Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

— Пойдем, — позвал старший брат младшего, — Пойдем, преклоним колена. В храме следует молиться, а не заговоры плести.

И вздохнул младший, и тоже поднялся. Провел ладонью по стриженым волосам, будто взгляд мой затылок ему щекотал. И обернулся.

И увидел меня.

— Летери, — только и вымолвил он.

И я встал между скамей и посмотрел в глаза ему.

— Господин мой Рейгред, — сказал я, — Господин мой Эрвел. Выслушайте Летери, слугу вашего.

Тот, Кто Вернется

Я не стал прибегать к помощи Иргиаро, чтобы добраться до "самого верха". На второй этаж я уже лазил, и, даже если лестница со второго этажа на третий тоже изуродована, чтобы по ней было не пройти, выученик Альдарта Гордеца там проберется. А Иргиаро и так поднимать целую толпу, да еще собак впридачу.

Ладно.

Сумку с аптечкой я все-таки взял с собой, а вот "черную" пришлось оставить. Неподалеку от деревни, в лесу. В сугробе. Однако, забираться наверх с сумкой… Глупости. Даже наш доблестный капитан тащил их обе почти милю.

Прошел в большую залу.

Что ж, Орлиный Коготь, мы уже простились, и вот снова я пришел.

Человек, не имеющий прав ни на тебя, ни на эту землю, ни на что здесь. И нож свой я вытащил из гнезда на остатках оружейного стояка еще в прошлый раз. И дело мое сделано. И в Аххар Лаог мне не вернуться никогда — сон, что Йерр подарила Маленькой Марантине, снова резанул по незажившему, сочащемуся кровью… Хорошо, что больных не задело моей тоской… Впрочем, тогда, во сне, мне было не до тоски. Я — работал.

Между прочим, у тебя и сейчас есть работа. Имори. Еще один пациент, э?

Довольно.

Пристроил сумку за спиной, отцентровался.

Вот так.

Погладил шершавую стену, воспоминание о прошлом "восползании" вызвало только легкую усмешку…

Нащупал пальцами опору.

Подтянулся.

Все это — глупости. Набрался пессимизма от Маленькой Марантины. Да, дело — закончено. Да, в Аххар Лаог — не вернуться. Но разве ты остался один?

Мы — эрса, маленькая, и пока мы — вместе. И уйдем мы — тоже вместе. Без тебя я жить не стану.

Так. Это еще что тут валяется? Кажется… Ну да, точно, сеть. Та самая, которую Адван Каоренец лично отрыл в Треверргаре и приволок в развалины, чтобы ловить "летучую тварь". Интересно, что она тут делает, возле "наблюдательной дыры" — пролома между этажами, и как она сюда попала? Сама приползла, что ли?..

А лестница на третий этаж была в полном порядке.

Поднявшись, я увидел довольно странную картину. По коридору целеустремленно, но несколько неловко двигались в обнимку Иргиаро задом наперед и Гер… связанные на поясе чем-то… веревкой. Все понятно. Гер сам держаться не может, а Иргиаро неудобно его держать. Это женщины постарались. А кто будет развязывать наверху их замечательную веревку, не подумали.

— Проблемы? — улыбнулся я, подходя ближе.

— Ага, — полуобернулся Иргиаро, — Узел затянулся.

— Убери руки, — сказал я, дернул из ножен кинжал.

Снизу уже забеспокоились. Маленькая Марантина завопила:

— Мотылек! Эй! Что там у вас? — словно Иргиаро находился отсюда мили за три, а то и за пять.

Я прошел на, так сказать, "балкон", нагнулся и увидел их — собаки были спокойны, Маленькая Марантина задрала голову и таращилась.

— Не ори, — сказал я.

Мимо, чуть задев меня массой левого крыла, прошел Иргиаро и спрыгнул вниз. Мощный хлопок — парение…

Ладно. Надо больного пристроить, желательно — в тепло.

— Идем, Герен.

Комнату Иргиаро пришлось поискать. Радушный хозяин не сообщил нам, например — "третья слева" или "пятая от лестницы". Я просто открывал одну за другой все двери, узнавая и не узнавая комнатки-мастерские. Хранилище плотницкого инструмента… ткацкая комната… Дагвов "тайник" с мишенью для ножей, Дагв сперва отрабатывал всякие хитрые броски сам, и только потом выходил к общей мишени во дворе…

О, а вот и искомое.

— Входи, это здесь, — снял сумку, — Садись вот на кровать. Садись, садись.

Устроив пациента, огляделся.

Я не мог вспомнить, что здесь было раньше, в этой комнате — знакомой, забытой, чужой, чужой… Иргиаро славно обжил ее, хотя вещей очень мало — койка, на которой сидит Гер, табурет, стол с грубо сколоченной конструкцией… кажется, для рисования, стопочка книг, большая папка, ширма, жаровня, куча нарезанного торфа в углу, немного одежды…

Роспись ширмы — неужто сам? — оставляла странное ощущение.

