Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…

• Название: Поднимается ветер…
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Фэнтези

Доподлинно неизвестно, является ли сравнительно небольшой и наглухо ограниченный с севера и юга непроходимыми Пределами мир — лучшим из миров, но его обитатели, а особенно жители Собраны, самого большого королевства этого мира, не склонны роптать на судьбу. Жизнь достаточно щедра, порядки разумны, власти знают свое дело, а там, где злая воля или недосмотр создадут слишком большую прореху, непременно вмешаются по молитве добрые и мудрые боги-создатели. Ересь и зло могут лишь таиться по углам и бессильно шипеть. На каких ногах стоит колосс, замечают немногие. В один прекрасный день король Собраны объявит войну своим собственным северным провинциям. В один прекрасный день герцог Гоэллон, королевский кузен, предсказатель и отравитель, расстанется с любовницей и возьмет себе нового секретаря. В один прекрасный день первый министр захочет увидеть свою дочь королевой. В один прекрасный день на лесной поляне принесут жертву истинному творцу мира. И мир перевернется вверх тормашками.

---

— Но что же будет с нашими учениками?!

— Два урока и обед, Саннио. У вас есть иные варианты?

— Вы шутите, а патриарх… их же теперь… а вы… — секретарь вскочил, захлебываясь от негодования. Нельзя же так! Так… равнодушно!

— А я шучу, — кивнул Гоэллон. — Если я буду прыгать той самой уже помянутой козой, или козлом, что для меня более естественно, если я буду кричать и волноваться, через уже помянутую треть часа в доме будет стоять рыдание, слышное и на середине площади. Думаю, что вы отстрадаете и за себя, и за меня, и за Магду. Которой, кстати, знать о письме патриарха необязательно. Так что сядьте, возьмите себя в руки. Можете выпить чернил.

— Зачем?! — Может быть, герцог сошел с ума? Говорят, такое бывает — от слишком уж неприятной неожиданности люди в одночасье лишаются рассудка…

— Это вас отвлечет от дум о письме.

Саннио едва не зашипел от возмущения, как плита, на которую пролилось молоко, надулся, желая сказать что-то умное и правильное, и вдруг плюхнулся на свой стул, запустил руки в волосы и принялся хохотать. Наверное, его было слышно и на той самой середине площади, но — какая разница, если отпустило, стало просто весело и совсем не страшно. Юноша просто представил, как пьет чернила — мелкими глотками, как Альдинг воду, а потом пытается избавиться от пятен на губах, но не удается, и он щеголяет рядом темно-синих зубов, пугая Магду. Вот уж зрелище так зрелище!

— Я вижу, подействовало, ну и отлично. Следующий раз, услышав нечто подобное, вспоминайте про чернила. Теперь давайте думать. Что мы можем сделать? «Мы — так мы, — удивляться, волноваться или смеяться Саннио уже не мог. — Хотя толку от меня…».

— Я думаю, что переубедить его святейшество невозможно. Не может же он отменить собственный указ. Нужно обойтись без Церкви. Его величество король… — секретарь передернулся. — Он их, конечно, не помилует. Простите, герцог, но я не хочу тратить ваше время на свои глупости. То, что я придумываю с трудом, вы знаете заранее.

— Не помилует? Может быть, нет, а может быть… Саннио, отправляйтесь переодеваться. Парадное платье, все прочее — как в тот раз, когда вы так неудачно развесили уши. Быстро, быстро…

— Мы едем к королю?

— Нет, — герцог усмехнулся. — Увидите. Саннио очень быстро и очень тщательно оделся, уложил волосы и был перед выходом из комнаты подвергнут досмотру Ванно, который поправил цепь на плаще, стряхнул одному ему заметную соринку с воротника и одобрительно кивнул. Герцог уже ждал во дворе. На сгибах плащ-капа из жесткой темно-серой ткани казался серебряным. Антрацитово-серый кафтан почти без отделки — хватало ряда пуговиц из стеклянно поблескивающего черного камня. Внутри каждого кабошона, кажется, уместилась шестилучевая снежинка, словно скользившая по поверхности при повороте камня. В ответ на любопытный взгляд Саннио, Гоэллон объяснил:

— Черный снежный сапфир. Вместо уже привычной Ласточки для Саннио оседлали незнакомого вороного жеребца, точно такой же ждал и герцога. Юноша вспомнил, что вообще-то на конюшне эти кони были. Он иногда видел, как конюхи их выводили на проминку, и любовался — из окна, но вовсе не мечтал сам оказаться наездником норовистой зверюги. Сейчас коней тоже принарядили, украсив вальтрапами с гербами. Герцог вскочил в седло, у секретаря с первой попытки ничего не вышло, и Анри схватил жеребца за удила.

— Постарайтесь не свалиться прежде, чем приедем, — не поворачиваясь, сказал герцог. — Впрочем, нам недалеко. Жеребец Саннио слушаться не пожелал, но терпеливо пошел шагом за собратом. Ехать было действительно недалеко — несколько улиц, и испытание кончилось.

Трехэтажный особняк, неуловимо схожий с домом герцога, пожалуй, выстроенный в то же время, был отгорожен не высоким забором, а аккуратно подстриженной живой изгородью. Дом был совсем недавно заново отштукатурен и выкрашен в два цвета — белый и серо-голубой. Над козырьком крыльца — герб, серебряная птица на синем поле. Особняк графа Агайрона, понял Саннио, с трудом вспоминая лишь однажды виданного первого министра. Тот, из-за которого все и вышло. Зачем теперь сюда приезжать?!

