Ю Откупщиков - К истокам слова. Рассказы о науке этимологии

• Название: К истокам слова. Рассказы о науке этимологии
• Автор: Ю Откупщиков
• Издательство: Авалон
• Жанр: Языкознание
• Год: 2005
• ISBN: 5- 94860-022-X

Книга в увлекательной, доступной форме рассказывает о науке этимологии в целом и о происхождении отдельных слов и выражений. Автор объясняет, что такое кальки, заимствования и этимологические дублеты, привлекая интересный материал из русского литературного языка и наречий, из иностранных языков.

Издание рассчитано на учащихся старших классов, учителей русского языка, студентов-филологов и всех, кто интересуется происхождением слов.

---

Таким образом, каждая из трёх рассмотренных сторон этимологического исследования является неотъемлемой органической частью подлинно научного анализа. Лишь комплексное (объединённое) использование всех основных аспектов исследования может привести к надёжным результатам в этимологической работе.

Слова, которые окружают нас, не одинаковы. Они имеют различное происхождение, разную историю; В одних случаях этимолог сталкивается с совершенно ясным словом как в фонетическом, так и в словообразовательном отношении. Но его семантика, его значение ставит исследователя в тупик. В других случаях, наоборот, непонятным оказывается фонетический облик или словообразовательная структура слова. Естественно, что «центр тяжести» исследования перемещается во всех этих случаях в ту область, где возникают наиболее серьёзные затруднения.

Но в целом, как уже было сказано, лишь учёт всех рассмотренных аспектов анализа может обеспечить успешное решение той или иной этимологической задачи.

О слове кривой

Старославянское слово кривъ, как и соответствующее ему литовское kreivas [крéйвас] ‘кривой’, не имеет надёжно установленной этимологии. Путь к этимологическим истокам этого слова приходится начинать издалека.

Одним из частных-случаев индоевропейского чередования *е — *о является чередование этих же гласных в составе дифтонгов *ei — *oi Как видно из таблицы фонетических соответствий, индоевропейское *ei даёт на славянской почве и, а *oi — h. Однако в ряде простых именных основ индоевропейское *oi не переходит в h. В результате, в славянских языках возникло новое чередование типа бить (из *bhei-) — бой, гнить — гной, пить — (за)пой и т. п. От именной основы с гласным о могут быть образованы вторичные (так называемые «отымённые») глаголы: гнить → гной → гноить, пить → (за) пой → поить.

В то же время, от простой глагольной основы с гласным и могли быть образованы существительные и прилагательные с суффиксом — в-: ви-ть → (на-)ви-в-ъ, жи-ть → жи-в-ъ, пи-ть → пи-в-о, ли-ть → (на-)ли-в-ъ и др. Все эти фонетические и словообразовательные особенности могут быть представлены в виде следующей таблицы, в которой своё естественное место находит и интересующее нас слово кривъ:

пои-ть ← (за-)пой ← пи-ти → пи-в-о

гои-ть← (из-)гой[63] ← жи-ти →. жи-в-ъ

крои-ть ← (по-)крой ← *кри-ти ‘резать’ → кри-в-ъ

Не будем продолжать далее этот список, так как в нём окажется слишком много диалектных и устаревших слов, требующих особого объяснения. Отметим, что в таблице приведено только одно реконструированное слово (под звёздочкой): *крити ‘резать’, которое, однако, хорошо «вписывается» в таблицу как в словообразовательном, так и в семантическом отношении (значение ‘резать’ утраченного глагола *крити перешло к производному, то есть вторичному глаголу кроить). Единственное реконструированное слово *крити является тем звеном, которое, с одной стороны, соединяет в единое целое всю сложную фонетико-словообразовательную модель в третьей строке таблицы, а с другой стороны, проливает свет на этимологию слова кривъ, Исходным значением этого слова, если судить по таблице, было значение ‘срезанный, скошенный’', с последующим изменением значения: → ‘косой, кривой’.

Установленная таким образом этимология слова кривъ не является чем-то случайным, изолированным также и в отношении его значения. Наш случай входит в надёжно засвидетельствованный изосемантический ряд. Сравните, например, индоевропейский корень *škei — ‘резать’ и восходящее к нему немецкое schief [ши: ф] ‘косой, кривой’ или латышские слова šķibīt [щúби: т] ‘рубить, резать’ и šķibs [щи: бс] ‘косой, кривой’, русск. косить[64] (траву) и косой, литовск. kirsti [кúрьсти] ‘рубить’ и (со вторичным s-) skersomis [скярсо: мúс] ‘косо, искоса’. Следовательно, этимология, основанная на приведённой выше фонетико-словообразовательной модели (*кри-ти ‘резать’ → кри-в-ъ ‘срезанный, скошенный’ → ‘косой, кривой’), оказывается в достаточной мере убедительной также и в семантическом отношении.

