Виктор Брачев - Травля русских историков

• Название: Травля русских историков
• Автор: Виктор Брачев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9265-0236-5

В книге В. C. Брачева показаны преследования и издевательства, которым подвергались известные русские историки С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле и др. за свою национально-патриотическую позицию и великодержавный подход в освещении российской истории. В наше время подобным же гонениям подвергся со стороны «демократических» кругов петербургском общественности и науки один из самых значительных историков современности И. Я. Фроянов. Как указывает автор, определенным слоям научной и околонаучной интеллигенции чрезвычайно не нравится, когда Россия предстает в истории во всем своём величии и могуществе.

---

«Киевская история» больно ударила по самолюбию Е. В. Тарле. Однако научной карьере его она не помешала, и в 1903 г. он получил престижное по тем временам место приват-доцента по кафедре всеобщей истории Санкт-Петербургского университета. Не остудила она и горячую голову молодого ученого, лекции которого по истории Французской революции отличались большой тенденциозностью, с чем, собственно, и была связана их популярность среди студенческой молодежи.

18 октября 1905 г. по случаю издания царского манифеста у здания Технологического института состоялась антиправительственная демонстрация, участвовал в ней и Е. В. Тарле, выступив с яркой, эмоциональной речью о значении Французской революции. Ранение Е. В. Тарле, полученное им от удара палашом корнетом Фроловым, наделало в свое время много шума. Сам корнет, еще совсем молодой человек, присланный во главе эскадрона конногвардейцев для поддержания порядка, оправдывал свои действия тем, что «бросился» в атаку, во время которой пострадал Е. В. Тарле, выведенный из себя напором сыпавшихся на него незаслуженных оскорблений{172}.

Биограф Е. В. Тарле, Е. И. Чапкевич, утверждает, что ученый был ранен в голову{173}. Существует, однако, и другая версия этого инцидента, согласно которой удар палашом был нанесен все-таки не по голове, а по плечу, причем причиной неадекватного поведения корнета Фролова явились неосторожные слова Тарле по адресу его матушки, бывшей любовницы Евгения Викторовича{174}.

Как бы то ни было, история эта получила большой резонанс в обществе и еще больше упрочила популярность Е. В. Тарле в либеральных и демократических кругах, а его фотография, запечатлевшая забинтованного приват-доцента на больничной койке, не только появилась в газетах, но и была даже издана в виде почтовой открытки. Заслуживает внимания мнение об этой истории такого авторитетного человека, как С. Ю. Витте, бывшего в ту пору председателем Совета министров. «Признаться, — писал он в своих воспоминаниях, — я тогда Тарле не пожалел, так как он все смутное время в университете читал тенденциозные лекции о Французской революции, и не счел приличным хотя бы после 17 октября держать себя спокойно, как подобало бы себя уважающему профессору»{175}.

Последующие годы политическая физиономия Е. В. Тарле приобрела еще более радикальный характер: есть даже сведения о принадлежности Евгения Викторовича к меньшевистской группе РСДРП.

Общественная активность Е. В. Тарле органично сочеталась у него с напряженной научно-исследовательской деятельностью. В 1909–1911 гг. выходит в свет капитальная работа Е. В. Тарле «Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1789–1799)»{176}, защищенная им 27 апреля 1911 г. в качестве докторской диссертации. В качестве официальных оппонентов на защите выступили проф. Н. И. Кареев, Э. Д. Гримм, И. В. Лучицкий{177}. В 1913 г. Е. В. Тарле публикует новую работу «Континентальная блокада»{178}, в 1916 г. — еще одну — «Экономическая жизнь королевской Италии в царствование Наполеона I»{179}.

Вскоре после защиты докторской диссертации весной 1913 г. Е. В. Тарле был назначен профессором Юрьевского университета, где он и проработал вплоть до весны 1918 г.

Февральскую революцию Е. В. Тарле встретил, таким образом, в Юрьеве. Причем, как пишет его современный биограф Б. С. Каганович: «…встретил с радостью и энтузиазмом, она была осуществлением его многолетних чаяний. Со многими членами Временного правительства (Милюков, Керенский и др.) он был давно хорошо знаком»{180}. О чувствах, которые испытал Е. В. Тарле в связи с Октябрьской революцией, ничего не известно. Как бы то ни было, уже весной 1918 г., после того как Лифляндия была оккупирована немцами, Е. В. Тарле возвращается в Петроград, где он сразу же был избран профессором кафедры всеобщей истории Петроградского университета. Кроме того, по предложению С. Ф. Платонова он возглавил одновременно с этим и историко-экономическую секцию Центрального архива РСФСР.

Начинается процесс сближения Е. В. Тарле с кружком С. Ф. Платонова и его семьей, хотя, казалось бы, более далекого от С. Ф. Платонова и его окружения человека, чем Е. В. Тарле, представить себе трудно. Внимание же С. Ф. Платонова Е. В. Тарле привлек тем, что старался направить на научный путь его старшую дочь Нину — сотрудницу Русского музея, занимавшуюся Вольтером и историей Французской революции. Ученицей Евгения Викторовича считала себя и другая дочь С. Ф. Платонова — Наталья Сергеевна. Во всяком случае, уже с начала 1920 годов Е. В. Тарле становится своим человеком в семье С. Ф. Платонова.

Однако по-настоящему близких отношений между двумя учеными так и не установилось. Как бы то ни было, Е. В. Тарле, как показывал в 1930 г. профессор С. В. Рождественский, «…был кумиром в семье Платоновых. Он, можно сказать, очаровал его дочерей, в частности, Наталью и Нину, и без его участия редко разрешались какие-либо важные вопросы… В моих глазах, — продолжал далее С. В. Рождественский, — Тарле всегда был корыстным человеком, большим любителем денег, ради них он всегда был готов на все»{181}.

