Роланд Грин - Волшебный туман

• Название: Волшебный туман
• Автор: Роланд Грин
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0131-81996448

Конан во главе банды афгулов пробирается через Тауран в Коф, где началась война, чтобы продать свои услуги подороже, но попадает в засаду тауранского спецназа, возглавляемого его старым знакомцем Хезалем. В обмен на свободу Конан должен помочь разобраться с Повелительницей Туманов, колдуньей, обосновавшейся в Кезанкийских горах, по чьему приказу хауранские наемники похищают для жертвоприношений крестьян с принадлежащих Хезалю земель.

---

— Хорошо, Конан. Не скажу, что встреча наша получилась очень любезной, но должен спросить тебя: помнишь ли ты меня?

Конан знал туранский язык достаточно хорошо, чтобы писать на нем стихи, если, конечно, у него когда-нибудь возникло бы такое странное желание. Акцент капитана выдавал в нем дворянина самых высоких кровей — столь высокородного, что он вполне мог бы играть роль комнатной собачки Ездигерда.

Киммериец внимательно оглядел своего гостя. Он начал вспоминать, где видел его раньше, и решил, что этот туранец раньше был тоньше, и борода его не так выцвела в лучах солнца пустыни, но…

— Кром!

— Нет, это я, Конан. И я не сижу на ледяном троне в холодной пустыне, глазея на всех тех, кто осмеливается просить меня хотя бы о минимальном покровительстве. Или на ледяном троне теперь сидит какой-то другой киммерийский бог?

— Ты почти верно угадал, Хезаль, сын Ахлброса… или близнец Хезаля, если такой у него был.

— Был только один Хезаль, и он перед тобой.

— Тогда садись. Я не хотел бы когда-нибудь рассказывать о том, как мой друг стоял в моем присутствии, даже когда я не в том положении, чтобы оказать ему положенное гостеприимство.

Какая-то тень проскользнула по лицу Хезаля, когда его назвали «старым другом». Конан не мог понять, что это. Может, туранец по-иному оценивает то, что было раньше между ними? Хотя, быть может, он объяснит, что планирует и какая роль в этих планах отводится киммерийцу?

Хезаль сел. Он сменил непреклонность на добродушие.

— Новые планы, Хезаль? Разве с годами старость не берет тебя?

— Конан, я на три года моложе тебя, так почему же мне надо становиться сумасбродом, дремлющим у домашнего очага. С каких пор твоя речь стала глупой и оскорбительной?

Если Конан раньше и сомневался, Хезаль перед ним или нет, то теперь сомнения его рассеялись. Уклончивая речь была в духе того молодого капитана, который сражался рядом с Конаном против зверей, созданных Волшебными камнями. Десять лет, что прошли с тех пор, сделали манеры туранца лучше, отточив его умение сидеть в седле, но в нем все же можно было признать того самого юношу.

— Если это вопрос, то пусть гончие Эрлика покусают тебя. Что с моими людьми?

— Троих мы похоронили с соответствующими обрядами, а двоих держим как почетных пленников. Остальные бежали.

— Могу я увидеть тех, что в плену?

— Когда мы…

— Сейчас.

— Конан, ты определенно не в том положении, чтобы диктовать условия.

— Не согласен. Я в отличном положении. Ты чего-то от меня хочешь. Пока я окончательно не откажусь от твоего предложения, ты в худшем положении, чем я.

— На самом деле твое положение может стать намного хуже…

— Каким образом тебе удастся это сделать, не рискуя моей жизнью? А смерть одного человека не поможет осуществиться планам другого, оставшегося в живых. Уверен, тебе-то это объяснять не нужно.

Хезаль пробормотал что-то, что можно было расценить как воззвание то ли к богам, то ли к демонам. Конан рассмеялся.

— Я не собирался начинать нашу встречу с ссоры. Но видно, между нами когда-то была дружба, как я и представлял себе, иначе я проснулся бы с перерезанным горлом. Однако мы поссоримся, если я не смогу увидеть своих людей.

— Конан, во имя Эрлика, Митры, Вашти и Крома, так мы и, правда, чего доброго, дойдем до ссоры. Послушай, ногами Дессы и великолепными грудями Пайлии клянусь, твои люди в полной безопасности.

Конан рассмеялся:

— Я почти поверил твоей клятве… Как дела у прекрасных дам?

Лицо Хезаля стало печальным.

— Пайлия умерла. Рассказывают, что она вызвала на соревнование какую-то молодую соперницу, поспорив о том, кто утомит больше мужчин за одну ночь. Она выиграла, но умерла.

— Вспоминая характер Пайлии, я, пожалуй, поверю в это. А Десса?

— Она держит свою таверну. До этого несколько лет помогала Пайлии. Когда в последний раз я ее видел, она преуспевала и надеялась, что ей никогда не придется выходить замуж за какого-нибудь скучного чиновника.

— В моем сердце она осталась распутницей…

— Ты прав. Но ведь мы с тобой никогда не были чиновниками.

— Нет, и я не скоро попаду в их лапы, независимо от того, станешь ты мешать мне или помогать.

