Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию

• Название: Из Парижа в Бразилию
• Автор: Луи Буссенар
• Жанр: Прочие приключения

Луи Анри Буссенар - французский писатель, путешественник, автор множества приключенческих романов. Литературоведы всего мира по праву ставят его в один ряд с таким неподражаемым мастером приключенческого жанра, как Жюль Верн.

Романы Буссенара переносят нас в далекие страны, экзотические и малоисследованные места, погружая в романтическую атмосферу путешествий и познания нового. Его герои, такие же неутомимые путешественники, как и он сам, наделенные незаурядным умом, храбростью, решительностью и находчивостью, умеющие находить выход из самых сложных ситуаций, не оставят равнодушными ни юных, ни взрослых читателей.

---

Друзьям удалось разведать, что негодяи предъявили властям документы, в силу которых самозванного Жака Арно утвердили в правах наследника.

В конце концов бандиты водворились в гасиенде Жаккари-Мирим. Тем временем Лопатин и братья Перро решили продолжать тайные наблюдения до тех пор, покуда не приедут Жюльен и Жак. Во всяком случае их прибытия оставалось не так уж долго дожидаться.

Они устроились в лесу и жили как дикари, наблюдая за всем, что делается в гасиенде, но не будучи сами никем замечены. Главную свою квартиру они устроили подле небольшого европейского домика, к которому за все время никто не подходил, и откуда вся усадьба была как на ладони.

Это была очень ловкая тактика, рассчитанная на то, что по приезде Жака и Жюльена между ними и бандитами непременно произойдет стычка и потребуется оказать помощь друзьям.

Мы уже видели, как подтвердились эти предположения и как своевременная подмога спасла Жюльена и Жака от неминуемой гибели.

Пусть уж читатель сам домыслит события, которые последовали за победой.

Ввиду признания умирающего полковника Бутлера водворение Жака в гасиенде Жаккари-Мирим не встретило никаких затруднений.

Дон Кристовао сдал ему на руки все наследство вместе с самым подробным и добросовестным отчетом.

Быстро пронеслись несколько месяцев среди живого обмена мыслями и чувствами между друзьями, среди общения, которому придавали много прелести пылкость Жюльена, добродушие братьев Перро и образованность Лопатина.

Но вот настала пора нашим диггерам возвращаться в Карибу. Они не торопились и дотянули до самого последнего срока, а затем сели в Рио на пароход, отходивший в Колон via Пернамбуко Пара Демерара, Панама и Сан-Франциско.

Для наших друзей это было первое огорчение со времени водворения в гасиенде Жаккари-Мирим.

Прощаясь, условились свидеться в будущем году. Жак и Жюльен остались вдвоем.

Прошли апрель, май и июнь. Жак, два года не видавший Европы, все чаще и чаще стал поговаривать о Франции, о Париже.

— Признайся, — сказал ему однажды, улыбаясь Жюльен, — что ты заболел тоской по родине.

— Не то чтобы совсем, а так… я бы не прочь явиться гранд-синьором в город, где всю свою жизнь прожил чернильным сиднем. Хочется насладиться Парижем богатства и знатности…

— Тебе это скоро надоест.

— О, я в этом не сомневаюсь… Главное же — мне хочется проветриться, переменить место, подышать воздухом родины. Тропический климат мне надоел.

— Ну, что же, в добрый час. Сегодня 8 июля. 15 августа отходит в Европу пароход. Готов ли ты ехать морем?

— Совершенно готов.

— Так за чем же дело стало? Через пять недель можно отправляться.

Жак героически сдержал слово. В назначенный день он сел с Жюльеном на один из великолепных пароходов трансатлантической компании. Рявкнул свисток, пароход вздрогнул и пришел в движение.

Жак с тревогою ожидал первого приступа морской болезни. Вот он почувствовал сосанье под ложечкой… нет, это не то. Это просто голод.

Девять десятых всего числа пассажиров страдали морской болезнью, а Жаку не делалось ровным счетом ничего. Даже больше того: у берегов Африки они попали в сильный шторм, продолжавшийся двенадцать дней и ночей, так что даже у Жюльена сделалась головная боль, а Жак по-прежнему исправно и с аппетитом кушал.

