Андрей Синицын - Eurocon 2008. Убить Чужого

• Название: Eurocon 2008. Убить Чужого
• Автор: Андрей Синицын
• Жанр: Научная Фантастика

«Еврокон» – традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему – «Убить Чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти Чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник, одну из книг которого мы предлагаем вашему вниманию.

---

– Такое имя… Трудно будет запомнить… – прошептала Мария.

– Еще труднее будет поверить, – пообещал Барро.

Он повернулся и, не прощаясь, ушел вдаль по набережной.

Мария глядела ему вслед и думала – интересно, что он скажет, если она сейчас уронит чип и разотрет в пыль каблуком.

Просто уронит и наступит. Потом надо будет сильно нажать и повернуться. И все.

Истребительная Бригада убивала мутантов. Вот такие яркие и красивые люди, как этот Барро, – убивали. Искали, преследовали, загоняли, убивали. А скучный дядя Давид всю жизнь выручал несчастных. Спасал. И на чьей стороне были ее родители, тоже яркие и красивые люди, – непонятно. Пока непонятно.

Мария разжала кулак. Маленький чип скрывал большую тайну. Не станет его – не станет и тайны, Барро ничего не сумеет доказать. И он не заставит ее слушать.

Мария стояла, Барро уходил. Как он ее назвал? Одна фамилия похожа на испанскую, другая на немецкую. И никаких Ландау в помине.

Она незаметно опустила чип в карман и представила, как роняет его и топчет. Представила так ясно, что совершила это движение – рукой, потом ногой и всем телом. Стальная подковка звонко клацнула… Матерь божья, неужели она и правда сделала это?!

Барро уходил все дальше.

Мария шарила в кармане. Ох, ну конечно, чип на месте. А Барро знай себе вышагивает. Не попался. Не проймешь его такими фокусами. Убила бы.

– Да стойте же! – закричала она. – Погодите!

Его надо удержать. Вдруг он обманет и не пойдет в таверну? И плевать, что он грозился показать дяде Давиду какой-то там удар. Дядя сам может врезать. Пускай отдубасят друг друга, обоим будет полезно.

Крепко вцепившись в чип и размахивая свободной рукой, Мария бежала по набережной.

Далеко впереди Барро, продолжая идти, читал ее простенькие мысли и думал: а ведь мог бы взять десять миллионов – уйма денег! – растоптать чип прямо у Давида в кабинете и уйти. Исполнить мечту Розы – все забыть. И девки этой, совсем не склонной к полноте, в глаза не видеть. И никаких проблем с совестью.

Мог? Или нет?

Невольно Барро прибавил шагу.

С другой стороны, подумал он, девица-то на самом деле славная. Не дура, красотка и действительно богатая невеста, а у меня сын редкий симпатяга и такой же, в общем, балбес, они друг другу сразу понравятся.

Эта мысль заставила его слегка притормозить.

Хотя наследственность у Марии, признаем честно, жуткая. Мало ли, что она каким-то чудом не мутант! Но какие демоны кроются у нее внутри, помимо уникальной везучести? Мамина неуправляемость вкупе с разгильдяйством и дикой самоуверенностью. Папина упертость, агрессия и в то же время душевная ранимость. Прямо Молотов-коктейль.

Да, но мой-то взглядом уже не ложки гнет. Он такое загибает, что только держись. Весь в отца. И совсем не хочется гнать его пинками в Шестую Бригаду: ничему хорошему парня там не научат. А придется.

Как все трудно. Роза любила меня, я не любил ее. Потом она влюбилась в Эгона, но он не пошел за ней в бега – и она стерла ему память. Потому что заботилась о нем. И Марии стерла память по той же причине. А Эгон заботился обо мне. А мне придется заботиться о Марии – то есть для начала наврать ей с три короба о родителях. И жить с этой ложью до конца своих дней. Давид тоже о ней заботился и тоже врал. Надо будет все-таки показать ему мой удар в горло. Просто чтобы поменьше задирал нос.

Почему я не взял деньги, ну почему, думал Барро. Мне сорок восемь, мне все надоело до чертиков, я же не потяну такую обузу…

Мария налетела на него сзади, вцепилась в рукав и повисла.

– Хорошо, что ты выросла не толстая, – сказал ей Барро уныло. – А то бы рукав оторвала. Эх, Мария, представь только, мне сорок восемь лет! И вчера было, и завтра будет. Опять сорок восемь. Кругом сорок восемь. И самые яркие дни позади, и самые красивые дела. Ничего нового. Что бы ты мне ни сказала, я это уже слышал. Что бы ни показала – я это видел. Тоска – застрелиться в пору…

– Пить надо меньше! – посоветовала Мария, точь-в-точь воспроизводя интонации Эгона Эрвина Кнехта.

