Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…

• Название: Поднимается ветер…
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Фэнтези

Доподлинно неизвестно, является ли сравнительно небольшой и наглухо ограниченный с севера и юга непроходимыми Пределами мир — лучшим из миров, но его обитатели, а особенно жители Собраны, самого большого королевства этого мира, не склонны роптать на судьбу. Жизнь достаточно щедра, порядки разумны, власти знают свое дело, а там, где злая воля или недосмотр создадут слишком большую прореху, непременно вмешаются по молитве добрые и мудрые боги-создатели. Ересь и зло могут лишь таиться по углам и бессильно шипеть. На каких ногах стоит колосс, замечают немногие. В один прекрасный день король Собраны объявит войну своим собственным северным провинциям. В один прекрасный день герцог Гоэллон, королевский кузен, предсказатель и отравитель, расстанется с любовницей и возьмет себе нового секретаря. В один прекрасный день первый министр захочет увидеть свою дочь королевой. В один прекрасный день на лесной поляне принесут жертву истинному творцу мира. И мир перевернется вверх тормашками.

---

Флигель-адъютанту оказалось двадцать три, он был одногодком Алви, но выглядел заметно младше. Глазастый юноша с темно-каштановыми волосами, округлым правильным лицом и нежным румянцем казался не офицером, а переодетой девочкой, забавной игрушкой. В первом же поместье, в котором процессия остановилась на ночлег, Алви начисто лишился иллюзий насчет «переодетой девочки» — милейший мальчик с длиннющими ресницами, не меняясь в лице и не убирая с губ робкой улыбки, показал графу Къела, где зимуют раки и что они при этом делают. Раки в лице Алви лишь чудом парировали один из десяти ударов шпаги, и то уже через четверть часа северянин запыхался и начисто забыл о том, что замерз, — а Олуэн, несмотря на холод, даже не раскраснелся. Когда тамерец предложил взяться за сабли, Алви всерьез начал его уважать. На игрушку-офицерика можно было бы напустить пяток таких, как граф Къела. Еще флигель-адъютант заставлял думать о том, что некоторых тамерцев определенно рожают в седле, или, по крайней мере, сажают на коня прежде, чем те начинают ходить. Алви и сам был отличным наездником, но до Олуэна ему было далеко. Тамерец пил и не пьянел, управлялся с эскортом, не повышая голоса, после дня езды выглядел так, будто едва закончил одеваться, и вообще был со всех сторон безупречен; самое забавное, по мнению Алви, состояло в том, что эта безупречность не раздражала, а только радовала. Граф Къела начал подозревать, что в неприятной чужой стране у него появится хоть один если не друг, то добрый приятель.

— В ваши обязанности входит только проводить меня до лагеря?

— Нет, ваше сиятельство, — отучить Олуэна от «сиятельств» не представлялось возможным. — Я уполномочен императором. Состоять при вашем штабе.

— При чьем штабе? — Алви едва не опрокинул кубок.

— Неужели я забыл поставить вас в известность?! — всполошился тамерский офицер. — Штабе армии. Которую государь император выделяет вам. Для освобождения ваших родовых владений. Смешную манеру флигель-адъютанта дробить длинные фразы на череду коротких Алви отметил еще в первый день. Чуть позже Олуэн подметил удивление графа Къела и объяснил, что в детстве заикался, и его приучили говорить не слишком длинно.

— Кем же я буду в этом штабе? Главнокомандующим? — Алви усмехнулся.

— Это будет точно определено позже. Указом императора. Но вы можете быть только в штабе… Все остальное просто невозможно!

— Ну да: в кавалерийском полку от меня проку будет маловато.

— Ваше сиятельство, вы не должны. Даже думать о подобном. От вас зависит слишком многое. Алви прекрасно представлял, что именно от него зависит. Он должен быть знаменем, под которым армия Тамера войдет в Къелу, а потом в Саур и Литу. Знамя должно быть живо и здорово, улыбаться и произносить речи перед теми из вассалов, кто еще жив и сможет откликнуться на его зов. Без графа Къела армия Тамера — завоеватели, решившие под шумок прибрать к рукам земли соседей. С графом — войско, пришедшее, чтобы восстановить исконный уклад. Если Алви не послужит знаменем, три северных владения полюбят даже генерала Мерреса, потому что он — свой, а тамерцы — враги, давние, заклятые враги. С графом Къела во главе северяне примут любую армию — хоть Противостоящего и всех его демонов. Тамер не отличался хорошими дорогами, точнее, отличался дорогами преотвратными, о которых можно было слагать легенды и рассказывать страшные сказки на ночь. Процессия не отъехала еще и на пятьдесят верст от Веркема, а дорога уже превратилась в разбухшее глинистое месиво. Лошади понуро хлюпали по глубоким холодным лужам, а порой Алви казалось, что они уже плывут по стремена в мутной жиже. Настоящим снегом столичные зимы не баловали: редкие снежинки таяли еще в воздухе. Ветер с моря нес влажный воздух, тучи то и дело проливались моросью. Все это не улучшало и без того поганые дороги, подобных которым не было и в самых дальних уголках Собраны: короли династии Сеорнов из года в год заботились о том, чтобы дорожные работы проводились вовремя и со всем тщанием. Алви спасался только горячим вином и сытными ужинами. В поместьях, расположенных вдоль дороги, процессию с императорской подорожной принимали, как дорогих гостей. Граф Къела предпочел бы хорошую таверну, но со здешними тавернами все было ясно еще по Веркему, и, пожалуй, избегая их, Олуэн поступал мудро. Лучше уж сидеть сиднем за длинным столом, слушая напыщенные беседы тамерских дворян, чем кормить блох, клопов и вшей в тавернах. Огорчало другое: господа рабовладельцы вместо грелки считали своим долгом подсунуть гостю в постель молоденькую рабыню, а то и двух. Сырые одеяла и простыни у них почитались нормой, и кабы на Тамер не распространялось чудо святой Иоланды, страна уже вымерла бы от чахотки. К сожалению, «ходячие грелки» пытались на свой манер угодить гостю, и избавиться от них или хотя бы заставить молчать было трудно. Спать с чумазыми, хоть и разряженными, девицами Алви брезговал, ибо не представлял, кто использовал их подобным образом до него, но пара теплых тел под боком помогала согреться. Если удавалось заснуть, конечно — отболтавшись, что господин устал и ничего, ровным счетом ничего не желает, только спать. С Олуэном было приятно болтать, еще приятнее — пить; каждое утро Алви испытывал неловкость за то, что флигель-адъютант при помощи рабов отводил, а то и относил его в постель, ибо граф Къела был слишком пьян, чтобы идти своими ногами. К вечеру он об этом забывал, и пил вновь. Вино помогало забыться, а ему слишком нужно было забыться, хотя бы на пару часов. Забыть о доме, забыть обо всех, кого он потерял. Забыть о том, что собирается сделать. Лошади месили глину, моросило, впереди было еще много часов пути. Стоял туман, дорога была видна лишь шагов на тридцать вперед. Ехавший впереди офицер вскинул руку и что-то крикнул. Алви наполовину спал в седле, горестно думая о том, что не стоило вчера столько пить (о том же он думал и накануне, и третьего дня), и не сразу заметил этот жест, но Олуэн перехватил поводья его лошади.