Язык и… арифметика

Уже в начальной шкоде всем нам пришлось познакомиться с решением простейших задач на пропорции: «Два относится к пяти так же, как ‘икс’ относится к пятнадцати (2: 5 = х: 15). Чему равен ‘икс’?» Задачка решается предельно просто: х = (15∙2): 5 = 6.

Свойства пропорций отражают закономерности реального мира. Поэтому мы в нашей повседневной жизни, в наших рассуждениях постоянно пользуемся закономерностями, которые проявляются в пропорциях. Возьмём самый простой пример. Вы собираетесь перейти через шоссе. Вдали по направлению к вам движется машина. Совершенно интуитивно, даже не подозревая об этом, вы прикидываете: скорость машины относится к моей скорости так же, как расстояние от машины до меня относится к расстоянию х Искомая величина x — это расстояние, которое вы успеете пройти, пока машина не поравняется с вами. Если к этому моменту вы не успеете перейти шоссе, то вам следует или ускорить шаг, или — еще лучше — подождать, пока пройдёт машина. Разумеется, все эти расчёты делаются на глазок и полуосознанно, но в основе ваших интуитивных расчётов лежит правило пропорции.

С подобного же рода явлениями мы встречаемся и в языке. «Петя, ты опять вылез из-за стола. Какой же ты у меня непоседа!» Трёхлетний Петя возвращается к столу, чинно усаживается перед своей тарелкой и спрашивает: «Мама, а теперь я уже поседа?»

Неважно, что в этом примере ребенок создал слово, которого нет. в языке. Важно другое, он уже усвоил модель, лежащую в основе словотворчества. В формуле пропорции его рассуждения могли бы выглядеть примерно так: нехороший: хороший = непослушный: послушный = непоседа: поседа. Дети очень часто создают слова, построенные по правильной модели, но отсутствующие в языке или образованные на самом деле иным способом. Однако общая тенденция их словотворчества в принципе не отличается от тех тенденций, которые имели место в истории языка.

Возьмём, к примеру, такой словообразовательный ряд:

ши-ть → на-ши-в-к-а

ли-ть → на-ли-в-к-а

би-ть → на-би-в-к-а

ви-ть → на-ви-в-к-а

Допустим, что какого-то из этих существительных в языке ещё нет, но уже возникла необходимость в его создании. Это слово мы можем обозначить как x, а затем, поставив вместо стрелочек знаки отношения, а вместо запятых — знаки равенства, решать пропорциональное уравнение.

Пропорция, аналогия и этимология

Разумеется, наши далёкие предки, создавая новые слова, Не решали пропорциональных уравнений в буквальном смысле. Но принцип формирования новообразований был тот же самый. В языкознании этот способ создания новых слов стал называться образованием по аналогии[65]. Но если аналогия играла столь значительную роль в истории языка, то опора на аналогию или на пропорциональные ряды должна явиться одним из самых важных методических приёмов, которыми руководствуются языковеды в процессе этимологического анализа. Нужно только отметить, что в развитии языка действие аналогии, как правило, проявляется неосознанно, независимо от воли носителей языка. В этимологических же исследованиях реконструкция пропорциональных рядов осуществляется целенаправленно и сознательно.

Выдающийся языковед-теоретик конца ХIХ-начала XX века Г. Пауль в своей книге «Принципы истории языка» (русский перевод — М., I960) писал: «Поскольку новообразование по аналогии представляет собой решение пропорционального уравнения, то ясно, что для составления такой пропорции необходимо наличие по крайней мере трёх подходящих для этого членов». Теоретически это, по-видимому, так. Но практически трёх членов для этого явно недостаточно. Особенно, когда пропорциональное уравнение решается в этимологическом исследовании. Поясним это положение примером.

Возьмём пропорциональное уравнение с тремя известными и с одним неизвестным членом (типа а: b =x: с). Заменим буквенную символику реальным языковым содержанием. Как известно, литературовед, изучающий творчество Пушкина, называется пушкинистом. Допустим, что на основании этой модели мы построим пропорциональное уравнение для того, чтобы определить, как называется специалист, изучающий творчество какого-нибудь другого писателя. Например: пушкинист: Пушкин =x: Данте. В нашем уравнении — три известных члена, но его решение приводит к абсурду, ибо дантист — это, как известно, зубной врач, а не литературовед, специализирующийся в области изучения творчества Данте. Вот почему ссылки на единичную аналогию (с тремя известными членами) не могут считаться в достаточной мере убедительными в этимологическом исследовании. Пропорциональное уравнение должно опираться на целый ряд аналогичных отношений. Только тогда мы можем говорить о надёжности той или иной реконструкции или этимологического сопоставления.