Георгий Яффе - Тихоокеанские румбы

• Название: Тихоокеанские румбы
• Автор: Георгий Яффе
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1974

Тихий океан давно уже перестал быть географическим понятием. Триста с лишним лет русские люди исследуют, осваивают его пространства, по крупицам собирают знания об этом величайшем водном бассейне планеты. Тысячи и тысячи из них пересекли ту видимую с земли границу, которую мы называем линией горизонта. Их имена остались в названиях морей, заливов, островов…

Но еще не все тайны открыл людям океан. И по следам тех, кто первым бросил ему вызов, идут новые исследователи, наши современники — ученые, моряки. Их мужество, героизм — главная тема художественно-географического сборника «Тихоокеанские румбы».

---

Разумеется, никто из пострадавших и не думал обращаться к властям за помощью. Раскрылось дело случайно. Один знаменитый доктор послал свои вещи родственникам и среди всякого старья положил серебряный стетоскоп. Да при этом имел неосторожность упомянуть в письме, чтобы его хранили как зеницу ока — дареная была вещь. Мошенники, так водится, посылку вскрыли и не удержались, изъяли стетоскоп. Доктор, получив известие, что вещь пропала, всполошился, пожаловался городским властям. Ему сказали: разберемся…

И примерно в то же время произошел забавный случай на границе. Молодые красноармейцы — первые наши пограничники отлично несли службу. А трудно было очень. Ведь совсем еще недавно в этих местах стреляли, да и после того, как белогвардейщина скрылась по ту сторону кордона, выстрелы еще часто гремели. Это отбивались от бойцов контрабандисты. Но в тот вечер, как мне рассказывали, на границе было тихо. Только под вечер наряд задержал странно одетого пожилого человека. Был он в какой-то широченной черной хламиде и широкополой коричневой шляпе из мягкого фетра. Лицо незнакомца было одутловатое, но носило следы одухотворенности, изъяснялся задержанный с достоинством и охотно отвечал на вопросы.

— Я профессор Грегорио, художник-портретист, гравер, закончил Петербургскую Академию художеств.

Его слова подтвердили только… две кисточки, обнаруженные в бездонном кармане черной хламиды. Никаких документов, ни денег, ни ценностей у «профессора» обнаружено не было.

Потом, во Владивостоке, «профессор Грегорио» — будем называть его этим именем — покаялся в своих «грехах» и поведал трагикомическую историю своей «одиссеи». Был он действительно способным художником-графиком, гравером. Долгое время работал на Монетном дворе, рисуя разные памятные медали. Революция подхватила его и закинула в далекий Владивосток. Здесь безвестный художник Петров стал «профессором». Оргии по ресторанам с белогвардейскими офицерами сменялись тайными встречами с представителями крупных воровских шаек. Этот скользкий путь привел его к фальшивомонетчикам, которые, пригрозив робкому «профессору», заставили его работать на них. Тогда и стали появляться в обращении японские иены, которые были по отзыву специалистов «лучше настоящих».

Подпольный «монетный двор» и воровской «эмиссионный банк» работали вовсю при меркуловщине, при воеводе Дитерихсе, но при Советской власти им работать не пришлось. Первым взбунтовался «профессор Грегорио». Чтобы не получить пулю от своих же «друзей», он счел за лучшее перейти границу, плохо представляя, как это делается и что он будет делать без гроша в кармане в чужой стране.

Он чистосердечно поведал, что бывшие фальшивомонетчики нашли новую «жилу», орудуя в «Почтовых услугах»…

Наша троица — я, Жилин и Коровин сумели устроиться в эту контору «почтальонами». Разумеется, никто и не предполагал, что один из почтальонов знает французский, другой — английский, а третий — японский язык. Немного нам понадобилось времени, чтобы изучить в «конторе» каждую щель. Правда, в некоторые помещения никого никогда не пускали. Тем не менее скоро все было подготовлено для операции.

Кто его знает, может я перестарался, только глава «фирмы» полуфранцуз, полурусский — Андре Перов — решил, очевидно, привлечь меня к тайным делам. Однажды он меня позвал в свой кабинет и стал рассказывать про свою жизнь. Внимательно всматриваясь мне в лицо, мошенник любезно показывал любопытные вещи, которых много было у него в кабинете: японские миниатюры и статуэтки, необыкновенную английскую трубку, французские открытки с видами на Нотр-Дам и Эйфелеву башню, огромные моржовые клыки с картинами чукотских мастеров, миниатюрные парусники из слоновой кости, таинственные сердоликовые печатки, красивые морские раковины.

Потом он достал из секретера небольшую коробку. В ней лежала всего одна голубая жемчужина. Красоты необыкновенной. Да что рассказывать — вы ее только что видели… Да-да, это та самая. Потом при мне он принес из соседней комнаты ларец из дуба и положил в нее маленькую коробочку с жемчужиной.

