Елена Величка - Ушедший в бездну

• Название: Ушедший в бездну
• Автор: Елена Величка
• Жанр: Фэнтези

Продолжение повести "Кольцо демона". Приключения мальчика, которому покровительствует дьявол в образе его умершей матери.

---

…Контуры чаши расплылись, вода в её глубине потемнела, превращаясь в звёздное небо, на фоне которого скользнули чёрные тени мачт с широкими парусами. Конрад подумал о "Вереске", и увидел другие паруса — узкие, треугольные.

Потом появились лица — уродливые и свирепые, похожие на страшные африканские маски. Кривляясь и подмигивая, они звали в чёрную ночь. Откуда-то из головокружительной дали, из-за грани другого мира, донеслись крики, блеснули вспышки огней…

Белый город со множеством величественных колонн и арок поднялся из моря.

Вода в чаше отразила пламя свечи, и видения рассеялись, но Конрад ещё несколько мгновений сидел неподвижно, силясь вспомнить что-то, неуловимо промелькнувшее в его сознании. Что-то очень страшное.

— Я не знаю, что видел, — сказал он. — Но мне не понравились эти картины…

Он пересказал свои видения, стараясь описать их как можно точнее. Феррара выслушал его с пристальным вниманием, не прервав ни единым вопросом.

Обряд был завершён, ювелир стёр магический круг и вылил воду на пол.

Заперев каморку, учитель и ученик поднялись в жилую часть дома. В уютной натопленной комнате Феррары горели свечи. Кухарка принесла ужин. Ели молча. У Конрада не выходило из головы то, что он увидел в последний момент, когда картины в чаше таяли, уступая место реальности. На какой-то миг его сознанием полностью овладела иллюзия. Ему почудилось, что он медленно парит под высокими сводами гигантской пещеры, неудержимо опускаясь в тёмную пропасть, озаряемую отсветом пламени, горящего где-то внизу, на неимоверно далёком дне.

Конраду хотелось спросить у Феррары, как тот истолковал его видения, в особенности последнее. Однако ювелир отказался говорить об этом.

— Произнесённое вслух может сбыться. Есть моменты, когда лучше промолчать…

В начале марта вышли в море в составе большой флотилии купеческих судов, лишь половина которых была вооружена. На "Вереске" имелось восемь орудий — четыре по каждому борту. Конрад и Феррара ютились вдвоём в каюте, где из-за тесноты, кроме двух узких коек, помещался только стол, стул и сундук с вещами. В соседних каютах жили капитан, его помощник и Альфред Хооге.

Конрад взял с собой в дорогу книги и принадлежности для рисования, но так и не достал их из-под вороха лежащей в сундуке одежды. Первые две недели после отплытия он провёл, словно в бреду. Его мучила морская болезнь. Море было бурным и тёмным. Конрад изо всех сил боролся с дурнотой и головной болью, но не прекращающаяся качка, шум и зловоние не давали ему прийти в себя. Он не мог ни есть, ни пить.

Феррара постоянно пропадал на палубе или у Хооге. Лёжа с закрытыми глазами, Конрад пытался уснуть. Временами ему это удавалось, но ненадолго. Ночи и дни для него были одинаково мучительны. Голода он не чувствовал, но понемногу слабел. Иногда он выбирался на палубу под ледяной ветер, обжигающий колючими брызгами. Свежий воздух и холод приносили облегчение. Конрад смотрел на суда каравана, неуклюже переваливающиеся на волнах. "Вереск" с его высокими стройными мачтами, низкой, плавно очерченной кормой и более узким, чем у обычного купеческого судна корпусом был одним из самых быстроходных и маневренных, но качало его немилосердно. Под напором ветра снасти вибрировали и гудели, всё вокруг скрипело, стонало и взвизгивало, волны тяжело ударялись в борта шнявы и злобно шипели, разбиваясь в мутную рваную пену.

Военный фрегат, сопровождавший караван, поначалу виднелся впереди, но день ото дня "Вереск" нагонял его. Однажды утром, выйдя на палубу, Конрад увидел фрегат так близко, что смог разглядеть его позолоченные украшения и два ряда пушечных портов вдоль борта. Торговые суда, как стая серых уток, тянулись за своим защитником. Как бы мало ни смыслил Конрад в происходящем, его насторожило то, что "Вереск" начал отдаляться от флотилии. Море по левому борту было пустынным до самого горизонта.

