Андрей Сахаров - Степан Разин

• Название: Степан Разин
• Автор: Андрей Сахаров
• Издательство: «Молодая гвардия» МОСКВА 1987
• Жанр: Биографии и Мемуары

Донской атаман Степан Тимофеевич Разин стал любимым героем русского фольклора. Предания о нем живы во многих волжских городах, а песни про Разина до сих пор поются в народе — и о несчастной персидской княжне, которую он безжалостно бросает "в набежавшую волну" ("Из-за острова на стрежень…"), и о заветной разинской думе ("Есть на Волге утес…"). Чем же заслужил это человек, с именем которого связана одна из самых кровавых гражданских войн в истории России — казацко-крестьянское восстание 1670–1671 годов? Кем был он на самом деле? Удачливым атаманом, которому победы настолько вскружили голову, что позволили замахнуться на все Российское царство? Злодеем и бунтовщиком, кровавым убийцей, преданным анафеме Православной церковью? Или борцом за народное счастье, вождем Крестьянской войны, каким описывался Разин в трудах историков и писателей советского времени? Или же выразителем той неизбывной тяги народа к воле, к справедливой жизни, которая на деле оборачивалась кровопролитием и жесточайшими потрясениями российской государственности — что в семнадцатом, что в двадцатом столетиях?

Книга, написанная видным отечественным историком Андреем Николаевичем Сахаровым еще в советские годы, ярко и увлекательно, но вместе с тем точно и достоверно, при строгой опоре на источники, рассказывает о Разине и его последователях и о жизни России «бунташного» XVII века. Новое издание книги существенно дополнено автором.

---

В Москве смотр войск, направлявшихся на борьбу с Разиным, наблюдал некий немец Я. Рейтенфельс, который позднее составил для герцога Тосканского описание Московии, где рассказал о народном восстании, о его подавлении и казни Разина. В эти же годы в Москве жил немецкий ученый Иоаганн Марций, начавший собирать сведения о восстании Разина. Через три года после подавления восстания в Виттеноерге он выступит на публичном диспуте с диссертацией об истории разинского восстания.

И не только эти иноземцы, но и десятки других, проживавших в русском стольном городе, проезжавших по России в составе иноземных посольств, с тревогой доносили в своих странах о страшном мятеже, потрясавшем Россию. Летели письма скорой почтой из Москвы на Псков, а потом на Ригу, а оттуда вдоль Балтийского побережья до Гамбурга. Шли они и другим путем — на Вильно, Варшаву и в центр Европы. Письмо, отправленное из Москвы, через 3–4 недели было уже в Германии, Швеции, а через полтора месяца во Франции и Англии.

На исходе 1670-го и в 1671 году европейские газеты оповестили своих читателей о событиях в России. «Европейская субботняя газета» 27 августа 1670 года сообщала: «В Московии, по слухам, вспыхнул большой мятеж, и хотя царь послал мятежникам грамоту, призывающую их к повиновению, они разорвали ее и сожгли, а тех, кто доставил, повесили. Вследствие этого его царское величество велел выкатить пушки на стены Москвы». Позднее она же сообщила: «Пришло достоверное известие о том, что известный мятежник Степан Тимофеевич Разин не только с каждым днем присоединяет к себе все больше народа и войска, но и добился больших успехов под Астраханью… Посланный против мятежников московский генерал Долгорукий требует стотысячную армию, а иначе не решается показаться на глаза врагу».

В 1670 году создавалось вышедшее годом позднее «Сообщение касательно мятежа, недавно произведенного в Московии Стенькой Разиным». Оно появилось в Германии, Голландии и чуть позже во Франции и Англии. Одновременно в Лондоне была напечатана книга некоего английского купца, пожелавшего остаться неизвестным, о сражениях войск царя с отрядами Разина осенью 1670 года, и в начале 1671 года.

Все эти слухи, письма, рассказы, газетные заметки способствовали тому, что беспокойство нарастало повсюду.

Бывший летом 1670 года в персидской посылке гонцом подьячий Наум Колесников рассказывал в Посольском приказе, что его шахское величество был весьма обеспокоен успехами восставших казаков и говорил царскому посланцу, что эта война чинится братской дружбе и любви между царским величеством и его шахским величеством «не к содержанию». Наум еще раз повторил прежнюю просьбу к шаху бороться всеми силами с забунтовавшими казаками. Персы соглашались и в знак дружбы и приязни при нем, при Науме, допросили с пыткой несколько пленных казаков, в том числе и тех, кого Разин посылал в свое время к шаху с просьбой о расселении казаков по Куре. Один из пленных наутро в присутствии царского гонца был затравлен собаками.

Внимательно следили за тем, чтобы не вошел Степан в союз со старинными врагами Российского государства — Крымом и Речью Посполитой. Работал Посольский приказ против Разина не покладая рук, встречался начальник Посольского приказа Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин с татарскими послами Сефер-агой и Мустафой-агой в октябре 1670 года почасту, а речь шла все об одном и том же: приставали татары, напрашивались помочь русскому царю унять забунтовавших казаков, послать своих конных людей против Разина или хоть выслать встречу на Северский Донец, чтобы проводить в Крым русскую казну, которую задолжала Москва Крыму за окуп пленных. Хитрили татары, предлагали поддержать мир и дружбу. А что значило пустить их в русские пределы? Наделают беды, возьмут города, и не с Разина начнут, а с государевых земель.

