Андрей Синицын - Eurocon 2008. Убить Чужого

• Название: Eurocon 2008. Убить Чужого
• Автор: Андрей Синицын
• Жанр: Научная Фантастика

«Еврокон» – традиционная конференция профессионалов и любителей фантастики всей Европы. В 2008 году этот престижный форум впервые пройдет в России. Тринадцать самых популярных русских фантастов приняли предложение участвовать в проекте, посвященном этому уникальному событию. Сначала каждый из них написал рассказ на любимую читателями тему – «Убить Чужого». После чего создал отповедь одному из ксенофобских текстов, со всей толерантностью пытаясь «Спасти Чужого». В результате творческого соревнования авторов появился двухтомник, одну из книг которого мы предлагаем вашему вниманию.

---

– Оператор Барро! – фыркнула Роза.

– Заткнитесь, пожалуйста, бывший оператор Де Леон.

– Кончай ломать комедию, ты такой же бывший, как и я, – заявила Роза сварливо.

Голубой туман постепенно рассасывался, дом начал оживать. В нем, оказывается, повсюду выли, стонали, кричали от боли, плакали и ругались, особенно громко – на лестнице.

Кнехт взвесил на ладони коммуникатор и сунул его Розе под нос.

– Роза Де Леон, слушайте приговор.

– Да, конечно. Буду слушать и смотреть на тебя. И радоваться тому, как скоро ты умрешь.

– Слушай, пожалуйста, – сказал Кнехт. – Так положено. Это недолго, короткая версия.

Из коммуникатора раздался голос судьи, зачитывающего смертный приговор. Роза смотрела на Кнехта и нехорошо улыбалась. Барро стоял у окна и глядел на улицу. Кнехт подошел к напарнику.

– Где вторичная? – спросил он шепотом.

– Ландау увез!

– Ландау?!

– Старик. Вот почему его не было в конторе. Здесь он околачивался.

– Ну и ну!

– Сделал я ему пару дырок в задней двери, стекло разбил, а толку… Роза так прикрыла старика и девочку, что можно было только стрелять, ничего больше. Я их не видел и почти не чуял. Старею, видно. Прости, командир…

– Может, это все и к лучшему, – задумчиво протянул Кнехт.

Приговор и правда оказался коротким. Едва отзвучали последние слова, Кнехт сзади шагнул к Розе. Та встрепенулась, будто проснувшись, села прямее.

– Погоди, – сказала она, не оборачиваясь.

– Извини, нет времени. – Кнехт поднял оружие.

– Я должна тебе сказать, Эгон. Ты должен знать…

– …Что ты соврала мне про девочку?

Роза сжала виски руками, контуры ее тела вдруг расплылись перед глазами Кнехта, и он привычно зажмурился, чтобы стрелять вслепую, по одному чутью. Барро от окна прыгнул к креслу, но наваждение прошло так же быстро, как возникло.

– Уже не важно, – очень спокойно произнесла Роза. – Игра окончена, мой друг, игра окончена…

– Прощай, – шепнул Кнехт и очень по-будничному выстрелил ей в затылок.

– Пять минут, – сказал Барро, отворачиваясь к окну.

– Что это было? С ней?

– Ерунда какая-то. Если честно, не знаю. Не мой профиль. Может, она молилась так нашему мутантному богу, которого нет. Просила об отпущении грехов.

Кнехт нагнулся и сунул коммуникатор Розе под мышку, чтобы считать с чипа свидетельство о смерти.

– Какое решение по Ландау? – спросил Барро. – Сам понимаешь, в такой суматохе я не мог отследить, куда именно он направляется. Конечно, найти старика – пара пустяков. Но… Он ведь заплатил нам миллион! Тебе не кажется, что, говоря по чести, он выкупил у нас девочку?

– Я подумаю. Сказал уже: не исключено, это все к лучшему.

Кнехт подошел к Барро, взял с подоконника чудом уцелевшую вазу с цветами, швырнул букет на улицу, а воду вылил себе на голову. Подумав секунду, бросил вазу вслед за цветами.

– Хорошо жахнуло! – Барро огляделся, нашел на каминной полке еще одну вазу, схватил ее, выбросил цветы за окно и перевернул вазу над головой.

– Там нет воды, букет сухой, – сказал Кнехт лениво, садясь на подоконник.

– Три минуты сорок пять секунд, – предупредил Барро, швыряя вазу мимо Кнехта на улицу и запуская обе руки себе в волосы. – Там нет воды, но есть что-то подозрительно знакомое. О-па!

На ладони Барро лежал крошечный чип.

Кнехт на подоконнике одной рукой держался за левый висок, а другой растирал грудь в области сердца.

– Опять прихватило? – спросил Барро сочувственно.

– Как всегда. Отходняк. Ты нашел чип девчонки?

– Сейчас разберемся. – Барро прижал чип к коммуникатору и уставился на экран. – Ну естественно. Нашла место, где хранить. Все-таки Роза была редкая дура. Точнее, на редкость самонадеянная дура. Уж на что я самонадеянный дурак, а держу чип сына в банковском сейфе.

– Когда будешь вживлять?

– Вообще не буду. Когда парню стукнет шестнадцать, отдам ему – и пускай сам поставит куда захочет. Хоть в ухо. А ты своему уже поставил?!