Барро глухо застонал и крепко зажмурился.

У себя в кабинете Давид Ландау выключил монитор слежения и устало откинулся на спинку кресла. Он привязался к Марии как к родной, без всяких задних мыслей, и страшно боялся, что Барро ее пристрелит. А Барро по-прежнему обожал запугивать людей и, в свою очередь, поиздевался над Давидом всласть… Но теперь дело приобретало интересный оборот. По надежной информации, у отставного нюхача очень талантливый сын, мутант. Мальчику всю жизнь нужно будет прикрытие. Самый простой вариант – Шестая Бригада, но вряд ли эта перспектива сильно радует Барро. Тем временем концерн Ландау набрал такую силу, что сможет защитить любого. И предоставить ему огромные возможности. Концерну Ландау не впервой уговаривать талантливых молодых людей. Но можно сделать проще – познакомить младшего Барро с Марией. Вдруг повезет? Девочка спит и видит, как бы избавиться от опеки. И при всей взаимной любви унесет из дома кучу денег. Но зачем ей уходить, если ее мужчина работает на Ландау? А мутанты умеют привязывать к себе партнеров. Они дружат насмерть и любят до гроба. Им это необходимо. Им ведь очень трудно жить. Оставшись наедине со своим даром, без семьи или без команды, что примерно одно и то же, одинокий мутант постепенно сходит с ума и рано или поздно начинает призывать смерть. Так погибла мать Марии. Фактически убила себя, хотя и сопротивлялась до последнего вздоха. Бедняжка родилась с душой и характером одиночки, и ее конец был предрешен, едва она попала в Богом проклятую Шестую Бригаду.

Нет, пускай у этого парня все будет хорошо. И у Марии. И у нас все будет хорошо!

Давиду казалось немного стыдным так оценивать события, но тем не менее день выдался прибыльный.

Он сэкономил десять миллионов, и намечается очень интересный гешефт.

…Не-ет, подумал Барро, ударом в горло этот пройдоха не отделается. Прямо следом я покажу ему коронный удар Эгона в глаз! Получится хороший задел для переговоров. Мне Давид предлагал три процента, а за своего парня я сдеру все пять.

Тридцать сребреников, говорите? Не-ет, ребята.

Это только ваш Иуда мог так продешевить.

Мы ведь за эти деньги – работаем.

Евгений Лукин

Время разбрасывать камни [6]

А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных…

Герберт Уэллс

При виде едущей навстречу тачки (нет, не автомобиля – тачки в исконном значении этого слова) гадюка дёрнулась вправо, влево и, уразумев, что бежать некуда, поспешно свернулась в сложный пружинистый узел, изготовилась к броску. Молоденькая, полуметровая. Особенно трогательно выглядел хвостик, которым она угрожающе постукивала по утоптанной до глянца грунтовке. Честно предупреждала, что голыми руками не возьмёшь.

– Ну! – сказал Георгий, останавливая тележку. – А дальше?

Дальше гадючка сообразила, что ей дают шанс, и, метнувшись к левой обочине, попыталась перехлестнуть насыпь с разгона. Не удалось. Кинулась ещё раз – и опять съехала на дорогу. В панике обернулась к Георгию и, вновь приняв боевую позицию, принялась нервно постукивать хвостиком.

– Нужна ты мне! – хмыкнул тот. – Змееборца нашла…

Отпустил рукоятки и огляделся, высматривая прутик подлиннее – подсадить. Прутика поблизости не оказалось, а юная рептилия тем временем сумела-таки с третьего раза одолеть, прямо скажем, невеликое препятствие. Извилисто шевельнулись за обочиной белобрысые выгоревшие до пунцовых оттенков сорные колоски. Овсюг какой-нибудь…

– И больше, смотри, на дорогу не суйся, – строго посоветовал вослед Георгий. – Тут покруче тебя гады ползают. Расплющат – и не заметят.

Впереди, над песчаными буграми, поросшими кое-где быльём, давно уже показался город. Запросто можно было вообразить, будто до него час ходьбы. Однако ещё полсотни шагов – и впечатление это исчезнет: за песчаной грядой блеснёт Волга. Естественная преграда, глядя на которую опять-таки можно потешить себя иллюзией, что цепкие щупальца с того берега до тебя не дотянутся.

По сути, город давно уже принадлежал чужим, хотя далеко не все об этом знали, полагая события последнего времени просто стечением обстоятельств или даже карой за грехи. Словно бы подёрнутый тончайшим сизым пеплом, он смотрелся отсюда точно так же, как десять – пятнадцать лет назад, если, конечно, не сосредотачиваться на скелетах невероятных, нечеловеческих конструкций, вознёсшихся недавно над людским жильём.

А ведь пока их только ещё монтируют. Как же они будут выглядеть в готовом виде?