Кеннет Харви - Город, который забыл, как дышать

• Название: Город, который забыл, как дышать
• Автор: Кеннет Харви
• Издательство: Амфора
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-821-9

Действие романа известного канадского писателя Кеннета Харви разворачивается в маленьком приморском городке, жителей которого внезапно поражает страшная болезнь: они утрачивают способность дышать. Мистическое сказание К. Харви заставляет по-новому взглянуть на многочисленные бедствия и катастрофы, обрушившиеся на человечество в наступившем веке.

---

Дату было десять лет, когда отец первый раз взял его с собой в море. Ночь стояла непроглядная, спереди и сзади шли другие плоскодонки, на каждой качался фонарь. Рыбаки покидали бухту. Берег остался далеко позади, вокруг — теме, и тишина. Дагу стало казаться, что на самом деле они парят в воздухе, а не плывут по воде. Словно чайки, носятся взад-вперед, вверх и вниз над волнами. Глаза учились видеть все по-новому.

Прошло часа два или около того, точнее сказать он не мог. Вдруг на горизонте появились пятнышки света, похожие на светлячков. Даг взглянул на отца, тот спокойно правил лодкой и смотрел вперед. Светлячков на Ньюфаундленде не водилось, но Даг слышал рассказы о феях, о том, что они светятся в темноте. Мальчик сидел на носу и представлял, как феи летят к скрытому от людских глаз поселку, где-то далеко в море.

— Феи, — сказал он. И отец улыбнулся.

Вскоре «светлячки» стали расти, лодка подплыла к ним совсем близко, а потом вошла в россыпь огней. За бортами все блестело и переливалось. Это горели лампы на плоскодонках, рыбаки бросали здесь якорь и тихо покачивались на волнах в ожидании рассвета.

Даг на всю жизнь запомнил голоса рыбаков, запомнил, как они перекликались между собой, какая крепкая дружба их связывала. Они вели себя так, будто просто собрались поболтать на кухне, только голоса слегка заглушало бархатистое море. Вокруг переговаривались, шутили, весело смеялись. Все ждали начала рыбалки, между ними не было ни тени соперничества. У каждого было собственное место, и все гордились, что принадлежат к плавучей артели.

Даг не заметил, как начал насвистывать какой-то мотивчик. Один за другим голоса стихли, наступила тишина, все замерли. Гробовое молчание, а он свистит. Огоньки фонарей покачивались, небо постепенно светлело, стали вырисовываться борта лодок. Казалось, что взрослые и дети растворились в предрассветном тумане, стали бесплотными тенями или просто притихли, чтобы послушать мелодию, которая далеко разносилась над водой. Даг парил вместе со своей песенкой, он наслаждался жизнью. Но тут кто-то крепко ухватил его за плечо. В свете лампы мальчик разглядел рассерженное лицо отца.

— Цыц, — мрачно сказал он. — Будешь свистеть на воде, удачу спугнешь. — И действительно, улов в тот день был гораздо меньше обычного. Винили в этом, конечно, Дага.

Ему не пришлось долго стыдиться своей ошибки. Через несколько дней он был великодушно прощен. Даг стал рыбаком и посвятил жизнь морю. Его брат Питер поначалу тоже рыбачил, но вскоре бросил это занятие, переехал в Сент-Джонс и заделался тупым горожанином.

Из семьи Блеквудов в Уимерли остался один только Даг. Последний рыбак. И — чтоб уж совсем отравить ему одинокую старость — племянник Джозеф, его единственный родственничек, не смог придумать ничего умнее, как пойти служить в рыбнадзор. Совсем охренел. А теперь этот Джозеф приехал и поселился неподалеку, чуть выше по дороге. Дагу об этом рассказала Аида Мюррей, а ей — женщина, которая купила дом Критча и каждое лето сдает городским. Подумать только: племянник Дага — ищейка из рыбнадзора. Кому служит!

Ну, правительство! Вон откуда наша рыба-то гниет — с дурной головы! Треску ловить запретили. Промысел закрыли! Вчистую! Одни патрули теперь шастают. Откуда их столько набежало? Следят, чтобы все на берегу сидели. Какие-то тупари, бюрократы будут всем указывать, что можно, чего нельзя. Рыбачить, например, нельзя. Вот так вот. Сушите весла. Учитесь новому ремеслу. В программисты идите. Или в коммерсанты. Или собак для выставки разводите. Даг представил, как причесывает пуделя. Бедный пудель. Даг его налысо побреет да еще пинка даст. Субсидии они, видите ли, рыбакам дают, чтобы новую жизнь начать. Да кому нужны эти подачки? Хуже пособия по безработице. Будь он проклят, если позволит этим ублюдочным писакам всю его судьбу в папочку подшить! Сидят, понимаешь, в своих кабинетиках, сутками оттуда не вылезают, аж позеленели все, бедняжки. А толку чуть. Ну, так и нечего нос совать в чужие дела. Подавитесь своими деньгами вонючими. Вы нам не указ. Хотим ловить треску — и будем. Кто вы такие, забодай вас акула, чтоб за нас решать? Кто вам дал право?

