Гельмут Фогель - Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»

• Название: Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»
• Автор: Гельмут Фогель
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9955-0130-5

В СССР это грандиозное сражение называли Корсунь-Шевченковской операцией, а в Германии «Kesselschlacht bei Tscherkassy» («битва в котле под Черкассами»). Тогда, в январе 1944-го, в районе города Корсунь советские войска окружили десять вражеских дивизий, которые более трех недель сражались с превосходящими силами Красной Армии, пока наконец в ночь на 17 февраля не прорвали кольцо окружения и, потеряв до 55 тысяч человек и всю технику, все-таки вырвались из «котла» на соединение с главными силами Вермахта.

Как водится, каждая из сторон объявила Корсуньскую битву своей победой. Советские источники справедливо указывают на огромные потери противника и полную утрату боеспособности даже вышедших из окружения частей. Немцы делают упор на массовый героизм своих солдат и «чудо», которое они совершили, спасшись из безнадежной ситуации. Данная книга впервые представляет отечественному читателю эту точку зрения, позволяя взглянуть на одно из решающих сражений Второй Мировой глазами противника.

---

Пока Вёлер советовался с командирами из XXXXVII танкового корпуса, Лиеб был занят сосредоточением возле Стеблева различных войск для атаки. Она началась в 1:00 в направлении на Шендеровку. Помимо очевидной выгоды от приближения к основным немецким силам снаружи «мешка» целью этой атаки было ослабить нажим советских частей на слабые немецкие силы, оборонявшие район Ольшана — Бурты. Вначале немцы добились заметного успеха, выйдя на окраины Шендеровки за три часа. Но в этот момент прибыли советские подкрепления и остановили продвижение растянувшихся к тому времени немецких сил.

Информацию о результатах боя у Стеблева штаб 8-й армии получил в 16:30, и Вёлер заключил, что северный фронт окруженной группировки следует сократить в целях высвобождения дополнительных подразделений, которые можно было бы отправить под Стеблев. В 18:00 Вёлер позвонил Буссе в управление группы армий «Юг», чтобы обсудить эту идею, но получил жесткий ответ. Фельдмаршал фон Манштейн считал, что об отходе не может быть и речи, поскольку группа армий была связана приказами ОКХ. Два часа спустя штаб 8-й армии получил приказ командования группой армий «Юг», что позиции в северной части «мешка» необходимо удерживать.

Почти одновременно Лиеб по радиосвязи отправил 8-й армии сообщение о том, что ему придется вывести один батальон из группировки под Стеблевом, чтобы удержать линию обороны на севере. Возможно, именно это заставило фон Манштейна и Буссе задуматься. В 22:15 Лиеб получил указание как можно скорее сообщить, сколько войск удастся высвободить, если отвести назад войска, обороняющие северный фронт «мешка».

Пока генералы тратили время на споры, все острее вставали вопросы, не терпящие отлагательств. В «мешке» оставалось более тысячи раненых. Вначале была надежда, что удастся вывезти их по воздуху из Матусова, но продвижение советских частей лишило немцев возможности использовать аэродром в Матусове. Теперь вместо этого для эвакуации из окружения раненых нужно было везти к взлетно-посадочной площадке в Корсуне.

Погода по-прежнему была непредсказуемой, но, по всей видимости, стоило ожидать продолжения оттепели. За ночь 29 января дороги замерзли, но когда на следующий день температура поднялась, они снова оттаяли. Некоторые проселочные дороги вовсе стали непроходимыми для любого транспорта, кроме гусеничного. 31 января погода по-прежнему создавала много трудностей. Утром небо было затянуто облаками, но к середине дня начало проясняться. И снова температура опустилась почти до нуля. Дороги становились все хуже.

После полудня снова наползли зловещие тучи, и скоро шквалистый ветер, ливни и снегопад сделали положение солдат невыносимым. Немецкая пехота на передовой страдала больше всего. В изношенном обмундировании и плащ-палатках пехотинцы 14-й танковой дивизии мало чем могли прикрыться от осадков. Они промокали днем и замерзали ночью. Покрытые грязью, они вскоре стали напоминать ходячие комья глины. Неудивительно, что число больных солдат резко возросло. Единственное, чем можно было бы облегчить жизнь солдатам, — это предоставить им возможность достаточно частого отдыха в лучших условиях. Однако очень низкий процент активных штыков в результате продолжительных боев означал, что все боеспособные солдаты были нужны на фронте. Таким образом, возникал порочный круг. Высокие потери вынуждали строить оборону на меньшем количестве солдат, которым из-за этого приходилось проводить большее время в окопах. Это, в свою очередь, означало, что нагрузка на каждого из солдат возрастала, делая их более подверженными болезням, а также несчастным случаям, которые из-за изнуренного состояния людей случались чаще. В связи с этим приходилось эвакуировать с передовой все больше солдат, и нагрузка на оставшихся в строю увеличивалась еще больше. И в этом 14-я танковая дивизия никоим образом не отличалась от остальных немецких частей, сражавшихся под Корсунем, и, скорее всего, положение солдат обоих советских фронтов мало отличалось от описанного выше.

