Турсунбек Какишев - Сакен Сейфуллин

• Название: Сакен Сейфуллин
• Автор: Турсунбек Какишев
• Издательство: «Молодая гвардия» МОСКВА 1972
• Жанр: Биографии и Мемуары

Настоящая книга — научно-художественная биография Сакена Сейфуллина, национальной гордости казахского народа, основоположника казахской советской литературы.

---

Как овец отправляют джигитов. В городе шум, гам, плач. Рыдает буквально весь Акмолинск. И каждый ищет спасения только для себя.

Наиболее решительные и смелые покидают город, присоединяются к восставшим. Почти все джигиты Атбасара и Улытау примкнули к восставшим Тургая. Аргинцы перекочевали в Сарысу, Бетпак-Далы, в туркестанские края. Киргизы и казахи вокруг Мерке вооружились. Люди из волостей Сулусары, Карабужыр, Колби Усть-Каменского уезда, казахи из окрестностей Барнаула массами уходят в Монголию. А джигиты Шубыра между Акмолой и Кокчетавом устроили у большой дороги засаду и освобождают тех, кого гонят в солдатчину и за счет их пополняют свои ряды.

В Аксаринской волости Ташмагамбет Хамзин, бывший когда-то попутчиком Сакена по дороге в Омск, призывает казахов вооружаться, не ходить на тыловые работы.

Кое-где джигиты не только обороняются, но и сами переходят в наступление. В Акмолинском уезде казахи напали на русский поселок, перебили солдат, его охраняющих, а поселок сожгли.

Конечно, этот наскок на ни в чем не повинных русских крестьян свидетельствовал только о стихийности восстания, он был скорее актом отчаяния.

В ауле подполковника Султан Торе сына Абылая, в Бугулинской волости открылась школа, в которой и устроился учителем русского языка Сакен. Учитель он строгий, но, может быть, поэтому так и привязались к нему его ученики. Среди них были и взрослые люди.

Дни проходили в обычных для учителя хлопотах — кто-то не выучил урока, с кем-то надо позаниматься отдельно, а кого-то и пожурить.

Однажды он пришел проводить очередную партию мобилизованных на тыловые работы. «Собрались возле большого кирпичного дома, в котором прежде размещалась лавка. Улица перед домом запружена провожающими. Стоят неумолчный шум, гам, плач, в дом постоянно входят и выходят люди, ищут неизвестно чего, волнуются в ожидании отправки. Но вот появилась вереница телег в сопровождении солдат. Телеги остановились возле красного дома. Народ смолк, пристально следя за тем, что будет происходить дальше. Солдаты вошли в дом и через несколько минут начали поочередно выводить оттуда мобилизованных джигитов и усаживать их на подводы, И тут же без всякого прощания тронулись, увозя джигитов от родных и близких».

Сакен похудел. Редко теперь на его лице можно увидеть улыбку.

9 марта 1917 года в аул пришло ошеломляющее известие: в Петрограде революция, белый царь отказался от престола. Сакен решил немедленно ехать в город. Когда пробил час свободы, он считал, что его место не у школьной доски, а там, где решаются судьбы его народа. Со слезами провожали своего наставника шакирты. Опечалены их родители, да и Сакену трудно расставаться с полюбившимися учениками. И все же он должен немедленно ехать.

Тоску прощания постепенно рассеял мягкий степной ветер.

Как только выехали на степные просторы, Сакен запел во весь голос. Услыхав песню, кучер сначала удивленно посмотрел на Сакена, но потом, подняв наушники шапки, стал слушать. Сакен импровизировал.

В степях царила ночь гнетущая,
Ночь неизвестности и страхов.
О эта ночь, крыла простершая
Над мирным племенем казахов!..

Сколько можно петь о минувших днях. Если ты не возлагаешь никаких надежд на будущее, то зачем бросил насиженное теплое местечко? В такое радостное, волнующее время нечего оплакивать прошлое. Ведь ты всю жизнь мечтал о свободе, равенстве. Ты идешь по дороге в будущее. Дни беззаботной жизни кончились.

И мы коней крылатых вздыбили
По этим поднебесным тропкам.
Нам крутизна грозила гибелью.
Но что она сердцам неробким?
И вот мы дали озираем,
Поправ вершину покоренную.
Она над непробудным краем
Встает сияющей короною.
Ее, вершину высочайшую,
Окрасили лучи рассвета.
Она сверкающею чашею
К горящим небесам воздета.

Конечно, над стихами еще надо поработать. Но мысли верные, а ритмы зовут вдаль, к неизведанному.