— А чтобы она не пропала, вместе с ней будет лежать и это, — сказал Андре, — укладывая в ларчик никелированный с перламутровой рукояткой пистолетик «монте-кристо». — С виду игрушка, а на самом деле любому «бульдогу» не уступит. Сделана на заказ…

Он долго пытливо смотрел на меня, бесстрастно выслушивая мои непритворные слова удивления и восхищения. Но в тот раз он и не предложил мне ничего конкретного. Насторожило его, очевидно, мое неосторожное восклицание, когда я рассматривал один рисунок знаменитого японского художника. Свой восторг я непроизвольно выразил по-японски…

Операцию по задержанию преступников подготавливали тщательно. С помощью «профессора Грегорио» мы составили полный план всех помещений со всеми выходами, «расписали» обязанности. Учли, что бандиты вооружены. Когда я рассказал про жемчужину и «монте-кристо», было решено дополнительно по этому поводу допросить «профессора». Он показал следующее:

«Гражданин следователь. Мне как художнику и знатоку драгоценных камней часто доверяли производить экспертизу вещей, которые оказывались в руках у Андре и его сообщников. Однажды при „осмотре“ посылок наш шеф обратил внимание на тяжелый ящик, вес которого по сравнению с размерами показался подозрительным. Его, конечно, вскрыли… Среди вещей, которые не представляли ничего интересного, была фарфоровая статуэтка, полая внутри. Отверстие ее владельцы хорошо залили гипсом. Пришлось сделать вскрытие… Внутри оказался голубовато-серый жемчуг высокого качества. Все показывало на то, что он местного происхождения…

Дело в том, что жемчуг японский, добываемый из морских жемчужниц — пинктад и птерий — обычно розоватого оттенка. А перлы из пресноводных приморских жемчужниц — голубоватые, а иногда и дымчатые. Отдельно, завернутая в тонкую рисовую бумагу лежала большая жемчужина небесно-голубого цвета с палевым отливом. Может быть, она была добыта на Уссури… Там есть старательские артели. Наш шеф окрестил жемчужину в честь героя романа Дюма — „Граф МонтеКристо“. Этот перл такой величины и красоты, что намного превосходит по ценности перлы, добываемые у берегов Хонсю».

Показания «профессора Грегорио» заставили нас задуматься. Тревожное предчувствие овладело мной. Я все рассказал начальнику управления о своем промахе, он, разумеется, крепко отчитал меня. Решено было ускорить операцию. В тот же вечер наряд оперативников— таких же молодых парней, как и мы с Ильей и Семеном, незаметно оцепил дом «Почтовых услуг». Была стрельба, преследование бандитов по запутанным ходам и закоулкам. Когда мы проникли в подвал под домом, нам показалось, что сбылись сказки о пещере сокровищ. В ящиках и сундуках были золото и серебро, меха и шелк, старинные рукописные книги в металлических, украшенных финифтью переплетах, драгоценные камни, медальоны, браслеты, кольца и другие ценности.

Но жемчужины Монте-Кристо нигде не было.

Главарь бандитов в перестрелке был убит и унес тайну жемчужины с собой. Куда отправился путешествовать ларец — можно было только гадать. Было подозрение, что она укрыта на тайной квартире, адрес которой не был известен никому…

Колосов долго молчал. Потом сказал:

— Не отделался я так просто. За то, что узнал тайну жемчужины, Андре меня сразу же хотел устранить. Поэтому при перестрелке он успел ранить меня из своего браунинга. Говорили, что рукой не буду владеть, но все обошлось. Часто вспоминал я о большой голубой жемчужине. А потом новые дела как-то отодвинули минувшие события.

В те годы у чекистов дела было много. Надо было защищать молодую Советскую власть. Минуло всего несколько лет после того, как был освобожден Владивосток, а жизнь забурлила в порту, и на Дальзаводе, и на железной дороге. Исчезали всякие частные лавочки. Но еще существовал в ту пору знаменитый Семеновский базар. Все еще много всяких случайностей подстерегало неосторожного пешехода, пробиравшегося поздно ночью через лабиринты «Миллионки».

Но с годами Владивосток преображался. Мне и моим товарищам было удивительно наблюдать, как исчезает старый город с его трущобами, всякими Нахаловками, полуразрушенными домишками. Новое уверенно входило в жизнь города. После Великой Отечественной войны исчез Семеновский базар. Через несколько лет здесь вырос замечательный стадион. А потом начали застраиваться бывшие слободки. На месте подслеповатых домишек поднялись девятиэтажные, двенадцатиэтажные громады, Дворцы культуры и спорта. В порту швартовались суда, которые и не снились старым мореходам.

…Город растет. Все чаще бульдозеры и экскаваторы, поднимая облака вековой пыли, рушат старые здания, обветшавшие за свою долгую жизнь. В них — на чердаках и в подвалах строители часто встречают немых свидетелей давних лет — заржавевшее оружие партизанских времен, газеты и листовки, а иногда и произведения искусства, запрятанные в тайники бывшими владельцами — белыми офицерами, дельцами и фабрикантами.