Андрей Сахаров - Степан Разин

• Название: Степан Разин
• Автор: Андрей Сахаров
• Издательство: «Молодая гвардия» МОСКВА 1987
• Жанр: Биографии и Мемуары

Донской атаман Степан Тимофеевич Разин стал любимым героем русского фольклора. Предания о нем живы во многих волжских городах, а песни про Разина до сих пор поются в народе — и о несчастной персидской княжне, которую он безжалостно бросает "в набежавшую волну" ("Из-за острова на стрежень…"), и о заветной разинской думе ("Есть на Волге утес…"). Чем же заслужил это человек, с именем которого связана одна из самых кровавых гражданских войн в истории России — казацко-крестьянское восстание 1670–1671 годов? Кем был он на самом деле? Удачливым атаманом, которому победы настолько вскружили голову, что позволили замахнуться на все Российское царство? Злодеем и бунтовщиком, кровавым убийцей, преданным анафеме Православной церковью? Или борцом за народное счастье, вождем Крестьянской войны, каким описывался Разин в трудах историков и писателей советского времени? Или же выразителем той неизбывной тяги народа к воле, к справедливой жизни, которая на деле оборачивалась кровопролитием и жесточайшими потрясениями российской государственности — что в семнадцатом, что в двадцатом столетиях?

Книга, написанная видным отечественным историком Андреем Николаевичем Сахаровым еще в советские годы, ярко и увлекательно, но вместе с тем точно и достоверно, при строгой опоре на источники, рассказывает о Разине и его последователях и о жизни России «бунташного» XVII века. Новое издание книги существенно дополнено автором.

---

И вот теперь, все подготовив с великим тщанием и осторожностью, вывел Степан на Волгу две тысячи человек. Двадцать пять стругов и великое множество лодок не плыли, а летели вниз по течению, по желтоватой мутной волжской воде в сторону моря.

Никогда до этого не выходило в разбойный казачий поход столько народу, да и сам народ этот был необычным для казачьих походов. Немного среди них было старых домовитых казаков, а больше все люд новый, молодой, беглый, дерзкий — недавние помещичьи крестьяне, боярские холопы, разорившиеся посадские люди, ярыжные работники.

Разин сидел, как обычно, на переднем струге, на крытой ковром лавке. Рядом с ним сидел ближний есаул, дорогой друг Иван Черноярец. Степан знал его еще по Черкасску. Вместе они задумывали этот поход, говорили с людьми. Другие есаулы и сотники плыли в следующих стругах. Фрол Минаев, Якушка Гаврилов, Леско Черкашенин и иные. В ногах у Степана, на дне струга, стоял бочонок с ренским вином, купленным по дорогой цене еще в Паншине у воронежского торгового человека. Рядом на лавке лежали атамановы сабля и бунчук. За поясом у Степана торчал пистолет, тускло поблескивая рукояткой с дорогой серебяной насечкой. Круглая косматая шапка надвинута на самые атамановы брови, а из-под бровей взгляд — внимательный и строгий.

Несутся струги по Волге, вьются над ними чайки.

Мерно в пояс сгибаются перед Разиным гребцы. Совсем уже побурели от пота их рубахи, а атаман все помалкивает, не дает знака к остановке. Он внимательно всматривается в берега, будто отыскивая что-то; наконец около полудня дает приказ — к берегу. Веселей заработали гребцы, быстрее полетели струги по воде, разбрасывая в стороны желтоватые волны. Еще несколько взмахов весел, и лодки уже уткнулись острыми носами в песчаный берег. Тут же казаки, скинув сапоги и задрав до колен штаны, влезли в воду, подтянули струги к берегу, перекинули мосточки с лодок на песок, помогли сойти атаману и есаулам.

Степан поднялся на крутой берег, осмотрелся вокруг и приказал разбить здесь первый казачий стан.

Еще только вышел Разин на Волгу, а молва о нем уже летела по всей реке. Больше прежнего обнадеживался простой люд, беспокоились воеводы, стрелецкие начальники.

Не удержав Разина на Дону, решили воеводы заступить казакам путь по Волге. 22 мая 1667 года астраханский воевода Иван Андреевич Хилков, блюдя службу, выслал навстречу казакам своих стрельцов. Водным путем пошли на Черный Яр для поиска казаков в стругах стрелецкий голова Богдан Северов, а с ним четыре человека сотников, четыреста стрельцов, да солдатского строю иноземцы поручик Кашпар Икольт и прапорщик Вальтер Завалих и сто человек солдат. А сухим путем двинулся стрелецкий голова Василий Лопатин, а с ним три человека сотников, конные стрельцы триста человек, да триста человек юртовских татар с табунным головою. В Черный Яр была отправлена наказная память тамошнему приказному человеку Александру Жердинскому — придать немедля тридцать человек добрых стрельцов в стругах Северову и двадцать человек конных стрельцов Лопатину и чинить им поиск над казаками сообща, и если милосердный господь бог помощи им подаст, то тех воровских казаков велено было переимать или побить. Поскакал гонец и в Царицын к воеводе Унковскому с приказом дать в помощь своих стрельцов Северову и Лопатину, как те придут на Царицын, и обо всем в Астрахань, на низ, подлинно отписать.

А казаки тем временем укрепляли свой бугор. Разин решил устроить свой стан так, как это он уже сделал однажды в Паншине городке. Опасался атаман внезапного налета стрельцов, неподалеку бродили и лихие татарские и калмыцкие отряды, опасной жизнью жила степь, опасно было и на Волге. И хоть не привыкли казаки проводить время с лопатой в руках, по такое уж дело: раз атаман сказал — значит, надо.