Но кони не стоят на месте —
Рвут удила от возбуждения.
Они несут домой известие
О солнечном освобождении.
Они летят крылатой стаею,
Посланцы света и свободы.
И слезы радости блистают
В глазах казахского народа.

Так, то распевая, то надолго умолкая, задумываясь Сакен ехал в Акмолинск, еще не представляя, что он будет делать. Но он знал: место его там.

Бывшая Российская империя митинговала, избирала, переизбирала всевозможные бюро и комитеты и походила на старый, рассохшийся корабль, плывущий по морю без руля и без ветрил.

Повсюду появились свои доморощенные ораторы, вожди-краснобаи, вылезающие на трибуну по любому поводу и без оного. Прежде ничем не выделявшиеся, совершенно незаметные люди вдруг заявили о себе как яростные полемисты.

Бывшие приказчики и бакалейщики, спекулянты и мелкие чиновники, учителя и врачи, писаря, переводчики, ветеринары — все включились в борьбу. Все спешили выступить в роли вождей. И, конечно, от имени народа.

Величиной с ладонь Акмола, и она разбилась на группы и группки. И каждый день собрания, митинги. Собраний много, а власти — никакой. Для управления городом и степью собрались было избрать коалиционный комитет, куда бы вошли представители от разных национальностей, от разных классовых группировок, от разных сословий. «Было дано указание свыше, — вспоминает Сакен Сейфуллин, — выдвигать в комитет по равному. количеству депутатов, независимо от численности избирателей, то есть поровну от мусульман, от русского казачества, от мещан, от жителей слободки, от солдат, от сословия учителей. Большинство, за исключением русского казачества, с такой установкой не соглашалось».

В итоге от идеи коалиционного комитета отказались. Избрали просто уездно-городской комитет, потом много раз его переизбирали. И все же управлял уездом не он, а прибывший от правительства Керенского комиссар.

«Вся свора царских чиновников, — писал Сакен о том времени, — волостные управители, приставы, крестьянские начальники продолжал жить припеваючи. Смещенные с должности, и то не везде, они жили на прежних местах, не испытывали никаких затруднений. У нового правительства не было и мысли о том, чтобы наказать этих кровопийц за бесчинства в прошлом. Ведь совсем недавно, год тому назад, когда была объявлена мобилизация на тыловые работы, когда народ восстал против несправедливости, эти подлые чиновники-живодеры драли три шкуры с обездоленных казахов.

До глубины души угнетала нас их теперешняя безнаказанность. Мы хлопотал», бегали, требуя возмездия, и все впустую, наши жалобы шли на ветер».

Газета «Казах», ранее верой и правдой служившая царю, вдруг стала возносить хулу на монархию, договорилась даже до казахской автономии. Трудно разобраться в потоке противоречивых мнений. Поэтому, когда Сакену в руки попала газета «Алаш», которую издавали в Ташкенте Мариям и Кольбай Тогусовы, он обрадовался твердости и ясности их позиции.

Статья Тогусова была озаглавлена «Долой Романовых».

«В грязи и крови пала династия Романовых, триста с лишним лет, как кошмар, тяготевшая над Россией и ее народами…

Палка и кнут, тюрьма и ссылка, топор и виселица — вот ответ всех Романовых на справедливые требования народа, на все его попытки освободиться от кабалы помещиков и кулаков…

И неужели теперь, когда эта династия пала, преследуемая проклятиями и общей ненавистью, когда над Петропавловской крепостью и Зимним дворцом развевается красный флаг народной революции, — неужели теперь можно пожелать восстановления монархии?

Монархия нужна угнетателям, а не народу, не рабочим, не крестьянам и не мусульманам.

Единственная форма правления, достойная свободного народа, — это народоправство, демократическая республика. Единственным лозунгом будущего Учредительного собрания должно быть: «Долой Романовых, да здравствует демократическая республика!»

25 апреля 1917 года в Омске открылся областной съезд казахов. Председательствовал на съезде присяжный поверенный Айдархан Турлыбаев, его заместителями были сотрудники газеты «Казах», выходящей в Оренбурге, Мыржакып Дулатов и Ережеп Итбаев.

В президиуме съезда, открывшегося в Омске, сверкали не только лысины, но и золотые эполеты со старыми царскими вензелями. Командующий Омским военным округом генерал-майор Григорьев был в полной парадной форме. И председатель омского коалиционного комитета Н.А. Филатов явился, увешанный всеми регалиями. И, наверное, впервые они говорили, обращаясь к собравшимся «граждане казахи», хотя за долгие годы привыкли к иному — «инородцы».