Свен Хассель - Направить в гестапо

• Название: Направить в гестапо
• Автор: Свен Хассель
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2355-0

Получив короткую передышку от ужаса и безумия Восточного фронта, Свен и его братья по оружию — ветераны из штрафного танкового полка вермахта — прибыли на передислокацию в Гамбург. Но фронтовики быстро обнаружили, что и дома им не обрести желанного покоя. Повсюду рыщут нелюди из СС и гестапо, хватающие инакомыслящих и истязающие их в своих адских застенках… Очередной роман-бестселлер знаменитого писателя-фронтовика С. Хасселя рассказывает о грустной побывке «чужих среди своих» на негостеприимной родине…

---

Штевер застегнул нагрудный карман и с внезапной оживленностью обратился к Ольсену.

— Знаешь, лейтенант, я теперь буду облегчать тебе жизнь. Хорошо, что мы поговорили и поняли друг друга. Может, хочешь чего почитать? Большинство офицеров вроде получает удовольствие от чтения. Ну, так вот, раздобуду где-нибудь книжек и принесу. Только остерегайся Штальшмидта, не дай бог, он увидит. А о Грайнерте не думай — он ведет надзор за своими камерами. Эти вот внизу — мои. И перед уходом, лейтенант, хочу сделать небольшой подарок; принес специально для тебя. Я парочку выкурил, но тебе хватит на несколько часов. — Он сунул пачку сигарет под матрац и заговорщицки подмигнул. — Мы можем быть друзьями, так ведь? Только кури у вентиляционного отверстия, чтобы запах не расходился.

Подойдя к двери, Штевер обернулся.

— Вечером нам выдают шоколадный паек. Любишь шоколад, лейтенант? Я принесу тебе свой. Спрячу за бачок в туалете… когда пойдешь отлить, возьмешь его оттуда, идет? А ты поговори обо мне со своим приятелем, ладно? Скажи, что я объяснил — ему Штальшмидт нужен. Сам понимаешь, лейтенант, я из-за тебя головой рискую с сигаретами, книжками, шоколадом и всем прочим. Даже разговаривая с тобой вот так. Меня могут застукать — но ты мне чем-то понравился с первого взгляда. Не помнишь, как я подмигивал тебе из-за спины Штальшмидта? Не помнишь?

— Не помню, — подтвердил Ольсен.

— Так вот, это было. И вот что еще — не думай, что я испугался. Я никого и ничего не боюсь. Это скажет тебе любой, кто меня знает. Я получил в Польше два Железных креста, а там было жарко. Очень жарко. То, что говорят о русском фронте, не идет с Польшей ни в какое сравнение. Я единственный в роте, кто получил Железный крест — скажи это своему приятелю. И скажи еще, что не всегда я торчал в этой кутузке. Я тоже был на фронте. К примеру, под Вестерпляте. В одиночку разделался с целым отделением. Это такая же правда, как то, что я стою здесь. Тогда мне дали ЕК II[40]. А в Варшаве уничтожил четыре бомбоубежища, где было полно партизан. Один, огнеметом. В живых никого не осталось. Получил за это ЕК I. Так что, видишь, знаю, что к чему, меня не обвинишь в том, что я не воевал. Рвался под Сталинград, только сучье начальство не отпустило.

Штевер открыл дверь, вышел, потом повернулся и опять заглянул в камеру.

— Скажи, этот твой друг со страховидной рожей — он из тех, кто орудует ножом?

— Да, — кивнул Ольсен. — С ножом Легионер обращаться умеет…

Штевер захлопнул дверь и, пошатываясь на подгибающихся ногах, пошел в туалет. Пустил холодную воду и несколько минут держал под ней голову, внезапно почувствовав себя больным и слабым.

Оставшийся в камере Ольсен брезгливо отряхнул на одеяле то место, где сидел Штевер, потом лег, вытянул ноги, сунул ладони под голову и с улыбкой на губах уста вился в потолок. Отмщение уже началось, и он сам смог приложить к этому руку.

Штевер с мокрыми волосами вышел из туалета и поспешил в кабинет Штальшмидта. Ворвался туда, даже не постучав.

— Штабс-фельдфебель, видели вы посетителей, приходивших в девятую камеру? Видели невысокого типа со шрамами? Видели, какой у него взгляд? Видели…

— Тише, Штевер, тише. — Штальшмидт, сощурясь. пристально уставился на подчиненного. — Видел их, ну и что? Они ничего собой не представляют. А тот, что со шрамами, по-моему, был пьян. Вдрызг. Я смотрел, как он шел по коридору. Пел какую-то сентиментальную чушь о смерти.

— О смерти? — прошептал Штевер.

— Ну, либо был пьяным, либо у него военный невроз. Не удивлюсь, если это так. Наград у него на груди столько, что он чуть ли не сгибался от их тяжести. Эти фронтовые герои обычно очень неуравновешенная публика.

Штевер провел рукавом по лбу и опустился в кресло.

— Не знаю насчет уравновешенности — по-моему, он сущий псих, и притом опасный! Этот человек опасен, помяните мое слово! Господи, с такой рожей его надо бы держать под замком! Видели, какой у него шрам? Через все лицо? Он менял цвет, клянусь, менял! А руки — ни когда не видел таких!

— Штевер, у тебя очень пылкое воображение. По-моему, руки как руки.