Что касается политических взглядов Е. В. Тарле, то здесь С. В. Рождественский был менее определенен. Если в кружке С. Ф. Платонова Е. В. Тарле, по его словам, «всегда был ярым монархистом», то в других местах и с другими людьми, он, по его наблюдениям, «мог представиться человеком совершенно других политических настроений»{182}.

Арестованный Ю. Г. Оксман в своих показаниях 1930 г. сближение Е. В. Тарле с С. Ф. Платоновым в середине 1920-х гг. склонен был объяснять как определенный тактический ход с его стороны, необходимый ему для успешного избрания при поддержке С. Ф. Платонова в Академию наук{183}. И действительно, уже в декабре 1921 г. по представлению академиков С. Ф. Платонова и Ф. И. Успенского Е. В. Тарле был избран членом-корреспондентом Российской академии наук. 7 мая 1927 г. по представлению академиков Ф. И. Успенского, В. П. Бузескула, М. М. Богословского и С. Ф. Платонова Е. В. Тарле был избран действительным членом Академии наук СССР.

В 1922 г. под редакцией Ф. И. Успенского и Е. В. Тарле начал выходить журнал по всеобщей истории «Анналы». Фактическим редактором его был Е. В. Тарле. У него же на квартире располагалась редакция журнала. Среди его авторов — Ф. И. Успенский, И. М. Гревс, Ф. Ф. Зелинский, А. Е. Пресняков, Д. Н. Егоров, С. А. Жебелев, В. Н. Бенешевич и другие крупные ученые. Последний, четвертый том издания вышел в 1924 г.

И, конечно же, как и в дореволюционные годы, Е. В. Тарле много выступал с публичными лекциями по вопросам внешней политики. Лекции эти неизменно пользовались большим успехом у слушателей, так как Е. В. Тарле был замечательным лектором. Весьма плодотворными оказались 1920-е гг. для Е. В. Тарле и в научном плане. Одна за другой выходят в 1928 г. его монографии: «Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства. От конца империи до восстания рабочих в Лионе» (М.; Л., 1928) и «Европа в эпоху империализма (1871–1919)» (Л., 1928). В последней из них Е. В. Тарле, в частности, показал, что виновниками развязывания Первой мировой войны были все великие державы — и те, которые объявили войну, и те, которым она была объявлена, в том числе и Россия. Это, однако, не спасло его от яростных нападок М. Н. Покровского, обвинившего автора в антантофильстве{184}.

С 1924 г. практически ежегодно Е. В. Тарле ездил от Ленинградского университета, а затем и Академии наук в научные командировки во Францию — Национальный архив, Национальную библиотеку и Архив Министерства иностранных дел в Париже. Здесь, собственно, и был собран материал, легший в основу его работ в середине и второй половине 1920-х годов, о которых у нас уже шла речь. Заграничные командировки дали Е. В. Тарле прекрасную возможность познакомиться практически со всеми светилами тогдашней французской исторической науки: А. Оларом, К. Блоком, Ш. Шмидтом, Э. Дрио, Ш. Сеньобосом, а также знаменитыми филологами С. Леви и А. Мазоном. Именно этому обстоятельству — обширные зарубежные знакомства Е. В. Тарле вкупе с его тесными связями с С. Ф. Платоновым и его кружком — и был, судя по всему, обязан новоиспеченный академик своему аресту.

Правда, ввиду заграничной командировки, в которой находился в январе 1930 г. Е. В. Тарле, сделать это одновременно с арестом С. Ф. Платонова чекистам не удалось. И «взяли» они его чуть позже — 28 января 1930 г. Арестом и обыском в квартире академика руководил сотрудник ОГПУ А. А. Мосевич. При обыске были изъяты: записные книжки и «разная переписка» Е. В. Тарле{185}.

Начались усиленные допросы. Следствие интересовал, главным образом, академик С. Ф. Платонов. «С Платоновым, — заявил Е. В. Тарле, — я знаком еще со времени, когда я был приват-доцентом Санкт-Петербургского университета. За это время наши взаимоотношения с ним пережили и периоды больших сближений, и, наоборот, иногда мы расходились. Я знал и знаю Платонова как убежденного монархиста. Вспоминаю, что и в прошлом, и в последнее время он заявлял о своих симпатиях к монархии. Однако к царю Николаю II он относился плохо, считал его дегенератом; так же плохо относился к его детям, считал их плохо воспитанными, по его словам, «как дети армейского офицера». Хорошо относился Платонов к Константину Константиновичу, но в такой же примерно степени он не терпел Николая Михайловича и чрезвычайно резко отзывался о распутинской клике. В вопросах международной политики Платонов являлся германофилом. Это свое германофильство Платонов часто проявлял и подчеркивал. Так, например, он считал большой ошибкой русско-германскую войну 1914–1917 гг.; подчеркивал большое трудолюбие, организованность и культуру немцев; утверждал, что немцы хотя и разбиты, но дадут себя знать, так как у них силы есть и т. д. Он был большим сторонником русско-германского союза в прошлом. Был ли он таким же сторонником союза Германии с Россией в настоящем и будущем, я сказать не могу, т. к. не помню, чтобы мне Платонов об этом говорил. В этих вопросах я с Платоновым расходился. Правда, я заявлял, что Германия экономически себя восстановит быстро, но что касается восстановления и в международной политике, я считал, что это едва ли будет в ближайшем будущем.