Лосей вот тоже отстреливать нельзя. А если лось к тебе во двор забрел? Прикажете за лицензией бежать? Или сезона охоты дожидаться? Всякий нормальный мужик кладет на подоконник ружье двенадцатого калибра и хлобысь промеж рогов. Вот тебе и лось — на целый год хватит. Он и нужен-то всего один. Освежуй, разделай, заморозь, раздай друзьям и родным, чтобы тоже полакомились, и вся недолга. Для чего вокруг леса, природа? Чтоб пропитание добывать. Для того Господь и поселил — зверей на земле, а рыб в море. Чтобы было, чем брюхо набить. На хрена, скажите, такая жизнь, если питаться консервами, которые тебе ученые впаривают. Они теперь, оказывается, животных сами «создают». Создатели недоделанные. Попробуй, съешь, чего они там наизобретали — неизвестно, что с тобой будет. У самого хвост вырастет.

«Вы меня еще вспомните, — проворчал Даг, — да поздно будет». Ладно, хватит о ерунде. Он стал думать о здоровенной рыбе треске. Сейчас он ее выловит и домой принесет. Сварит уху. А ежели еще парочку поймать, то и Джозефу послать можно. Даг ухмыльнулся, представив, какую рожу скорчит племянник. Вот потеха-то будет. Или запустить треску в раковину на кухне. Авось Джозеф заглянет и увидит. Что он, интересно, будет делать? Дядю родного арестует? Надо после рыбалки позвонить племяшу. Номер-то у него какой? А, в телефонной книге найдем.

Солнце карабкалось все выше, оранжевые краски восхода уже пропали. Штиль. Даг миновал мыс, слева — открытое море. Вдалеке тянется пляж, еще дальше — дома Порт-де-Гибля. Справа, к востоку от лодки, серые скалы Уимерли. Даг улыбнулся. Красотища!

Если кто-нибудь спрашивал, куда это Даг собрался, хитрый рыбак неизменно сочинял, что идет ловить морскую форель. «Такие дела, паря, — говаривал он, причмокивая. — Форельки пожирнее наловлю, по самые борта загружусь». Но земляков так просто не проведешь. Лукавые глаза всегда Дага выдавали. Хотя в свое время он наловил форели немало. Здоровенная, серебристая как лосось, только хвост рогаткой. И весит килограмма два-три, не меньше. Размерчик что надо, в самый раз для сковородки.

В городке оставались еще рыбаки, которые исподтишка ловили треску. Ее в море до сих пор полно. Вон, иностранные траулеры тоннами воруют и ничего. Встают себе на якорь в приграничной зоне, и давай шуровать сетями. Ворюга. И закон ведь на их стороне. Им-то можно океан обирать, а вот простому честному рыбаку пару рыбешек поймать — ни-ни. Поколение за поколением только этим и жили, а теперь шиш с рыбьим жиром.

Даг добрался до небольшого скалистого мыса на самом краю Уимерли и заглушил мотор. Где-то там, наверху, за камнями скрывалась старая церковь. Порт-де-Гибль по-прежнему лежал по левому борту, впереди километрах в десяти виднелся Слепой остров, плоский, как блин. Раньше там добывали железную руду, городок процветал, островитяне купались в деньгах. В пятидесятые Даг частенько сюда наведывался. Вот уж где была цивилизация! Даже артисты из Штатов на гастроли прилетали. Руда шла на корабли. Во время войны немецкие подлодки часто совались к Ньюфаундленду. До сих пор немало канадских крейсеров покоится на дне океана. Теперь шахту закрыли, от города осталось одно воспоминание. Местные богачи пошли по миру, иностранцы и тут постарались.

Даг вытащил из-под скамейки удочку. Здесь, на воде, все другое. Кто на лодке в море не выходил, считай, моря не видел. Даг поправил кепку и перегнулся через борт — вода изумрудная. Специальную удочку для трески он больше не брал. Нечего подставляться, а то рыбнадзор мигом сцапает. Даг вытащил удочку для форели, три здоровенных крючка висели на толстой леске.

Даг подождал, пока утонет наживка. Поплавок шлепнул по воде, леска начала разматываться, крючки пошли в глубину.

Все, хорош! Даг крутанул катушку, леска замерла. Несколько раз подергал удочкой, но быстро о ней забыл и стал глядеть по сторонам. Солнце палило вовсю. Хорошо, хоть кепку не забыл. Надо ее козырьком назад повернуть, а то шея сгорит. Жара такая, что мама не горюй.

Что-то басовито зажужжало. Почти как муха, но уж слишком ровно. Скутер, наверное. Даг посмотрел в сторону Порт-де-Гибля. Так и есть, скутер. Нос торчит, днище по воде лупит. Куда прет, сам не знает. Каким дебилом надо быть, чтобы на этой дуре носиться? Океан уважения требует. Неужели нельзя тарахтеть потише и гонять помедленней? Ведь разобьется же — к бездетной матери. Звук затихал, скутер повернул к берегу. Жалко, что не муха — не прихлопнешь.

Опять воцарилась тишина, Даг медленно вертел катушку. За кормой плеснуло. Даг обернулся. Форель играет? Да нет, для форели рановато. Она ближе к полуночи скакать начнет. Может, камбала хвостом бьет? От нее всегда много шуму. По воде пошли круги, лодка тихонько закачалась.