Вольфганг Шрадер - На мопедах по Африке

• Название: На мопедах по Африке
• Автор: Вольфганг Шрадер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1963

В 1960 г., в период освобождения от колониальной зависимости многих африканских стран, два студента из ГДР — Вольфганг Шрадер и Рюдигер Кёниг, предприняли на мопедах путешествие из Дрездена через Балканы, Турцию, Сирию, Судан и др. страны по Африканскому континенту, который они пересекли практически весь с востока на запад, вернувшись обратно в Германию через Сахару и Алжир. Целью являлось, помимо собственно путешествия (авторы побывали в 33-х странах), испытание в тяжелых условиях серийного варианта отечественных (выпуска ГДР) мопедов марки «Simson». В течение 18-ти месяцев похода было пройдено 50 тыс. км (131 ремонт, 319 проколов шин; 2028 литров бензина). Помимо бездорожья различных стран Ближнего Востока, авторы пересекли на мопедах Сирийскую пустыню, часть Нубийской пустыни, малопроходимые леса Центральной Африки и значительную часть Сахары. Путешествие германцев В. Шрадера и Р. Кёнига имеет мало прецедентов.

(От редактора fb2) В книгу включено большое количество иллюстраций, недоступных в электронной версии.

---

Нас провожают в правительственную гостиницу. Дорога идет вдоль деревни. Мы проходим всего 500 метров пешком, держа в руках мопеды, но, прибыв на место, чувствуем себя разбитыми и сразу же садимся. И это только 500 метров мягкого податливого песка, в который машины погружаются до ободов колес. А до Хартума еще далеко…

Зыбучий песок, вади, поля щебня

Дорожные эксперты египетского автоклуба и суданский чиновник не без основания предостерегали нас от поездки по Нубийской пустыне. Едва мы оставляем за собой коменданта в Абу-Хамеде, как сразу же врезаемся в зыбучий песок. Ревут моторы, горят сцепления. Так начинается наш путь по расстилающейся вокруг пустыне. В провожающих нехватки нет, вокруг нас собралась половина деревни.

— Только бы не застрять, иначе комендант аннулирует разрешение!

Слабые, еле заметные следы от шин разбегаются в разные стороны, как только мы покидаем селение. Ищем нужную нам дорогу. Трасса обозначена каменными пирамидками высотой с полметра. Но по сути дела нет никакой разницы, каким путем пробираться в этом лабиринте песков и скал.

Первые километры ужасны. Каждые 200 метров мы вынуждены сходить с мопедов и вытаскивать их из ям. Необозримая долина изборождена складками барханов. Они перемежаются с целыми полями щебня. Остроконечные, величиной с голову, камни разбивают покрышки и камеры. Но особенно туго нам приходится, когда мы пересекаем вади [21]. Берега высохшей реки в большинстве своем отвесные и вынуждают нас ехать медленно и осторожно. Поэтому нам не хватает скорости, чтобы пробиться сквозь гальку и пыль. Объединенными усилиями вталкиваем машины, одну за другой, на косогор и с тихой грустью вспоминаем твердую почву Сирийской пустыни.

За два часа этой адской работы мы преодолеваем всего три километра. А до Хартума еще 650.

Нет, так не пойдет. Держим большой военный совет. Зубчатую цепь, которой мы пользовались до сих пор, заменяем более мелкой, меняем и насадки карбюраторов. Так нам удается проехать почти 70 километров, после чего мы вынуждены остановиться: на сегодня хватит. И все же мы довольны достигнутым. Начало положено. Солнце стоит у горизонта и заливает дюны и каменистые поля пурпурным светом. Через 20 минут наступит ночь. Расстилаем спальные мешки прямо на горячем песке. Хорошо еще, что в это время года нет скорпионов.

В последующие дни грунт улучшается. Мы накопили кое-какой опыт, и бездонные песчаные ямы уже не приводят нас в ужас.

Наши мопеды проходят за день даже больше, чем их четырехколесные коллеги. Мы не раз попадаем в глубокие впадины, из которых вряд ли бы выбрались тяжелые грузовики. Их водителям приходится брать с собой в пустыню лопаты и широкие цепи, в то время как мы на своих легких машинах быстро преодолеваем любое препятствие.

Теперь мы едем вдоль железной дороги. Пытаемся частично использовать твердую почву насыпи, но несомненно такая же гениальная мысль приходила в голову и другим водителям. Поэтому, чтобы сохранить насыпь для ее прямого назначения, инженеры суданских железных дорог приказали прорыть в ней через каждые 50 метров поперечные канавы. И если мы хотим прибыть в Хартум с исправными рессорами, то должны довольствоваться утомительной ездой со скоростью пешехода. И все же в особо труднопроходимых местах железнодорожная насыпь всегда остается для нас якорем спасения. Поезда опасаться нечего. Он проходит один раз в сутки.

