Татьяна Апраксина - Поднимается ветер…

• Название: Поднимается ветер…
• Автор: Татьяна Апраксина
• Жанр: Фэнтези

Доподлинно неизвестно, является ли сравнительно небольшой и наглухо ограниченный с севера и юга непроходимыми Пределами мир — лучшим из миров, но его обитатели, а особенно жители Собраны, самого большого королевства этого мира, не склонны роптать на судьбу. Жизнь достаточно щедра, порядки разумны, власти знают свое дело, а там, где злая воля или недосмотр создадут слишком большую прореху, непременно вмешаются по молитве добрые и мудрые боги-создатели. Ересь и зло могут лишь таиться по углам и бессильно шипеть. На каких ногах стоит колосс, замечают немногие. В один прекрасный день король Собраны объявит войну своим собственным северным провинциям. В один прекрасный день герцог Гоэллон, королевский кузен, предсказатель и отравитель, расстанется с любовницей и возьмет себе нового секретаря. В один прекрасный день первый министр захочет увидеть свою дочь королевой. В один прекрасный день на лесной поляне принесут жертву истинному творцу мира. И мир перевернется вверх тормашками.

---

— Фьоре, не смущай Анну!

— Я? — братец, разумеется, сам застеснялся, опустил глаза и собрался кланяться. — Госпожа Анна, я ничего дурного в виду не имел, простите…

Анна и вовсе застыла каменной статуей, заалев, аки маков цвет. Вот уж парочка подобралась, оба ни шуток не понимают, ни поговорить толком не могут. Все «простите» да «извините», не хотел и в виду не имел. Двадцать шесть лет двоюродному братцу, а он все краснеет, если ему улыбаются. Интересно, со служанками он так же себя ведет? Впрочем, тут ни одной молодой и симпатичной не отмечено. Сплошь какие-то старые коровы… Нужно его вытащить в Алларэ и научить веселиться, а то скоро плесенью покроется в своем Эноре.

— Фьоре, братец, когда ты к нам в гости приедешь? Нехорошо пренебрегать родственниками!

— Я… с удовольствием, непременно, но обязанности управляющего поместьем…

— Очень легко перекладываются на помощников! — расхохоталась Мио. Нет, ну надо же, какой занудой вырос родственничек, и не скажешь, что наполовину — Алларэ! Его бы в помощники к министру Агайрону, они бы моментально спелись.

Говорят, как родные — обязанности, долг; всякий долг хорош, пока его отдаешь, не упуская того, что полагается тебе. — Фьоре, я обижусь. Мы все обидимся, а Реми — особенно. А если он обидится, то приедет сюда и утащит тебя связанным. Поедешь не в седле, а поперек седла.

— Если его величество будет так любезен, что отпустит меня после празднований…

— Будет, — кивнула Мио. — Непременно будет. Мы попросим об этом Реми. Советник он или кто? Герцогиня Алларэ терпеть не могла Энор. Огромный дворец вечно был на три четверти закрыт. Мрачная громадина с темными окнами навевала тоску. Выстроенный в незапамятные времена и с тех пор только подновлявшийся, дворец напоминал замки тысячелетней давности. Толстые стены с угловыми башнями, узкие окна-бойницы, мощеный камнем внутренний двор… здесь от врагов обороняться, а не отдыхать! Жить можно было только в той четверти, где обитали Фиор и слуги. Здесь хотя бы было хорошо протоплено, и не приходилось кутаться в плащ. Дважды по вечерам гости осматривали королевскую резиденцию, по какому-то недоразумению названную летней. В качестве зимней она тоже никуда не годилась: с осени до весны жуткий холод и сырость, с весны до осени — удушливая жара от раскаленных каменных стен. Вот плутать вечерами по переходам и галереям было весьма приятной забавой. Управляющий содержал дворец в идеальном порядке, любая комната была убрана так, словно слуги час назад закончили наводить чистоту, на любой лестнице не было ни пылинки, но при свете свечей и факелов казалось, что в Эноре уже лет двести никто, кроме призраков, не живет. Фиор рассказывал гостьям увлекательные истории про призраки покойных королей и королевских гостей, убитых или наложивших на себя руки, отравленных или заколотых в замке. Большая часть сказочек была откровенной выдумкой, но Мио не удивилась бы, выйди ей навстречу из-за поворота скелет, бряцающий доспехом или цепями. Впрочем, и не испугалась бы тоже — скорее уж, поболтала бы с живым свидетелем древних времен. Если бы, конечно, скелет согласился… а что ж ему не согласиться? Скучно, наверное, бродить впотьмах по замку и пугать слуг. То ли дело приятная компания герцогини Алларэ! Мио покосилась на Фиора. Странное дело, из сочетания кровей Сеорнов и Алларэ вышло такое вот диво. Не красавец, не урод, а не пойми что. Высок, отлично сложен, роскошные, не хуже, чем у Реми, волосы, но черты лица неправильные, лишенные гармонии. Словно кто-то старательно лепил красивую маску, а в последний момент одним движением смял податливую глину. Слишком широкая переносица, слишком тяжелый подбородок. Глубоко посаженные глаза, словно загнанные в ловушку выступающими скулами, и только цвет их — невозможная темная лазурь, — заставляет вспомнить о древних королях.