Легкий, нарочито небрежный контур… рисунок будто тянул в себя, наделяя грустью, острой и чистой, как прокаленный в пламени стилет…

А на окнах — я сперва даже подумал, это настоящие витражи. Нет, тоже роспись. Яркие, сочные краски — птицы и цветы, буйство жизни, поздняя весна или лето, тепло…

— Красивый витраж, — проговорил Герен за моей спиной.

Да, красивый.

Из-за двери донеслось:

— Ой, теть Радвара, а что ты здесь стоишь? — Маленькая Марантина.

— Да как-то… — ответ.

— Входи, входи, — обе они вошли, Маленькая Марантина с гордостью кивнула:- Рассматриваете? Здорово, правда? Жалко оставлять.

"Теть Радвара" села в угол, на табурет, а Маленькая Марантина принялась хозяйничать — принесла из кучи торф, загрузила жаровню, я подсел, вытащил кресало, разжег огонь.

— Где тут у вас решетка? — молоко во фляжке, крупа в мешке, мешок — в "синей сумке".

Сейчас мы все сделаем. Приладил решетку, достал котелок, вылил молоко, хорошая у меня фляжка, удобная…

Вошел Иргиаро, с ним — оба пса.

— Ты кашу будешь? — спросил я.

Иргиаро моргнул.

— Кашу? Это что? Вот это вареное молоко?

— Молоко с крупой, — выудил крупу, встряхнул мешочек.

Иргиаро подумал, потом пожал плечом:

— Не знаю. Дашь попробовать.

— Я тебе тут молока немножко оставил, — протянул ему фляжку, он взял:

— Спасибо.

В тесной комнатке ему некуда было деваться — на кровати сидели Гер и Маленькая Марантина, он бы третьим не поместился, табурет тоже был занят — Иргиаро стоял посреди комнаты и неуверенно переминался с ноги на ногу, рукоять меча, умотанная в тряпки, привычно торчала над его плечом.

— Есть хочу, — сказала Маленькая Марантина. Огляделась и вздохнула:- Оставил рисунки, все оставил. Жалко.

— Краски взял, — ответил Иргиаро, — А вот книги пришлось оставить.

— Место в сумках есть, — я улыбнулся:- Все равно какое-то время придется ехать вместе.

Маленькая Марантина загорелась.

— Возьми их, а? В любом случае, хоть не пропадут.

— Ткань с ширмы можно свернуть плотным рулоном, — сказал я. — Витражики тоже возьмем. Я упакую.

Иргиаро удивленно поглядел на меня:

— Зачем? Это ведь так, ерунда… Да зачем, ерунда какая…

Покраснел? Или показалось?

— Мешай кашу, — велел я Маленькой Марантине и пошел снимать ширму.

Можно, конечно, прямо целиком ее упаковать… ткань целее будет, проклеена же… Нет, лучше закрутить рулон вокруг какой-нибудь палочки, достаточно длинной и достаточно прочной…

— Витражики — потом, — обернулся к нему, — А то здесь будет холодно.

Они же окна закрывают, витражики.

Иргиаро, похоже, раньше не баловали признанием его талантов. Он обалдело хлопал глазами:

— Ты что… тебе правда нравится? — растерянно обозрел общество, — Это же несерьезно…

— Ты — Саор, Иргиаро, — сказал я. — Делающий. Художник.

Вот теперь он точно покраснел — густо, как девушка.

— А! — возрадовалась Маленькая Марантина, прекратив мешать кашу, — Я говорила! Ты — Созидатель. Ты — Начало, весна. Каорен рты поразевает!

— Кашу не упусти, — фыркнул я. — Не готова еще?

Маленькая Марантина пожала плечами:

— Черт ее знает. Булькает, плюется.

Подошел, глянул. Попробовал.

Готова.

Снял котелок, поставил на стол. Вытащил из мешка миски и ложки для больных.

В комнате между тем произошли некоторые перемещения — освободив табурет, на него усадили Иргиаро, меч уютно прикорнул в уголке — еще бы, с ним-то Иргиаро бы уж точно не сел никуда. "Теть Радвара" устроилась на кровати, рядом с Маленькой Марантиной, Гера сдвинули на место подушки.

Я положил кашу в миски, оставив немного для Летери. Подал одну миску Маленькой Марантине, со второй присел на корточки перед Гером.

Герен Ульганар

Что ж, Герен Ульганар, ты жил на свете сорок два года, и в жизни твоей было много и хорошего, и дурного, хорошего, наверное, больше, грех роптать, — но теперь все это уже не так важно. Потому что возврата к прошлому для тебя нет и не будет, Герен Ульганар. Ты вечно раскладывал все по полочкам, размещал, как оружие на стояке — каждому клинку свое место, свое уютное гнездышко. И вот стояк твой рухнул, обрушился, и груда ржавого железа погребла тебя под собой.

Странно, почему я думаю об этом так спокойно, словно не о себе? Может, потому, что желание… перестать быть перегорело во мне? То ли само по себе, то ли в пламени непонятного этого сна, когда я и умер, и не умер… Я? Не знаю. Но, пытаясь разобраться в себе, копаясь в обломках, прежнего отчаяния и безысходности я не вижу. А вижу — четко и ясно — насущную необходимость перестроить боевые порядки и… И что? Двигаться дальше? Начать все заново?