Следуя вдоль железнодорожной линии, мы встречаем небольшие поселки. Отсюда осуществляется надзор за железной дорогой. Плоские глинобитные дома производят хорошее впечатление. Длинный забор окружает вместительный двор. Внутри помещения приятная прохлада. Серовато-белые кирпичи из глины и соломенной сечки хорошо отражают солнечные лучи. Дома железнодорожников имеют конусообразную форму и окрашены в белый цвет. Мы представляемся начальнику станции. Эта церемония состоит из двух частей. Первая официальная: в папке с телеграммами ищут и в большинстве случаев находят уведомление о нашей поездке. Служебный долг в Судане — дело священное, тем более что телеграмма пришла прямо из столицы. И поэтому наш визави — весь воплощение бюрократизма.

Вторая часть — сугубо неофициальная. Служебная фуражка летит в угол. Нас приглашают сесть. Начинается длительная беседа. Коробка сигарет ходит по кругу. Мальчик бежит за чаем.

Достать продовольствие здесь довольно трудно. Иногда проходят часы, пока удается купить две плоские, величиной с тарелку, лепешки. За несколько пиастров мы получаем горсть сухих фиников — единственные фрукты, которые имеются в этом районе. А если посчастливится, то в каком-нибудь заброшенном углу сельского магазина обнаруживаются дремавшие здесь в течение многих лет консервы.

С питьевой водой дело обстоит еще хуже. В поселках зачастую нет колодцев, и жители пьют воду прямо из Нила. Вспоминаем врачей, которые предупреждали нас, чтобы мы не купались в Ниле. В его медленно текущих мутных водах живет червь Бильгарца — коварный, широко распространенный паразит. Большинство египтян болеют неизлечимой болезнью печени — результат употребления нильской воды.

Начальник станции приносит полный бак воды. По его лицу нетрудно догадаться, что речь идет о драгоценности, — путь до реки далек. Но одного взгляда на содержимое бака достаточно, чтобы наши опасения подтвердились. Вода глинистая, темная. Дно посуды едва различимо. Мы озабоченно смотрим друг на друга.

Ничего не поделаешь — пить-то мы все же должны.

«Ни в коем случае не экономьте халазона», — советовали нам врачи. И мы не экономим. Двойная доза хлорных таблеток нисколько не улучшает вкус тепловатой воды.

Появляется новый враг

В Атбаре мы переезжаем по новому стальному мосту единственный приток самой длинной на нашей планете реки.

Ландшафт постепенно меняется. Мы попали в район, который изрезан потоками тропических дождей. Первые сухие кустарники оповещают нас о том, что Нубийская пустыня осталась позади. Почва тверда и удобна для проезда. С песней въезжаем мы в степь, заросшую терновником. И, конечно, не можем себе представить что ждет нас впереди.

Первые три прокола камер мы принимаем безропотно. Поездка по местности, поросшей кустарником, полна впечатлениями. Тропа змеится между огородами и полями. Стоит нам выключить моторы, как издали доносится глухой рокот воды у нильских порогов. Затем железнодорожная линия, а вместе с ней и трасса вновь отдаляются от реки. Обжитая местность остается позади. На горизонте, подобно проволочному заграждению, сплошной стеной стоит терновник. Дорога с трудом пробивается между кустами. К первым трем проколам вскоре прибавляются еще три. Мы начинаем ворчать. Материал для починки перекладывается поближе — в нагрудные карманы. В течение последующего часа нам приходится пользоваться им еще дважды. Да, веселенькая история.

Земля вокруг кустов усеяна сухими прутьями, и на протяжении многих километров мы едем по хрустящему ковру из высохших трескучих веток. Твердые как сталь колючки несколько сантиметров длиной без всякого труда прокалывают шины. Время от времени мы сходим с машин и тщательно очищаем покрышки. Но отломившиеся кончики все же незаметно проникают в резину.

Движение здесь более чем редкое. За день мы встречаем две, от силы три машины. Товарищеская выручка в пустыне на высоте. Никто не проедет мимо, не справившись, всего ли у вас в достатке. Шоферы сообщают друг другу разные новости, дают советы.

С каждым новым километром нашего продвижения на юг растительность становится все гуще. До Хартума, видимо, уже недалеко. По карте — максимум 130 километров. Если ничего не случится — четыре часа езды.

Ехали мы действительно всего четыре часа, но зато восемь часов чинили камеры, сплошь покрывшиеся заплатами. Одиннадцать проколов за день! Работать к тому же приходилось при температуре плюс 45 градусов в тени, что доставляло нам очень мало удовольствия. Когда мы в седьмой раз меняли камеры, проезжавший мимо шофер снабдил нас бутылкой пепси-колы, что несколько подняло наше упавшее настроение, и все же наши путевые заметки за эти дни почти сплошь заполнились «теневыми сторонами». Быстро наступил вечер, четвертый после нашего отъезда из Абу-Хамеда.

Где-то за горизонтом, там, где час назад скрылось солнце, вспыхивает зарево. Огни Хартума освещают небо расплывчатым беловато-желтым светом. По нашим расчетам, до него осталось 15 километров, но расстояние не согласуется со временем. Наш дневной пробег завершается шестисантиметровой колючкой, которую мы вытаскиваем из переднего колеса машины Рюдигера. Эта колючка, последняя в серии многих ее предшественниц, как достойный удивления экземпляр занимает место в нашем дорожном архиве.

Наши мысли летят навстречу цели.