Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность

• Название: Беглецы в Бесконечность
• Автор: Владимир Борода
• Жанр: Современная проза

Хиппи-беглецы из социалистического рая живут на загнивающем Западе, спецслужбы современной России и мафия ищут наследника миллиарда, в Праге возникает Центр развития идей шестидесятых годов, бабушка-десантница и патриарх Церкви Джинсового Бога Святого Духа по имени Еб (голландец, голландец!), огромное море марихуаны, почти постоянный стеб и карнавал (для некоторых), смерть и кровь для других…Повышенное количество беглецов на единицу времени и площади романа оправдывается реализмом, цинизм спецслужб скрашивается огромнейшим количеством любви во всех возможных проявлениях, наглые и постоянно обкуренные волосатые фейсы сорока с лишним лет не желающие взрослеть против всего цивильного разумного мира взрослых и старых… И неожиданный конец!

---

Бывший преподаватель марксизма-ленинизма, доктор этих самых социологических наук, а ныне один из многих бомжей Петька Беззубый, а ведь раньше и имени-отчеству звали — Петр Кириллович, вот суки… относился даже не к последней категории москвичей — у кого с деньгами херово. У него их просто не было. Как и небыло у него квартиры — жена отняла при разводе, не было работы — кому нужен специалист марксизма-ленинизма в капиталистической России, не было сбережений — они лежали в сберкассе, помните — Храните деньги в сберкассе, надежно, выгодно, удобно? пидарасы… Дохранился, в девяносто первом как корова слизнула… За пару-тройку дней Новый год, а тут… Петька махнул рукой и скривился от переполнявших его чувств. Он ненавидел всех — Перестройку и коммунистов, первая отняла у него все нажитое, вторые допустили ее; богатых в мерседесах и просто прохожих, себя за безволие — не смог до сих пор повесится, сволочь; зиму за холод и лето за жару… Женщин за недоступность, молодежь за агрессивность и желание развлечься беззащитным бомжом; милицию… У-у-у, суки-бляди-гады-падлы-сволочи!.. задохнулся от морозного ветра и ненависти бывший доктор наук. Какая-то пожилая женщина шарахнулась от него, поскользнулась и чудом не рухнула на тротуар занесенный свежо выпавшим снежком. У-сука, прошипел вослед этой пожилой твари когда-то Петр Кириллович, жаль что она грохнулась, можно было бы подхватить из сумки чего-нибудь на зуб…

Новая идея, ни разу еще почему-то не посещавшая завшивленную башку Петьки Беззубого, а прозвали его так, за то что зубы выхлестнул ему на спор бандюга один, поспорил гад, что выхлестнет весь передок, и верх и низ у бомжа… И выхлестнул, что б ему башку пробили… Новая идея не ушла и не притаилась, а свербела и свербела, не хуже вшей, башку Петьки, не давала ни секунды покою и передышки, а что, раз живем, самое большее — побьют, не убьют же, притворюсь старым, заплачуt а! была не была, сколько можно терпеть, может в тюрьму посадят, хоть от вшей избавлюсь, согреюсь да вволю поем, суки…

Бывший доктор наук вырвал сумку у проходящей мимо средних лет женщины в дорогом пальто и рванул наутек, то и дело поскальзываясь на наледи. Сзади раздался крик — держи бомжа, у бабы сумку сука выдрал, лови, лови его, бей!..

Впереди какой-то здоровенный и краснорожий мужик в дубленке и огромной меховой шапке широко расставил руки, нехорошо улыбаясь, Петр Кириллович понял — опять взялся не за свое дело, одно дело в помойке ковыряться, другое грабить, ни какой тюрьмы ему не видать, убьют его тут… Петька из последних сил рванул в сторону, надеясь оббежать здоровенного мужика, что-то несильно его толкнуло в спину и улыбаясь беззубым ртом, он успел подумать — наконец-то…

— Че за херня, кошку переехал, падло? -

возмутился неосмотрительностью своего шофера Север и выкрутив шею, попытался взглянуть в заднее окно своего "Вольво". Шофер стал оправдываться виновато:

— Василий Николаевич, не кошка, бомж пьяный что ли под самые колеса залетел… Остановится?

— Че?! Из-за бомжа я еще не вставал посреди дороги?! Давай крути, мусора сунутся, адвокат тебя отмажет — и свидетелей найдем, и следователя с потрохами купим… Я думал кошка… Ну и бомжей развелось — уже и проехать нельзя! -

развеселился Север, поглядывая по сторонам через пуленепробиваемые стекла на заснеженную предновогоднею Москву.

ПРАГА…

Слави точно знал — прайса притягивают прайса, под лежачий камень и вода не течет, не суетись и счастье тебя отыщет…Эти народные мудрости, сплавившись с приобретенным жизненным дзеном и собственным хипповым опытом проживания в окружающей его агрессивной среде, сделали из Слави мастера дзен-хиппизма-пофигизма, с ленью вглядывающегося в неторопливо приближающийся успех. Финансовый или социальный, жизненными или еще какой-нибудь другой — значения не имело. Ему была глубоко по барабану, лишь бы был ништяк и френды рядом.