Даже если днем наступала оттепель, ночью могло быть очень холодно. Проснувшись утром 31 января, Антон Мейзер увидел, что двое из его товарищей не двигались. Один из них за ночь замерз насмерть. Второй был еще жив, но из-за сильного переохлаждения не мог пошевелить ногами. Обоих положили на сани и отправили на север, где, по их представлению, должен был находиться перевязочный пункт.

Мейзер так никогда и не узнал, сумели ли они добраться до цели.

На протяжении ночи Лиеб и его штаб продумывали, сколько подразделений удастся высвободить, сократив фронт на севере. В результате в 3:40 они сообщили в штаб 8-й армии о двух батальонах и трех артиллерийских батареях. Не слишком впечатляющие цифры, но, учитывая общие силы XXXXII армейского корпуса на тот момент, они кое- что значили. Немедленной реакции высшего командования на эту информацию не последовало.

Тем не менее Лиеб был не единственным, кто осознавал необходимость отступления от Днепра. В 09:00 Шпейдель и Буссе говорили по телефону, и в этом разговоре Буссе подчеркнул, что приказ удерживать позиции на Днепре исходил из ОКХ. Буссе отметил, что следует говорить не об отводе войск, а об оттеснении фронта силами противника. Было очевидно, что ни один из немецких командиров на Украине не желал держаться за Днепр до последней возможности. Они рассчитывали лишь на то, что нажим советских войск будет достаточно сильным, чтобы послужить предлогом к отступлению, но все же не настолько, чтобы представлять серьезную угрозу. Учитывая проводившийся Гитлером курс, отступления были допустимы только для войск, находившихся под ударом противника.

Несмотря на нехватку людей, немецкие силы, наступавшие южнее Стеблева 31 января, сумели добиться успеха, хотя и гораздо более скромного, чем в предыдущий день. Были захвачены Тараща, Туркенцы и Петрушки, но продвинуться удалось всего на два или три километра.

Подготовка немецкой контратаки на Шполу

Положение в Ольшане было критическим уже несколько дней, а 31 января советские войска, скорее всего, из 63-й кавалерийской дивизии генерал-майора Белошниченко перешли в атаку под Вербовкой, находившейся непосредственно к востоку от Ольшаны. Этот маневр угрожал отрезать Ольшану от остальной части окруженной территории, оборонявшейся XI и XXXXII армейскими корпусами. Коридор между основными силами XI армейского корпуса и Ольшаной, в котором ключевое место занимала Вербовка, удерживался очень слабыми подразделениями дивизии СС «Викинг». К счастью для обороняющихся, для их усиления прибыла боевая группа фон Брезе.

Очень интересно было бы узнать, что думал о сложившейся ситуации фон Брезе. Первый раз его боевая группа была окружена и отрезана от основных сил в течение нескольких дней у Капитановки. Лишь только вытащив оттуда почти всю свою группу, теперь он получил приказ лезть в новую западню, где угроза оказаться отрезанными казалась неотвратимой. Если у фон Брезе были подобные опасения, то события, происходившие восточнее, вероятно, усилили его беспокойство. Ранним утром 31 января Красная армия атаковала Матусов с запада и добилась заметного продвижения, достигнув Носачева в 10 километрах к северу от Матусова, где немцы все еще оборонялись. Введя в бой свои последние резервы, XI армейский корпус сумел организовать что-то, напоминающее оборонительную линию, но они могли лишь держаться и надеяться, что советское командование не пришлет новые подкрепления. Немцам повезло в том, что командование 2-го Украинского фронта в это время все еще продвигало основные силы 4-й гвардейской армии вперед, но Штеммерману это было неизвестно.

В западной части «мешка», где держала оборону немецкая 88-я дивизия, после отступления к Россаве боевые действия несколько утихли. Одна из причин этого заключалась в том, что в этом районе 1-й Украинский фронт располагал малым количеством частей, способных наступать. Этот участок в основном прикрывали подразделения 54-го и 159-го укрепленных районов, предназначенных главным образом для оборонительных действий. Большинство подвижных частей 27-й армии было направлено в прорыв, но 31 января она смогла возобновить атаки на участок немецкой обороны западнее Богуслава, имевший форму носа. Прежде чем немцы сумели остановить продвижение советских войск, они оказались отброшены на рубеж Хутора — Богуслав.

В штабе XXXVII танкового корпуса появился повод для определенного оптимизма. 13-я танковая дивизия была на подходе, и в 15:00 генерал-майор Ганс Микош, командир дивизии, вошел в штабной кабинет Рейнгарда, чтобы обсудить предстоящие операции. Его дивизия была не особенно сильной, поскольку имела лишь 18 боеготовых танков и пока прибыло менее половины из них. В дивизии также не хватало 4152 офицеров и солдат. К тому же размокшие дороги сильно задерживали продвижение, и фон Форман подозревал, что лишь сотня пехотинцев из дивизии сможет принять участие в атаке на рассвете 1 февраля. Тем не менее это было первое существенное подкрепление, которое фон Форман мог бросить в Корсуньскую битву по своему усмотрению, а не танцуя под дудку Конева.