Дрожа от холода и слабости, Конрад добрался до грот-мачты и ухватился за ванты. В ушах у него шумело. Он ничего не ел почти четверо суток, но в это утро Феррара, обеспокоенный его плачевным состоянием, едва ли не насильно впихнул в него несколько ложек какой-то бурды. Желудок, истосковавшийся по пище, принял неаппетитную стряпню как манну небесную, но вскоре разочарованно заныл и попытался вернуть сей далеко не божественный дар обратно в тарелку. Феррара успел предотвратить это безобразие, схватив мальчишку за шиворот и выбросив его из каюты с отеческим напутствием: "Будьте осторожны на палубе, ваша светлость. Сегодня сильно штормит!"

Решительные действия ювелира помогли Конраду справиться с тошнотой. Прилепившись к вантам, точно муха, прячущаяся от осеннего дождя, он почувствовал себя увереннее. У него даже хватило сил оглядеться по сторонам. Чуть поодаль он заметил Альфреда Хооге и кивнул ему. На лице владельца фрахта появилось выражение испуга. Уронив отделанную резьбой и позолотой трость, он как леопард прыгнул к Конраду и крепко обхватил его поперёк живота. Палуба накренилась и ушла вниз. Тяжёлая волна накрыла их обоих с головой. Несколько мгновений не было ничего, кроме невыносимой удушливой боли, в которой растворился даже страх. Опомнившись, Конрад взглянул на свои руки, тонкие и синевато-бледные, вцепившиеся онемевшими пальцами в выбленки вант. По левому запястью тянулась струйка крови, но он больше не чувствовал боли — только нестерпимый холод и жжение в горле. Он закашлялся, отплёвываясь. Изо рта и носа у него потекла вода. Хооге сгрёб его в охапку и поволок с палубы. На корме кричали и суетились промокшие люди. Откуда-то снизу, точно со дна морского долетел приглушённый вопль — кого-то смыло за борт.

В каюте Альфреда Хооге Конрад окончательно пришёл в себя и вспомнил о благодарности. Его спаситель протянул ему кружку:

— Пейте.

Конрад сделал глоток и поперхнулся. Такой дряни ему ещё не доводилось пробовать. Кипяток с перцем обжигал бы меньше. Взглянув на мальчика, Хооге усмехнулся.

— Пейте, иначе простудитесь.

Морщась, Конрад с трудом проглотил горькое питьё. Он мгновенно опьянел и крепко уснул.

Проснулся он незадолго до вечера в своей постели и некоторое время не мог понять, где находится. Он выспался впервые за несколько суток и совершенно не помнил, что ему снилось. Впрочем, это не имело никакого значения.

Феррара читал, сидя за столом. Заметив, что мальчик уже не спит, он встал и подошёл к нему.

— Рад видеть вас живым.

— Я мог отравиться? — простодушно удивился Конрад.

— Прежде вы могли утонуть. Это было куда вероятнее.

В то утро "Вереск" лишился двоих матросов из своего экипажа. Зато Конрад получил выгоду от купания в ледяной воде. Его морскую болезнь как рукой сняло. Он подружился с Альфредом Хооге и часто заходил к нему. Феррара больше не отпускал своего воспитанника в одиночку бродить по кораблю. Конрад с удовольствием прогуливался на палубе вместе с Хооге. Боясь наскучить своему взрослому спутнику, мальчик старался держаться степенно и, в основном, молчал. Владелец фрахта был тоже не разговорчив, и порой за всю прогулку они обменивались лишь несколькими фразами.

Прошли Гибралтар. Средиземное море ранней весной было хмурым и неспокойным почти как Северное, но его коротким, злобно пенящимся волнам не хватало медлительной угрюмой мощи длинных тяжёлых волн Атлантического океана. Качка приобрела иной характер. В океане качало плавно и медленно. Судно будто скользило с горы на гору. В море оно запрыгало как раскормленная домашняя утка, не имеющая представления о возможностях собственных крыльев. Конрад вновь слёг. Из экономии Феррара решил не кормить его до тех пор, пока не пройдёт новый приступ морской болезни, но пить понемногу давал.

Конрад вспоминал события последних четырёх лет. Он совсем не жалел о своём побеге. Его жизнь расцветили такие приключения, о каких он не мечтал в Норденфельде. Морская болезнь, разумеется, не украшала его нынешнее существование, но он надеялся, что скоро привыкнет к морю. Иногда ему становилось лучше, и он пересматривал и подправлял рисунки, сделанные в Атлантике. Несмотря на постоянную тошноту, ему хотелось есть. Альфред Хооге облегчил его страдания, поделившись с ним своими дорожными запасами орехов и галет. Щедрость владельца фрахта позволила Конраду сохранить остаток сил. Орехи он колол прямо на полу и не особенно старался убирать за собой. Феррара сердился, наступая на раскиданные по всей каюте скорлупки.

Однажды, задремав среди дня, Конрад в испуге проснулся, разбуженный тихим голосом: "Вот и берег. Скоро Дингер умрёт".