Ева Софман - Та, что гуляет сама по себе

• Название: Та, что гуляет сама по себе
• Автор: Ева Софман
• Жанр: Фэнтези

Каждый борется со скукой, как может. Каждый развлекается, как умеет. Кто-то странствует по свету и творит добро, кто-то свергает королей с престолов, кто-то плетёт заговоры, а кто-то любит игры. Казалось бы, безобидное увеселение. Вот только игры бывают разные. И никогда нелишне подумать, прежде чем в чью-либо игру вступать — очень может быть, что играть будут вами.

Таше пятнадцать лет, она белокура и большеглаза, живёт в Вольном Волшебном Королевстве и верит, что жизнь — сказка со счастливым концом. Ещё вчера она была обычным оборотнем, вполне довольным своей жизнью. Сегодня она — принцесса, а её личный мирок разбит вдребезги. Но не надо печалиться! Пусть у неё убили мать, пусть украли маленькую сестру, пусть невесть за что затаивший злобу некромант уже спустил своих монструозных собачек, гонящих её навстречу… чему-то явно не очень приятному — не всё потеряно! Ведь у неё есть святой отец, — в самых буквальных смыслах почти святой и почти отец. И отважный персональный рыцарь, — по совместительству колдун-недоучка с раздвоением личности. И главное, что они — настоящие друзья… друзья? Правда ведь?

Да ксаш с ними. Друзья или не друзья — в конце концов ведь всё будет хорошо. Не может же быть иначе… Верно?

---

Глядя на свечу, истекающую дымкой потухшести, он задумчиво потёр кончики пальцев друг об друга. Ожог чувствоваться не мог — но порой ему казалось, что он чувствует…

— Теперь всё зависит от неё.

Альдрем, выпрямившись, отряхнул руки:

— Она сильная…

— Больше, чем сама думает, по крайней мере. Впрочем, она забывает или попросту не знает того простого факта, что порой наша сила — в нашей слабости.

Альдрем печально кивнул:

— Только вряд ли всё это поможет ей осознать…

— Всю жизнь она жила, зная, что всё будет хорошо. Всю жизнь она верила, что жизнь — это сказка с обязательным счастливым концом. Всю свою жизнь в своём маленьком мирке… Когда убили того, кого она считала отцом, её вера была поколеблена — но она была ребёнком, и с детским эгоизмом предпочла об этом забыть. Решить, что это случайность. Когда убили мать, её вера была поколеблена — но тут появился он. Тот, кто вернул ей веру, тот, кто за несколько дней стал для неё всем.

— Но когда убивают его…

— Да, — он кивнул. — Бывают в жизни огорчения.

Слуга, едва заметно вздрогнув, шагнул к двери, но тут же обернулся:

— Вы ведь действительно не причините ей вреда, хозяин?

— Я держу свои обещания.

— Она ведь заслужила жизни? Даже в случае проигрыша?

— Она проиграет в любом случае, Альдрем.

— И у неё совсем-совсем нет шансов?

— Один на миллион.

— Нерадостное соотношение, что ни говори…

— Она проиграет. И весь вопрос лишь в том, кому.

Выбор… выбор действительно есть всегда. В любом тупике. В жизни не бывает патов — только шах или мат. Но в жизни партию не заканчивают за ход до конца, а дают королю сделать последний шаг.

Выбор смерти — тоже ведь выбор.

— Если бы ты не был на моей стороне… кому бы ей было проиграть предпочтительнее? Мне, КЕАР, Жураг Нара… самой себе?

— Любой её проигрыш обернётся в вашу пользу.

— Но как будет лучше для неё?

Вздох слуги эхом шелестнул от стен:

— Раз выиграть она не может, то лучшим вариантом для неё будет проиграть. По всем фронтам сразу. Потому что… тогда она станет вам неинтересна, и, выйдя из игры, тем самым выиграет себе спокойную жизнь.

— Выигрыш в проигрыше… — он откинулся на спинку кресла. — Ты прав. Но так сокрушительно — она не проиграет.

— Вы уверены?

— Я знаю.

— Вы надеетесь, — шаги Альдрема отдалились к выходу. — Осторожнее, хозяин. В любой игре порой стоит на чуточку прерваться, иначе это не очень хорошо заканчивается. Помните, ладно?

Он вопросительно изогнул бровь, но дверь уже затворилась.

Что ж, этап почти завершён. Осталось лишь дождаться продолжения… тут он и узнает, по какому варианту побежит развитие событий.

Единый план хорош. Но рано или поздно настаёт пора, когда ты ставишь кого-то перед выбором, и этот выбор имеет больше, чем два решения, а за развилкой одного выбора расползаются ниточками дороги, ведущие к выборам следующим. И надо учесть их все — или хотя бы возможно большее их количество. Этим и определяется талант кукловода: взглянуть с разных сторон, разными глазами, взвесить, учесть, сопоставить… и не допускать, чтобы любое принятое решение каким-то образом не было тобой предусмотрено.

Выбор… Продолжить или поставить точку?

Прижав ладони к вискам, он прикрыл глаза:

— Помоги тебе Богини, девочка.

Глава восемнадцатая

Там, где кончается тьма

— Вы уверены, что они не бросятся…

— В погоню? На Пустошь? Ночью?

— Мда, глупость сказала…

— С кем не бывает, — дружелюбно улыбнулся Найж. Бело-радужный свет играл на его лице: маленький костерок разжёг альв. Из пустоты. В воздухе. Светлые язычки плясали в паре вершков над колючками вереска.