— Они созданы для того, чтобы душить, — хрипло произнес Штевер.

Штальшмидт издал раздраженный горловой звук и взял лежавшие на его столе пропуска посетителей.

— Вилли Байер и Альфред Кальб, — негромко произнес он.

— Вот-вот! — выкрикнул Штевер. — Альфред Кальб! Это он, я узнаю имя!

— Ладно, нечего орать. — Штальшмидт стал рассматривать пропуска под лупой. Внезапно лицо его задергалось. — Посмотри-ка на эту подпись, — сказал он.

— Что с ней? — спросил Штевер, чуть прищурясь.

Штальшмидт раздраженно поднял взгляд.

— Обер-ефрейтор Штевер, я всегда думал, что ты довольно разумный человек. Не блестящего ума, но и не полный идиот. Какое-то подобие мозга у тебя есть. Иначе давно отправил бы в штрафную роту. Но это не важно. Важно, что я не люблю работать с дураками. Они притупляют ум и замедляют реакцию. И если начнешь мямлить, запинаться и чесать задницу всякий раз, когда я обращусь к тебе с простым вопросом, то можешь немедленно убираться, пока я тебя не вышвырнул.

— Дайте взглянуть еще раз, — нервозно попросил Штевер. — Я… я сегодня не совсем в себе.

Он схватил листок и принялся разглядывать его через лупу. Вертел туда сюда, подходил к ним к окну, закрывал поочередно то один глаз, то другой, только что не становился на голову, но ничего особенного найти в подписи не мог.

— Ну? — спросил Штальшмидт.

— Точно! — Штевер положил листок с лупой и отступил на шаг. — Точно, теперь, когда вы сказали, я вижу, что в подписи есть что-то странное. Должно быть, глаза у меня не такие острые, как ваши. Без вас я бы ни за что этого не заметил.

— Хм. Много же потребовалось тебе на это времени. Либо тебе нужны очки, либо мозг у тебя начинает размягчаться — нужно вечерами пораньше ложиться в постель. Спать не меньше восьми часов и не пить слишком много. Проверь, в порядке ли у тебя внутренности.

Штальшмидт открыл нижний ящик стола, достал бутылку шнапса и наполнил два стакана.

— И все-таки я доволен, что до тебя в конце концов дошло. Подпись почти наверняка подделана. Хорошо, что ты это заметил.

Штевер широко раскрыл глаза. Рука его, сама собой тянувшая к стакану, замерла, потом изменила направление и снова взяла пропуск. Но даже ради спасения жизни ничего подозрительно в подписи найти бы он не смог.

— Видел ты когда-нибудь в этом кабинете, — спросил Штальшмидт, — пропуск за личной подписью самого штандартенфюрера Билерта? Не отпечатанной или отштампованной, а выведенной собственноручно? — Покачал головой. — Конечно, нет! Штандартенфюрер не станет унижаться до того, чтобы лично подписывать всякий клочок бумаги. Даже я этого не делаю, а уж он тем более — даже я пользуюсь резиновой печаткой. — Штальшмидт взглянул на Штевера, и губы его искривились в подобии улыбки. — И ты иногда это делаешь, а, Штевер? Берешь печатку с факсимиле моей подписи…

— Я? — оскорбленным тоном воскликнул Штевер. — Ни разу в жизни не делал этого!

— Да? — Штальшмидт насмешливо вскинул одну бровь. — Ну, что ж, может, ты в те минуты сам не сознавал, что делал — может, страдал амнезией? Внезапной потерей сознания? Приступами дурноты? Истолкую сомнение в твою пользу, потому что пользоваться подписью другого человека без его ведома и разрешения — преступление очень серьезное.

— Еще бы! — уверенно воскликнул Штевер. — Поэтому я никогда, ни за что… — Он не договорил. — И вообще, с какой стати мне это делать?

— О, мой дорогой Штевер, я могу найти десяток причин. — Штальшмидт развалился в кресле и протянул ноги под стол, наслаждаясь тем, что подчиненный находится в его власти. — Может, у тебя был карточный долг? Может, ты хотел реквизировать какую-то вещь, которую можно загнать на черном рынке? Я уверен, незачем перечислять тебе все, для чего может потребоваться факсимильная подпись! Как я уже сказал, человек ты довольно умный, а умные люди — самые большие на свете подлецы.

— Но, штабс-фельдфебель, вы сами очень умный человек! — торжествующе выпалил Штевер.

На сей раз Штальшмидт вскинул обе брови, высоко до предела.

— Думай, что говоришь, Штевер. Не забывай о своем положении. Ты всего навсего обер-ефрейтор, не наглей. — Он снова потянулся за пропуском. — Давай-ка еще раз взглянем на эту поддельную подпись. Если нам повезет, Вилли Байер и Альфред Кальб вскоре окажутся по соседству со своим другом лейтенантом.

Штевер потер руки и с жадностью схватил свой стакан.

— Господи, если это произойдет, клянусь, я исправлюсь! Непременно! Сочту, что Он там, на небесах, вроде бы говорит: «Я существую, вот тебе доказательство» — понимаете? И начну ходить на мессу раз в… раз в месяц. Да, начну. Буду ходить раз в месяц. На раннюю мессу, — впечатляюще произнес Штевер.

— Не думаешь, что это слишком? — негромко спросил Штальшмидт.