Достойно и твердо отвечал Ордин-Нащокин: «А как время будет, а помочь будет надобна, и великий государь, его царское величество, с хановым величеством обошлется теми своими… грамотами. А ныне для усмирения на них донских воровских казаков посланы его, царского величества, бояре и воеводы и ратные люди». И тут же намекнул начальник Посольского приказа послам: у Крыма свои трудности — наступает на них ногайская орда. Когда же снова послы заговорили о казаках и спросили, как им, Крымскому ханству, поступать, если начнут казаки ссору чинить между Крымом и Россией и пойдут воевать крымские места и город Азов, — в Посольском приказе им снова твердо ответили, что как только принесут казаки свои вины, им тут же будет указано с Крымом ссор не чинить.

Уклонялся Ордин-Нащокин от прямого ответа, но давал понять послам, чтобы не лезли не в свои дела. Ох, трудные настали времена для Посольского приказа, следят из-за рубежа за войной с Разиным, суются державы в каждую щелочку. Вот и польский король тоже предлагает помощь, а что значит пустить поляков в русские пределы… Прощай тогда Андрусовское перемирие.

Всем русским послам, посланникам и гонцам, отъезжавшим за рубеж, наказывалось говорить, что никакой опасности для Российского государства от воров нет и скоро с ними царские воеводы покончат, изведут всех до конца.

Шли одна за другой грамоты из Посольского приказа к гетману войска запорожского Михаилу Ханенко и гетману Левобережной Украины Демьяну Многогрешному о том, чтобы держали своих людей крепко и к Разину не пускали, ни в какие ссылки с ворами не вступали, а слали бы своих верных казаков в помощь Григорию Ромодановскому под Острогожск, Маяцк, Царев-Борисов и другие города и промышляли бы государевыми ратными людьми над ворами Леской Черкашениным, Фролом Минаевым, Фролом Разиным и другими.

Все старались предвидеть в Москве государевы люди, начальники приказов, воеводы, дьяки. Работали хоть и по старинке, неторопливо, но основательно, старались подрубить Разина где только было можно, а где нельзя, выжидали и снова медленно, но верно подвигались вперед.

И хотя сидел еще в арзамасской осаде Долгорукий, хотя не опамятовался еще от нанесенных ударов Юрий Борятинский, и взяты были разинцами многие города в междуречье Волги и Оки, кроме Тамбова и Шацка, а также на Слободской Украине, и появлялись повстанцы уже неподалеку от Москвы, но постепенно перевес сил все больше и больше начинал склоняться на сторону государевых полков.

С каждым днем полнилось войско Долгорукого, отовсюду прибывала к нему дворянская порода, подтянулись к Борятинскому под Тетюши полки иноземного строя, подошла дворянская конница. Перешли в наступление на Слободской Украине полки Ромодановского, в том числе передовой полк Косагова.

НОЧНОЕ СРАЖЕНИЕ

Наступило 1 октября 1670 года. Настрой разинского войска под Симбирском был боевым. Говорили на посаде, в обозе, на стане под городом, у стругов, что не сегодня завтра возьмет Степан Тимофеевич Малый город. Все ждали последнего, решающего приступа, готовились к нему.

Пожары в кремле почти не прекращались, разинские пушки, поставленные на вновь выстроенном валу, били по кремлю почти в упор. Готовы были и приступные лестницы, и многое другое. Кое-кто в войске уже укладывал свои пожитки, собирался в дальний поход к Москве. Похода этого желали все и не боялись. А чего бояться, когда все города, чуть не до самой Москвы, взяты их людьми и везде устроены круги: и по селам, деревням, острогам — ^ везде все товарищи.

А Степан все медлил. Четырежды отбил его натиск воевода Милославский; если отобьет в пятый раз, то начнет рассыпаться его, Разина, войско. И сейчас-то многие не могли продержаться под городом месяц. Одни приходили, другие уходили. И было с ним постоянно лишь старое повстанческое ядро из казаков и стрельцов. А при первых же неудачах не выдержат плохо обученные ратному делу и плохо вооруженные крестьянские отряды.

В этом Разин не сомневался. Потому и осторожничал. И еще. Юрий Борятинский был не добит, крутится с войском неподалеку от Симбирска; доносили разинские сторожи, что усиливается князь Юрий с каждым днем, идут к нему люди, и все плотнее и плотнее подходит он к городу. Высылал навстречу воеводе Степан своих людей, шли те в бой вместе с окрестными крестьянами, мордвой, черемисой и чувашей, но не выдерживали ударов Борятинского, откатывались назад, разбегались по окрестным лесам. А князь Юрий останавливался, окапывался, огораживался телегами, отбивался, разметывал врозь многочисленные, но нестройные отряды повстанцев, потом снова снимался с места, двигался вперед. 1 октября с великой осторожностью и тщанием подошел упорный князь к Симбирску.

В этот день с утра продолжал Разин осаду кремля. Шла по шанцам к городу пехота, вновь били с вала пушки, пробовали повстанцы лезть вверх по лестницам, рубились с людьми Милославского.

С утра Степан был уже около крепости, направлял своих людей, подсказывал. Несколько раз, видя, как отбивают стрельцы казацкий натиск, кидался сам в бой, но хватали его есаулы, уговаривали: не дай бог что случится с атаманом — сгинет без него войско, пусть потерпит, управятся они с Милославским сами. Месяц стояли и еще постоят, но возьмут-таки Малый город. Разин уходил на посад, садился в горнице, беспрестанно прибегали к нему казаки, докладывали, как идет приступ, говорили, что еле держится уже Милославский.