— Стойте, граф, — приказал он. — Впереди неладно.

Второй из ехавших впереди офицеров спешился, и, по колено в грязи, отправился назад, к Олуэну.

— Телеги перевернулись, — сказал он.

— Мне это не нравится, — нахмурился флигель-адъютант. — Проверьте все. Алви вздохнул. Сопровождающий часто казался ему слишком мнительным. Что такого интересного в перевернувшихся телегах? Об эту пору, на этих дорогах — да обычное дело. Граф Къела хмуро уставился в низкое небо, сплошь затянутое тучами. Солдаты отправились вперед. Сейчас излупят глупых рабов до крови, а потом все равно придется идти в объезд, потому что помочь с телегами никто и не подумает. Олуэн был недоволен. Он смотрел вперед, сдвинув широкие темные брови, и даже прикусил губу. Взмах руки — трое офицеров придвинулись ближе, окружили Алви и флигель-адъютанта. Граф Къела поправил свалившийся с головы капюшон, с отвращением вытер платком мокрое лицо и собрался убрать кусок ткани в поясной кошель, но лоскут выскользнул из пальцев, занемевших от холода и сырости. Алви наклонился, надеясь, что успеет поймать платок… Это его и спасло. Над лопатками — близко, опасно близко, так, что кровь застыла в жилах, — свистнуло, Олуэн коротко вскрикнул. Алви собрался подняться, но рука соседа слева прижала его за воротник плаща к лошадиной шее и не дала выпрямиться. Граф Къела повернул голову вправо и увидел своего спутника, вцепившегося правой рукой в лошадиную гриву. Белое лицо; только темные провалы глаз и две широкие черты бровей.

— Вслед! Догнать!.. — что случилось, почему у тамерца такой голос?.. Взмах руки, указующей куда-то над головой Алви. Тамерец не стал подхватывать выпущенные поводья, а прижал руку к левому плечу. Привычный — и такой неуместный сейчас, — жест: флигель-адъютант любил скрещивать руки на груди. Кто-то ринулся влево. Вновь свист, крики, ржание лошадей, брань… Алви наконец отпустили. Он сел в седле, подался к Олуэну, чтобы спросить, в чем дело — и лишь тогда заметил торчащий меж пальцев арбалетный болт. Рукав мундира набухал кровью. Граф Къела собрался подхватить на руки уже падавшего спутника, но его весьма невежливо оттеснили — сперва тот офицер, что прижал собранца к шее лошади, а потом и остальные. При этом Алви понимал, что его по-прежнему прикрывают своими телами, но уже другие — солдаты, угрюмый унтер-офицер, светловолосый корнет — чужак вдруг научился различать их между собой. Олуэна наскоро перебинтовали. Болт пробил плечо левой руки, пришпилив ее к телу, но уперся в ребро, а не прошел дальше. Флигель-адъютанту искренне повезло. Рана была болезненной, но не опасной для жизни… если только убийца не стрелял отравленным снарядом. Стрелявшего не поймали, и выяснить это было невозможно. Прошло не более часа, а Олуэн уже сидел в седле, по-прежнему по правую руку от Алви и даже улыбался сквозь испарину на лице. Всю оставшуюся дорогу он молчал и то и дело прихлебывал из фляжки, потом забрал фляжку у корнета и продолжил пить вино, но не жаловался и не требовал устроить перерыв, напротив — редкие команды содержали только приказ двигаться быстрее. В ближайшем поместье, конечно, нашелся лекарь, и Олуэну переменили повязки, обработали раны и наложили какую-то мазь. Крови он потерял не так уж и много, первая перевязка была сделана вовремя, но лекаря тревожило ровно то же, что и Алви: не был ли болт отравлен. Собранец искренне переживал за спутника и даже устроился ночевать с ним в одной комнате, хотя тот и говорил, что ничего страшного и ему вполне хватит сиделки. Тамерским сиделкам, как и тамерским лекарям, граф Къела не доверял. Его учили, что любые раны нужно первым делом промывать, а лекарь вместо того залил ее подогретой мазью.