"Поджигать ничего не стоит: после себя мы должны оставить всё тем же, чем оно было прежде, — заметив удивлённый Ташин взгляд, непреклонно произнёс он. — Пустошь не потерпит изменений в себе".

Сейчас альв сидел по ту сторону костерка и вертел в руках благополучно извлечённый ножик, Алексас, подперев рукой подбородок, внимательно наблюдал за процессом Ташиного излечения, ну а Найж, стоя на коленях, в данный момент изучал рану. Таша смотрела, как кончики пальцев чародея легонько скользят по коже, и ничего не чувствовала: анестезирующее заклятие надёжно лишило раненую ногу возможности каких-либо ощущений.

— Никаких осложнений вроде яда нет, — сказал альв.

— Вроде бы, — согласился Найж, накрывая рану ладонью: золотистое сияние с внутренней стороны мягко просветило пальцы чародея алым.

— А те девочки, — нервно сказала Таша, — которых вы увели… Кайя и Лайя… где они?

— Минутку… ага, — сияние померкло, и чародей убрал руку, приглядываясь к тонкому белому рубцу, — вот порядок. Девочки? Я пристроил их к одной моей знакомой. Ткачихе. Конечно, не самая лучшая работа, но человек она надёжный: привыкнет, полюбит да не хуже матери за ними присмотрит.

— Хорошо, если так, — Таша несколько недоверчиво взглянула на затянувшуюся рану, — а это… всё? Залечено?

— Я всё же кое-что смыслю в чародействе, — чуть укоризненно заметил Найж, поднимаясь с колен. — Еды никто, конечно же, прихватить не удосужился?

— С тебя и "дракона" хватит, — хмыкнул Алексас. — Как всегда, впрочем.

— Что верно, то верно, — покладисто подтвердил Найж. Украдкой взглянул на альва. — Ручаюсь, что кое-кто думает: "В нашей компании спиртное не должно действовать на меня, а в итоге почти чистым спиртом питается и не пьянеет какой-то… человек".

— Что я думаю, мало кого касается, — нарочито безразлично бросил тот.

— А вот наше высочество, — подумав, добавил Найж, — накормить чем-нибудь не мешало бы.

— Я не хочу есть.

Чародей прислушался:

— Кажется, твой желудок утверждает обратное.

— Я же сказала, не хочу.

— Оставьте её, — лениво приказал альв. — Девочка только что пережила первое убийство. При этом все немного нервничают.

Таша вздрогнула, точно от пощёчины, — а он…

…наблюдал.

— Это ведь важнейший ритуал в жизни, — как ни в чём не бывало продолжил альв, — наряду с первым поцелуем и первой брачной ночью.

— И получением первого боевого клинка, — довольно-таки нервно добавил Алексас.

— И первой активированной пентаграммой, — в голосе Найжа прозвучала сладкая ностальгическая нотка.

— Ну, почему бы и нет. Не будем ущемлять женщин в правах: они же тоже получают клинки и активируют пентаграммы… тем более что наше высочество страшно такого ущемления не любит, — альв неторопливо откинулся на вереск спиной назад. — Предлагаю всем поспать. Завтра нам предстоит нелёгкий путь.

— Предположим, я согласен, что, если нас будут искать — никому и в голову не придёт, что найдутся идиоты, способные свернуть с тропы и заночевать на Пустоши, — сказал Найж, следуя его примеру, — но мы-то сами выход к тропе найдём?

В ответ он удостоился взгляда, который отдалённо напоминал снисходительно-уничижительный. Таша под таким взглядом уже спешила бы отползти подальше — но у чародея, судя по всему, за годы общения с альвом выработался глазной иммунитет.

— О, только не начинай знакомые песни о том, что ты Перворожденный. И не надо в меня глазками стрелять, — невозмутимо пожал плечами Найж. — Я же просто спросил… чтобы разговор поддержать.

— Разговорчивый ты наш, — ядовито пропел альв, прикрывая глаза. Костерок медленно истаял в воздухе.

Таша откинулась на вереск. Забавно, конечно, что легли они почти идеально-ровным крестом…

Она посмотрела в небо. Звёзд не было. Небесная чернота была идеальной: абсолютная тьма — будто явившаяся из пропасти в её душе.

В чём искать смысл, когда мир разбивается вдребезги? Когда теряешь всё, когда растворяются иллюзии и исчезают мечты? И стоит ли тогда вообще чувствовать? Так ли уж это страшно и не намного ли проще — просто не помнить, не ощущать и не думать? Атрофировать чувства, идти по жизни в сладком пустотелом забвении себя; перестать ощущать прикосновение ветра, тепло солнца, вкус хлеба; просто жить ежеминутным сейчас, не задумываясь о том, что будешь делать потом — ведь мысли о том, что будет, непременно влекут за собой мысли о том, что было…

…так ли уж это страшно — жить с заледеневшим сердцем?

Она лежала во тьме, и в этой тьме слышались странные шепотки.

…ты потеряла мать…

…ты потеряла сестру…

…ты потеряла его…

…ты совершила убийство…

…ты убила их всех.

Без тебя мне — лишь тьма, лишь померкшие тускло огни. Но могу ли тебя я вернуть? Ты в иные подался края…

Строки всплыли в памяти. Успевшие забыться строки, ждавшие своего часа.

У неё не осталось ничего: только тьма, только кровь — родных, любимых, чужая…

Кровь на её руках.