— Конан, если бы я был хозяином своей судьбы…

— Сын одного из Семнадцати Прислужников не хозяин своей судьбы? Расскажи мне, что младенец распевает похабные баллады, и я поверю этому с большей легкостью.

Лицо Хезаля стало напряженным и мрачным. Конан понял, что задел туранца слишком глубоко, пусть даже и в шутку. Киммериец много слышал о делах, творящихся в Туране с тех пор, как Ездигерд уселся на трон, но поверить в то, что даже такой человек, как Хезаль, мог оказаться отлученным от двора… Но иначе зачем же он бродит по пустыне с конным туранским патрулем, вместо того чтобы править одной из провинций великого королевства?

— Извини меня, Хезаль… Я высказался слишком поспешно… Но афгулы принесли мне клятву, я не могу бросить их.

— Не сомневаюсь. Я же поклялся защищать Туран от всех его врагов, среди которых и ты. Если я нарушу клятву, то, чем меньше узнает об атом людей, тем лучше. Доносчики всегда найдутся, а в казне много серебра, чтобы развязать им языки. Чем меньше тебя будут видеть, тем лучше.

Конан тоже слышал о том, что теперь Туран наводнен шпионами, так же как грязная кухня тараканами. Если Хезаль рисковал чем-то большим, чем авторитетом среди своих людей (на самом-то деле он рисковал свой жизнью), ведя переговоры с Конаном, его стоило выслушать. К тому же давным-давно он был боевым товарищем киммерийца, а Конан о таких вещах не забывал.

— Пусть будет так, как ты хочешь, Хезаль. Скажи, чего ты хочешь от меня, а я попытаюсь довериться тебе.

— Ты говоришь это без насмешки?

— Я? Может, мне стоило бы стать лицедеем в храме Язычников, чтобы лучше владеть своим лицом.

— Помню, как ты обошелся с… Как там было-то его имя? Килар?.. с одним из игроков в кости… обманувшим тебя при свидетелях. Любой взял бы тебя для охраны храма, но только не в храмовые лицедеи.

— Я поблагодарю тебя за угодливость, когда услышу, что же ты мне предлагаешь. Или стены палатки имеют уши?

Хезаль пожал плечами, потом сел, скрестив ноги, и стал рассказывать.

* * *

Хезалю было труднее, чем он ожидал. Ему приходилось осторожно подбирать слова, чтобы киммериец правильно понял ситуацию, сложившуюся в Кезанкийских горах. Нет, в сообразительности Конана туранский капитан не сомневался — только глупец принял бы северянина за мускулистого олуха, и несколько таких глупцов еще годы назад поплатились за свою ошибку.

Все дело было, как прямо и сказал туранец, в угрозе, исходившей из таинственной Долины Туманов, которая сначала казалась сказкой старух, живущих в деревнях. Они любили рассказывать эту волшебную историю поздними вечерами, пугая детишек и юных дев, чтобы те не уходили далеко от дома… Рассказывая Конану о долине, Хезаль то и дело останавливался, ожидая услышать громкий смех киммерийца, и осторожно добавлял новые детали, которые знал или которые рассказал ему кто-нибудь из тех, кому он определенно верил.

В конце киммериец подытожил в нескольких словах все, что рассказал ему туранец:

— Значит, кто-то в Кезанкийских горах отправляет отряды разбойников похищать крестьян. И говорят, что похищенных отводят в так называемую Долину Туманов и приносят в жертву демонам.

Потом северянин откинулся назад, дернув в досаде цепь, и расслабился, словно кот, напившийся сливок. Только когда он сделал это, Хезаль заметил, что клепки на ручных и ножных кандалах северянина болтаются, чего не было в прошлую ночь.

— Некоторые называют его Туманом Судьбы… — начал было Хезаль, но Конан поднял руку в таком королевском жесте, что говоривший забыл, что руки пленника скованы и что тот сидит на грубом одеяле, а не на троне.

— Если мы не отбросим всевозможные мелкие детали, то у шпионов хватит времени, чтобы прискакать из Аграпура и спрятаться за палаткой, подслушать все, о чем мы тут говорим, и ускакать с доносом в столицу. Если мы хотим договориться, то лучше сделать это быстро.

С этим Хезаль был полностью согласен. Тогда киммериец продолжил:

— Демон Тумана или что-то в том же духе разбудило старую магию, до сих пор довольно могущественную, в Кезанкийских горах. Страх и горе делают еще невыносимее жизнь крестьян, точно так же как и кочевников, зажатых между горами и границей Турана. Или теперь Ездигерд претендует на Кезанкийские горы и то, что лежит за ними?

— Не открыто, но те, кто прислушивается к словам короля, думают именно так.

Конан фыркнул, словно остановившаяся на полном скаку лошадь.

— Правда в том, что тут Туран может хорошенько получить по зубам. Горцы научились жить в тени Турана, но им не понравится, если туранские гарнизоны станут взирать на их сады со склонов гор.

Хезаль ничего не сказал, так как не знал, что сказать в подтверждение своих слов. Судя по слухам, у Конана был развит талант государственного деятеля, или, по меньшей мере, он умел разгадывать намерения иных правителей. Что совершенно естественно — любой капитан наемников, который хотел остаться в живых, после того как выполнил свою работу, должен был обладать этим качеством.