской Италии.

Уже через пять лет после вступления на престол негус был вынужден эмигрировать, а его страна после героического сопротивления была оккупирована итальянскими войсками. Но и во время своего изгнания негус не прекращал борьбы. Однако его протесты в Лиге Наций не были в то время услышаны: великие империалистические державы соперничали друг с другом в гонке вооружений.

В начале 1941 года народы Эфиопии совместно с английскими войсками заставили итальянскую армию сложить оружие.

Хайле Селассие I вернулся в Эфиопию.

Намеченная им много лет назад программа начала осуществляться. При помощи займов у стран обеих мировых систем здесь стремятся развить легкую промышленность. Правительственной программой предусмотрено строительство новых школ и больниц.

На следующий день наш хозяин повел нас на свою банановую плантацию.

— Трудно было начать, — сказал он. — Тот, кто желает стать садоводом, должен быть одновременно строителем и каменщиком, организатором и инженером, потому что ему приходится рассчитывать только на самого себя. Почва хорошая. Вся Эфиопия могла бы стать цветущим садом будь здесь необходимые средства производства. Но пока крестьянин пашет сохой, здесь не многое может измениться. Страна находится в руках феодалов. Новые орудия и машины вряд ли придут в сельское хозяйство. Крупные аграрии хотят искусственно задержать нашу страну на нынешней стадии ее развития.

На следующий день еще до восхода солнца мы едем в степь. Пешком пробираемся через рощицу. Повсюду множество звериных следов. Вдруг в кустарнике раздается треск, и мимо нас проносится стадо изящных антилоп нана [31]. Мы хватаемся за камеры, но пугливые животные уже скрылись в лощине.

Час за часом бродим мы по округе. Много раз видим газелей [32], но они держатся на почтительном расстоянии. Наш проводник ведет нас к реке. Растительность в это время года все еще остается пышной, хотя период дождей давно миновал. Лианы красивыми гирляндами свисают с деревьев, преграждая нам путь, терновник царапает кожу.

В маленьких заводях реки большое оживление: еще издали слышится пронзительный крик обезьян. Осторожно подкрадываемся. В 200 метрах от нас у водопоя толпится стадо. Некоторое время мы молча наблюдаем эту сцену. Однако полуденное солнце побуждает нас к действиям. Мы пытаемся подойти поближе, но звери нас уже заметили. С возмущенным лаем стадо исчезает в джунглях. Лишь одна обезьяна осталась на часах у водопоя. Она, по-видимому, должна дать сигнал, когда угроза минует. Мы лежим в кустах и ждем. Но у водопоя тоже ждут. Так проходит час. С несколько неприятным чувством вспоминаем об обратном пути, о пустом желудке и о солнце, чей слабый свет уже не даст возможности сделать хороший снимок. Наконец мы сдаемся и оставляем свое укрытие.

Часовой у водоема издает короткий сигнал и удаляется. У обезьян оказывается больше терпения.

Обратный путь утомителен и труден. Лишь поздно вечером мы добираемся до крытой соломой хижины нашего хозяина. В разговоре снова оживают события последних дней, поездка через саванны и высокогорный район Восточной Африки.

Во дворе стоят наши мопеды. Завтра мы вернемся в Судан, чтобы продолжить путешествие на юг.

Праздник урожая в степи

Шейх народа динка немало удивлен нашему визиту. Сюда редко заезжают белые туристы. Этот крааль с круглыми глинобитными хижинами лежит где-то в бескрайней дали суданских степей, за много километров от больших деревень. Урожай дурра (хлебное сорго) убран, полевые работы закончены. По этому поводу должен состояться праздник, такой же, как и на нашей родине, за тысячи километров отсюда. Мы быстро подружились с сельским врачом, выпускником Хартумского университета, который прилично говорит по-английски. Его темная кожа и венец из красивых выпуклых рубцов вокруг лба — знак рода свидетельствуют о том, что он уроженец далекого Юга. Он с готовностью представляет нас вождю, и тот величественным движением руки предлагает нам занять место.

Мы сидим в тени хижины. В деревне насчитывается около ста тукулей. Высокая стена из ветвей и колючек терновника защищает крааль от нежеланных ночных посещений диких зверей. Материала для таких стен здесь достаточно, хотя терновник не доминирует здесь, как в северных степях.

Между хижинами царит оживление, словно в улье. Местные жители громко приветствуют гостей из соседних деревень, лежащих зачастую за много километров. Веселые рукопожатия, нескончаемые беседы. Мы снова слышим длиннейшую формулу приветствия, напоминающую скорее попеременное пение.

Объектом взволнованного спора является громадный бык, которого вождь пожертвовал в честь своих многочисленных гостей и который жарится сейчас на сильном огне.

Мы приехали в деревню ранним утром. С этого времени и без того узкая тень тукулей сократилась до минимума. Солнце почти в зените, а мы все еще ждем начала праздничных танцев.

Приготовлениям, кажется, не будет конца. Танцоры и танцовщицы тщательно гримируются, снова и снова критически осматривая свои высокие прически. Им помогают старые женщины, которые не участвуют больше в танцах; самые юные с широко раскрытыми глазами следят за церемонией.

Четыре женщины-динка возвращаются с реки Бахр-эль-Джебель. На головах у них покачиваются глиняные пузатые кувшины и старые четырехгалонные канистры. Вес некоторых из этих сосудов (разумеется, с водой) достигает полцентнера, но, несмотря на далекий путь, женщины не проявляют никакой усталости. Грациозные, прямые как свечи, идут они по направлению к деревне.

На долю женщины падает вся домашняя работа, начиная от ухода за многочисленными детьми и кончая доставкой питьевой воды. И тем не менее живут они на Юге много привольнее. Женщины-динка не заперты в темных гаремах, как их сестры на Севере. Они имеют право танцевать и бывать в обществе. Им чужды покрывала и рабское подчинение мужчине.