Весь день трудились они на земляных работах. Вынули вокруг бугра землю и сделали насыпь, проделали в ней бойницы. К ночи казаки выставили по всему бугру и внизу на реке у стругов крепкие караулы и легли спать.

Свое первое утро на Волге разинские работники встретили хорошо. Крепок и устроен был их стан, с высокого бугра Волга просматривалась вся как на ладони. Понимали казаки, что лучшего места для них и не найдешь, только недоумевали: зачем все это? Не лучше ли действовать так, как это делали их прежние атаманы, — брать добычу с налета, пошарпывая окрестные берега, ждать караваны, притаившись где-нибудь за речной косой или за стрелкой, и идти да идти дальше, пока не начнут отвисать сумы от всякого добра и струги уже не поднимут все богатства.

Но Разин велел ждать. Атаман не торопился. Он и сам хорошо знал волжские порядки. Время сейчас было самое подходящее: не сегодня завтра побегут вниз по реке весенние караваны с севера, повезут в насадах на Астрахань хлеб, военные припасы, казну для расплаты с ратными людьми и работниками на учугах и соляных промыслах; с бугра караваны можно увидеть не меньше как верст за пятнадцать-двадцать, не то что из-за речной косы.

День прошел в сладкой весенней дреме. Жарко грело солнце, на реке было тихо. Волга будто вымерла. Казаки слонялись бездельно по бугру, поглядывали на пустынную реку. Потом наступила прохладная майская ночь. А рано утром, едва встало солнце, с дальнего края бугра завопил молодой караульный:

— Степан Тимофеевич, батюшка, идут насады-то сверху под парусами, и стругов с ними не счесть, батюшка!

Выскочил Степан на край бугра — здесь была дорога каждая минута, — посмотрел на реку. И точно: из-за дальней стрелки выплывали белые квадратики парусов, около них тонкими хворостинками чернели весельные струги. Атаман прикинул на глаз — верст восемь-десять. Это значит, что караван по спорой весенней воде через четверть часа пройдет мимо бугра. Степан сделал знак, и тут же по всему стану забегали казаки, закричали: «Поднимайся! К стругам, робята! Караван идет!»

Кубарем скатывались казаки с берега, заполняли лодки, прилаживали весла. Разин занял свое обычное место на головном струге.

Все ближе подходил караван к разинскому бугру. Можно уже было видеть личные знамена, которые трепетали над купеческими стругами. Над одним из насадов колыхалось знамя московского святейшего патриарха, над другим — реял вымпел великого государя.

Охрана каравана уже заметила стан на бугре и людей в стругах. Стрельцы суетились возле небольших медных пушечек, что стояли по бортам насадов, заряжали пищали, стрелецкие долусотники бегали по палубе, расставляли людей вдоль бортов. Струги помельче жались к хвосту каравана, уходили под укрытие пузатых, увесистых насадов.

Когда до головного судна оставалось саженей триста, Разин крикнул: «А ну вперед, робята! Пощекочем боярских людишек!» И тут же ударили весла по воде, закипела Волга, полетели казачьи струги наперерез каравану.

Весеннее течение в этом месте Волги сильное — так и сносит вниз, но Разин рассчитал точно: в самой середине реки переняли казаки караван. Хлопнул по реке пушечный выстрел, эхо отдалось вдоль берегов, шлепнулось ядро в воду, подняло фонтанчик брызг, а казачьи струги со всех сторон уже облепили насады. Вцепились казаки в высокие борта, стали перелезать на палубы.

Разин выпрыгнул на головное судно одним из первых. С саблей в руке бросился к стрельцам. Так страшен был Степан в своем неистовстве, что даже не сопротивлялись стрельцы. Побросали сабли и пищали на палубу. Да и что они могли поделать против двух тысяч отчаянных храбрецов.

— А ну поворачивай к берегу! — приказал Степан рулевому. Тот беспрекословно повиновался. Караван медленно развернулся и направился в сторону разинского бугра.

Здесь же, на берегу, Разин учинил свою первую расправу над купеческими, патриаршими и государевыми людьми.

Атаману вынесли креслице и поставили посреди палубы. Всех караванных людей собрали на головный насад и поставили перед атаманом. Были здесь боярские приказные люди, сопровождающие караван, купеческие приказчики, всякие служилые люди, стрельцы, ярыжки, кормчие, водоливы, гребцы, грузчики, бурлаки.

На одном из насадов казаки нашли колодников. Истомленные, изголодавшиеся, выходили они на белый свет в железах, с рогатками на шее. Везли стрельцы колодников на поселение в далекую Астрахань, чтобы не мутили в Москве честной народ, не воровали, а жили бы тихо и смирно на промыслах и учугах и работали бы исправно.

Встал Разин, подошел к колодникам, ласково заговорил с ними:

— За что вас, сердешные?

Загудели колодники, заговорили все сразу.

— Ну ладно, — махнул рукой Разин. — Освободите их, робята. Хочете мне служить? Хочете вольными казаками быть, посчитаться с вашими обидчиками?

— Хочем, батюшка! — закричали колодники. Полетели рогатки на землю, сбросили кузнецы железа с ног и рук людей. Запричитали колодники, бухнулись в ноги атаману, А Степан уже повернулся в сторону караванных работников.