— Уже поздно, — прервал вдруг беседу Фиор; это было невежливо, но вполне в его стиле. Спать ложиться не позже полуночи, вставать — ужас какой! — через час после рассвета, и так далее. Обедать, когда положено, ужинать, когда на стол накроют, и никаких отступлений от порядка. — Дамы, я провожу вас до спален.

— Проводи, — кивнула Мио. Анна тихонько вздохнула, словно не хотела уходить из гостиной хозяина. Неудивительно, в Трене они уже привыкли засыпать ближе к рассвету и подниматься после обеда. Теперь привыкать заново, и все потому, что братец — зануда, невозможный зануда, почище Руи, и откуда ж они такие берутся… Сначала на свет появляются такие милые дети, из которых вырастают такие веселые юноши, способные на любую проделку, а потом еще лет пять-десять, и гляди-ка, если не готовый святой, так уж верховный судья точно. У спален Мио дождалась, пока Анна зайдет в свою и закроет дверь изнутри, а потом, после щелчка щеколды, потащила Фиора за рукав в дверь напротив, указала ему на кресло рядом с широкой кроватью под древним складчатым пологом, в котором, слава Сотворившим, ни блох, ни клопов не обнаружилось.

— Садись, и давай выпьем. Разливай вино, — приказала Мио. Братец, разумеется, послушался, и вино по бокалам разлил, жаль, что холодное и эллонское, эту кислятину герцогиня терпеть не могла. Сейчас бы хоть и алларского, но горячего и с пряностями… Мио устроилась рядом с ним на широком поручне кресла, расправила юбки так, чтобы они свисали с колена ноги, закинутой на другую ногу, и поймала свободную от бокала ладонь Фиора, переплела пальцы. Несчастный братец, разумеется, покраснел — отвык от такого обращения, хотя раньше герцогиня с ним тоже не церемонилась.

— Скажи-ка мне, дорогой, — промурлыкала Мио, — а с чего это ты решил жениться?

— Я? — Ларэ поежился, но руку не убрал. — Жениться?

— Значит, не решил. Ты просто негодяй! И как же тебе не стыдно увиваться за девицей Старшего Рода без благородных намерений?

— Что?.. — притворяться Фиор никогда не умел, а потому вопрос прозвучал откровенно фальшиво. Братец прекрасно понимал, о чем идет речь. Мио поскребла ноготками слегка потускневшую парчу обивки, готовясь зачитать обвинительный приговор. Странное дело: красный всем членам семейства Алларэ, и даже таким отщепенцам, как королевский бастард, шел так, словно для них и придуман — а вот гляди-ка, его дружно ненавидели. Даже забавно. Убранство спальни Мио не нравилось: багровые, красные, малиновые тона, будто какой-то дурак решил собрать в одной комнате все оттенки крови. Судя по узору на обивке — интерьер времен короля Элеона. Да уж, предки вкусом не блистали, если не считать короля Лаэрта, спасибо ему за показавшиеся из-под покрывал женские волосы и обозначившиеся на платьях талии, подчеркнутые широкими поясами-корсажами…

— Кто плел девице венки? Кто гулял с ней по саду, случайно отправив слугу по делам? Кто с ней вчера разговаривал, стоя ночью под окном? Кто же это был, любезный мой дружочек? Не ты ли?

— Мы просто разговаривали! Она не спала, я проходил мимо…

— Фьоре, тебе не четырнадцать лет. Если все остальное еще простительно, то разговоры по ночам — это уже слишком, ты не находишь? Даже для невинной дружбы. Ларэ покраснел так, что куда там Анне; впрочем, услышь агайрская девица, о чем разговаривают герцогиня Алларэ и управляющий королевским поместьем, она просто умерла бы на месте или бросилась в монастырь, замаливать несуществующие грехи. Почти не существующие. Пока.

— Герцогиня, я никогда не позволю себе ничего, что могло бы ее скомпрометировать! — отчеканил наконец Фиор. — Клянусь.

— Верю, милый мой, верю. Фьоре, ты и вправду влюбился?

— Какая разница… — тихо ответил допрашиваемый братец. — Это ведь неважно, правда? Руки у него были — глаз не отведешь; длинные точеные пальцы, твердая сухая ладонь с четко прорисованными холмами и линиями, запястья и предплечья — как у древней статуи короля Аллиона, который был ходячим совершенством от макушки до каблуков сапог.

— Значит, влюбился, — Мио поставила бокал на столик у изголовья кровати и запустила пальцы во вьющееся золото волос господина управляющего. Господин управляющий вздрогнул и едва не пролил вино. — Фьоре, ты совсем тут одичал, если бросаешься на первую же увиденную благородную девицу…

— Не первую… — уже совсем шепотом сказало горе-злосчастье. — И я не бросаюсь…

— А выглядит это именно так. И если первый министр узнает об этом, вам обоим несдобровать.

— Мио…

— Не бойся, я не расскажу. Иначе достанется и мне. Но Анна… ты же видишь, что это за полевой цветок. Расскажет, думая, что все хорошо потому, что я не запретила. Нашли дуэнью… Ладно, с ней я тоже поговорю. А пока — ну, ты поклялся.

— Мио… я благодарен…

— Не сомневаюсь, — рассмеялась герцогиня. Ее пальцы добрались до уха Фиора и теперь скользили по завитку до мочки и обратно. Двоюродный братец замирал, но не протестовал, хотя мог бы встать и откланяться. — А хочешь, мы прогостим здесь до самого монастыря?