Коммерческая часть некоммерческого Центра уже мягко и без визга, тем более и без натуги, шлепала прайса как на печатном станке. Некоммерческая часть Центра исправно их тратила на различнейшие программы и нужды. Часть, небольшая, оседала на счету Центра. С прайсами было более-менее о, кэй. Хотя хотелось разом, много и еще раз…Но впереди уже поблескивали перспективы очередного внезапного обогащения, оставалась только проработать детали, ну как при ограблении банка.

Фолкс знали свое дело туго, хипповая солидарность, взаимовыручка и фриковская самостоятельность под бдительным финансовым контролем со стороны пана Милана, и отчески-френдовским доглядом со стороны Президента Центра делали свое дело. Темнее или светлее решать будут потомки… — Уик-энды пролетали как детские утренники под руководством опытного педагога-затейника; шмотки сортировались как по взмаху волшебной палочки — хипповые отлетали в одну сторону, на склад и в хипповые сэки-хенды, цивильные в цивильные сэки-хенды. Мебель ремонтировалась, уезжала за границу в Польшу или реализовывалась в Праге; копии старинной народной мебели, легкие и разборные, разрисованные хипами уезжали то же за границу, только в другую сторону — на Запад. Там, в Германии, Испании, Голландии, Бельгии и Италии, в коммунах, мебель собирали, упаковывали и передавали для реализации в обычные цивильные швпы. Прайса получали все, в зависимости от вложенного труда…И довольны были то же все. Выпускался журнал, подбирался материал для выпуска альманаха, изыскивались возможности для выпуска первой книги, конечно Володи-Бороды…

На первый, невооруженный взгляд Центр выглядел со стороны как бы царством кайфа и неги, притоном наркомафии и рассадником разврата, очагом тунеядства и гостиницей-приютом для бродяг всех времен, национальностей и народностей… На белее внимательный и критичный взгляд уже было видно и творчество, и работу, и поиски самого себя, и дружеские взаимоотношения, и… эксперимент, очередной эксперимент взаиможительства людей, объединенных идеей, общей идеей… Но на совсем внимательный, с помощью микроскопа, взгляд, сразу становилось ясно — возглавляют Центр и крутят там всем, и экспериментом, и тунеядством, и взаиможительством, и вообще всем! люди серьезные (с хипповой точки зрения особенно), умелые и… наглые, да, и наглые, как это ни странно, не боящиеся в своем деле, в своей жизни ни полиции, ни общественного мнения, ни средств массовой информации. А она то, информация массовая, как раз и не спала, усиленно принюхивалась — что за копошенье на бывшем пивоваренном заводе, что за дымок такой знакомый, а дыма без "травы" не бывает, а нельзя ли сунуть туда свой любопытный нос и поделится ради поднятия тиража (в одном случае) или — люди имеют право на информацию! (в другом случае) с обывателем приобретенным знанием сокровенного… Журналистов как всегда манила неизвестность, приправленная слухами и усиленно сдобренная домыслами. Как это бывает — двое пьют водку, это значит двое пьют водку, а еже ли к примеру двое не пьют, а курят "травку"- значит наркомафия! Или что-то похожее…

Аделка привела в Центр чувака. Так же чеха, как и сама, только лет на десять-пятнадцать постарше. Пользуясь знанием английского и доступностью персоны Президента Центра к простому народу, она поймала Слави между бывшими цехами, разгребающего снег большей фанерной лопатой и сразу сообщила в чем деле:

— Чао Слави, познакомься — это Гонза.

— Хай Гонза, Слави, ю спик инглиш или может быть русский? -

поинтересовался на всякий случай Президент с лопатой, оттирая вспотевший лоб рукавом яркого цветного свитера из далекой Норвегии. На что Гонза утвердительно махнул головой два раза:

— Ес. Да.

Аделка спешила скороговоркой английским, махая длинными руками:

— Гонза получил по реституции типографию, ранее принадлежащую его деду. Правительство долго не возвращало, так как решало — как возвращать. Когда забирали, там были машины, а сейчас более современные…

— Ну и как решило правительство? -

внезапно и сразу заинтересовался Слави по-русски, даже приостановившись в шкрябании по мерзлому. Гонза взял слово и то-же по-русски:

— Правительство вернуло с машинами. Что бы не платить компенсацию за те старые. Я узнал об вашем Центре от Влади, это наш общий знакомый с Аделой, а тот узнал от Аделы. Вот я и решил предложить вашему Центру свои услуги.

Слави не стал задавать глупый вопрос — почему Центру, а к примеру не печатание эротического журнала, длинный хвост волос свешивающийся на воротник ориентальной куртки из Непала что ли, бородка, круглые очки говорили сами за себя.

— Хипарь? Хиппис?..

— Больше фрик… адрош. Ну с андеграунда по местному. Но в юности считал себя хиппи…

Вновь крепкое рукопожатие, как при обмене именами, благодарный кивок Аделке за Гонзу, лопата передана в качестве переходящего приза герлушке — продолжай давай, и придерживая реституента за локоть, что бы не вырвался из мягких лап, Слави направился в сторону офиса.