Графа пришлось ждать довольно долго. Гостиная на втором этаже, куда герцога и секретаря проводил мрачный пожилой слуга в темно-синем с белой отделкой платье, была неуютной. Стены были отделаны изразцами с гербами; юноша удивился — так уже, кажется, давно не делали. Холодно, безжизненно, а осенью, наверное, еще и сырость собирается… Кресло выглядело удобным, но, стоило Саннио в него сесть, как ему показалось, что в спину вбили пару гвоздей, а колени сами собою очутились возле ушей.

— Встаньте за моим креслом, и не придется мучиться, — негромко сказал герцог.

Плащ и шляпу он, как и Саннио, оставил внизу, у лакея, и теперь щеголял роскошным строгим кафтаном с пуговицами из удивительного камня и светлой, туманно-серой камизолой из очень тонкого бейжа. Секретарь, конечно, выглядел несколько скромнее. Из всех украшений — только серебряная цепь, по новой моде пропущенная наискось по груди, но костюм шили лучшие портные столицы, и ткани были выбраны самые дорогие. Серый с голубым отливом — любимый цвет Саннио, — кафтан, антрацитового оттенка камизола. Полный парад. Для чего нужно было так наряжаться, секретарь не знал. Граф Агайрон оказался примерно таким, каким и запомнился по прогулке в королевском парке. Высокий, сухощавый с неприветливым строгим лицом; но почему-то сейчас он Саннио понравился. Странное дело: этот господин в синем кафтане был во всем виноват, если бы не его желание навредить герцогу Гоэллону, не было бы сейчас и беды — и все же он не казался врагом.

— Герцог… — тот же самый слегка скрипучий голос. — Прощу прощения, что вам пришлось ждать, но ваш визит оказался для меня сюрпризом. Хотел бы осведомиться, чем обязан такому удивительному событию. Агайрон сел в кресло напротив; оба главы Старших Родов ухитрялись сидеть на этих палаческих приспособлениях прямо и даже как бы с удовольствием. Секретарю, стоявшему навытяжку за креслом Гоэллона, достались только два коротких взгляда. Первый пробежался по Саннио в первый момент, вторым граф приказал взять из поставца бутылки с бокалами и разлить вино. Все было понятно: одно движение глаз. Наверное, секретарям графа Агайрона было просто служить. Просто… и скучно.

— Вот этим, — Гоэллон протянул графу бело-золотистый футляр. — Патриарх преподнес сюрприз мне, я решил поделиться им с вами, господин первый министр. Граф вытащил письмо, отодвинул подальше от глаз и внимательно прочел. Саннио не отрывал от него взгляд. Агайрон улыбаться не стал. По мере прочтения длинное лицо все вытягивалось и вытягивалось.

— Господин первый советник, я категорически отвергаю всякую связь между моими действиями и решением патриарха.

— Помилуйте, граф, об этом речи не идет. Я пришел к вам за советом, а, возможно, и с просьбой.

— Вы?

— Я. — Секретарь еще не слышал, чтобы Гоэллон говорил подобным тоном, таким голосом. Холодным, словно из-под толщи льда, почти неживым. — Господин первый министр, между нами много разногласий, мы оба знаем это. Но сейчас речь идет о нашей общей потере.

— Герцог?..

— Сколько в ваших жилах крови Литто, Саура и Къела, господин первый министр?

— Благодарю, я понял вас.

— Господин первый министр, позвольте спросить вас, вы понимаете, что держите в руках?

Долгая, долгая пауза. Агайрон держал у губ бокал с вином, густым и темным, но не пил. В другой руке он держал письмо патриарха, смотрел же вдаль. Жесткое кресло, жесткий кафтан, жесткая складка у губ немолодого человека с черными волосами, по вискам тронутыми сединой. Неуютная комната, дующий в спину сквозняк, застывший ледяной фигурой Гоэллон. Саннио стоял за его креслом, и было страшно. Будто за окном начиналась гроза, и комнату накрыло тьмой — но нет, снаружи было светло, стоял ясный зимний день.

— Смертный приговор для троих детей. Для последних потомков трех Старших Родов, — очень просто и тихо наконец сказал граф и прибавил, сделав глоток вина:

— Но знаете ли вы, господин первый советник, что король желает сделать с их землями?

— Отдать под управление принца Элграса, когда тот достигнет совершеннолетия, — ответил Гоэллон.

— Мы равно осведомлены, — Агайрон медленно кивнул, и Саннио подумал, что у графа давным-давно болит голова. Может быть, третий день, а может, и еще дольше.

А лечили его какой-то дрянью, может быть, маслом лаванды. Впрочем, наверняка сам лечился. — Герцог, вы хотите, чтобы я пошел против интересов собственного племянника?

— В интересы вашего племянника входит ранняя смерть? Без опоры на три семьи его ждет именно это.

— Вы так в этом уверены?

— Я знаю север. Его нельзя покорить силой. Его можно только опустошить, чем генерал Меррес и занимается — но он не преуспеет. Он упустил Алви Къела, тот в Тамере. Пока еще в Тамере. Довольно скоро граф Къела вернется, причем во главе армии. Две-три седмицы. Войска кесаря переброшены к озеру Шадра.