– Куда, он крохотный совсем… Годам к пяти-шести поставим. В плечо. – Кнехт отпустил висок и, морщась, обеими руками массировал грудь. – Уф-ф, староват я для этой работы… Ничего, еще минуту – и побежим. Что там про девчонку?

– Да, в общем, ничего по нашей линии. Мария ее зовут.

– А полное имя?

Барро стоял посреди комнаты над трупом Розы, смотрел на Кнехта и постепенно бледнел.

– Знаешь, коллега… – произнес он медленно. – К дому едет много машин скорой помощи. Некоторые из них проскочат сюда раньше, чем спецназ замкнет кольцо. Врачей просто не успели предупредить. И я думаю, ничего страшного не случится, если мы позаимствуем одну машинку. Вместе с экипажем. Поднимайся.

– Не могу пока.

– А я тебе говорю, отрывай задницу от подоконника. У нас две минуты. Ну-ка…

Барро подхватил Кнехта и поволок его из комнаты. Кнехт с трудом передвигал ноги и тяжело висел у напарника на плече. Впрочем, у него еще хватало сил ругать себя последними словами за слабость.

– Ты был великолепен сегодня, – пропыхтел Барро, стаскивая Кнехта вниз по лестнице. – Теперь держись. Я все сделаю.

Кнехт вдруг рассмеялся. Потом закашлялся. А откашлявшись, рассмеялся опять.

– Похоже, Роза не врала насчет заклятия. Ну, Роза… Ну, ты даешь! Наша сумасшедшая сука породила та-акую… Сумасшедшую суку!

– Заклятий не бывает, – отрезал Барро. – Не знаю, на что способна девчонка, – Роза прикрывала ее изо всех сил. Может, она вообще нормальная! И уж заклятия она точно не накладывает, это я тебе гарантирую. И как нюхач своему командиру, и как мутант мутанту! Не бывает заклятий, понял?!

– А что бывает? – уныло поинтересовался Кнехт. – От чего я загибаюсь-то?

– У тебя банальный сердечный приступ, – сказал Барро, пинком распахивая дверь на улицу. – И ты не загнешься. Не позволю из вредности!

На улице было людно и шумно: наспех перевязанные израненные полицейские отгоняли от дома пострадавших, крича, что тут сейчас будут стрелять. Пострадавшие рвались внутрь спасать имущество.

– Все ходячие – ко мне! Бегом! – рявкнул Барро. – Взяли и понесли! Бегом! Раз-два, раз-два!

– Имя… – прошептал Кнехт, клоня голову на грудь. – Ты не сказал мне полное имя.

– Падай! – скомандовал Барро.

Множество рук подхватило Кнехта, и небольшая толпа быстрым шагом понесла его по улице навстречу сиренам скорой. Впереди, расчищая дорогу, топал здоровенный полицейский. Он шел молча, только грозно размахивал пистолетом, а свободной рукой придерживал свернутую челюсть.

– Имя… – шептал Кнехт. – Где ты, Габриэль, черт тебя дери… Почему ты не сказал мне имя…

– Да здесь я, здесь, куда я денусь! – раздраженно выпалил Барро. – Не знаю, что все это значит, не знаю, что между вами было, и вообще мне наплевать, это ваши дела… Внимание! Левое плечо вперед! Прямо! Стой, раз-два! Двери открыть! Выдвинуть носилки! Опускай! Так, всем спасибо, все от машины! Закройте дверь! Эй, ребята, у нас тут острый сердечный приступ. Полный вперед!

Медики набросились на больного так, будто от его спасения зависели их собственные жизни. Барро убрался в уголок, чтобы не мешать. Скорая развернулась на месте и, взревев сиреной, рванула вперед.

– Имя! – неожиданно сильно выкрикнул больной.

– Вот пристал с ножом к горлу! Элеонора-Мария Де Леон Кнехт, – сказал Барро. – Надеюсь, это поможет.

– Я вспомнил… – то ли простонал, то ли промычал Кнехт. – Понимаешь, я вспомнил! Роза затерла мне память… Но теперь я вспомнил… Наверное, она перед смертью разрешила… Девочка… Наша… Моя… Жаль, что ей придется умереть…

Ему надели маску.

Через несколько минут Барро сказал:

– Остановите. Мне здесь больше нечего делать.

Он вышел из машины, которая тут же унеслась прочь, и сразу увидел паб.

Естественно, лукового супа в меню не было.

* * *

С моря дул легкий бриз, и Мария Ландау плотнее запахнула пальто. Набережная была пуста. Набережная всегда оказывалась пуста, когда Марии хотелось побыть одной. Она любила свое одиночество, пестовала его, иногда просто упивалась им. Одиночество значило свободу и независимость. А когда тебе восемнадцать, и то, и другое стоит очень дорого.

Вдалеке показалась фигура мужчины. Он шел навстречу, и так же развевались полы его пальто, и ветер теребил длинные, до плеч, волосы, только не прямые, как у Марии, а немного вьющиеся. Девушке вдруг стало холодно и сразу тепло, а потом снова холодно, и мир на миг подернулся дымкой, а потом заиграл красками ярче обычного во много крат… Наваждение длилось несколько секунд – и опять все было как всегда. Мария зябко обхватила себя руками и остановилась, выжидая.