Наконец пароход прибыл в Гавр.

Это было 15 сентября.

Друзья приехали по железной дороге в Париж и вышли из вагона на Сен-Лазарском вокзале, который покинули ровно два года назад — день в день.

— Куда мы отсюда поедем? — спросил Жак. — В Гранд-отель или ко мне на квартиру? Ведь она осталась за мной.

— Мы поедем в Cafe-Anglais, если ты не против.

— О, нисколько, я очень рад. Там мы посмеемся, вспоминая, как ты меня похитил и в виде багажа доставил в Берлин, где я впервые очнулся путешественником…

Если есть на свете в высшей степени неприятная вещь, так это металлическое хрипение будильника, утром прерывающего сладкий, освежающий сон.

Эти резкие, непрерывно-дрожащие ноты сверлят мозг, разгоняют ласковые грезы, являя им на смену тяжелый кошмар будней.

Так думал Жак Арно, просыпаясь на своей постели в маленькой квартирке на улице Дюрантен.

Он потянулся, открыл глаза, увидал знакомые предметы привычной обстановки, расставленные с педантичной аккуратностью старого холостяка-чиновника, услыхал знакомый голос и наконец обнаружил чашку с ужасным напитком, состоящим из смеси цикория и парижского молока.

Голос между тем говорил:

— Сударь! Извольте кушать ваш кофе!

— А? Что?.. Но как же это так?.. Я… Тысяча громов! Неужели это вы, Женевьева? Неужели я в своей квартире, на улице Дюрантен?

— Да, сударь, — отвечала старая экономка.

— А какое сегодня число?

— 16 сентября, сударь.

— А вчера было?..

— 15 сентября.

— Ах, я совсем не про то… Право, я, кажется, сошел с ума. С головой у меня неладно. Вчера высадился в Гавре… Приехал из Бразилии… 16 сентября!..

Он обвел взором комнату и остановил его на стенном календаре с отрывными листами. На последнем стояла жирная цифра 15.

Жак разом вскочил с постели, забывая о присутствии Женевьевы, бросился к календарю и прочитал год и число.

— 16 сентября! — воскликнул он, торопливо одеваясь. — Неужели прошло ровно два года и одна ночь? Или все мое путешествие было только сном? Неужели я по-прежнему геморройный чиновник и сейчас должен взбираться на верхотур конки, чтобы ехать в свою канцелярию? Но тогда, значит, все эти приключения, этот путь через Сибирь, провал сквозь лед на реке Шандуге, зимовка у чукчей, встреча с профессором Норденшильдом, перелет через Аляску на шаре, прииски Карибу, братья Перро, Калифорния, полковник Бутлер и моя драка с ним, — далее Мексика, Панама, больница прокаженных, Экуадор, Перу, английский капитан, озеро Титикака, прибытие в Жаккари-Мирим, заключительная сцена — все это только сон, сон и сон!.. Нет, этого не может быть. А между тем я нахожусь на улице Дюрантен… и Женевьева подает мне кофе, и этот глупый будильник шипит… Сон! Нет, сон не может оставить такого яркого впечатления, не может сообщить той энергии, которую я чувствую и которой прежде у меня не было и следа, покуда я не поплавал по морю. А между тем — 16 сентября.

— Да, но только два года спустя, — послышался хорошо знакомый голос из-за двери.

— Здравствуй, путешественник! — весело продолжал Жюльен, входя в комнату.

Впереди графа шел высокого роста старик, с правильными чертами лица, изможденного страданиями.

— Нужно ли представлять тебе этого господина? Ведь вы знакомы, и познакомились при весьма и весьма драматических обстоятельствах.

Жак вгляделся в старика и кинулся к нему с распростертыми объятиями.

— Господин Михайлов!.. Спаситель наш!.. Неужели это вы? Какими судьбами?.. Ах, стало быть, все это не сон, не мечта… Но вы-то, вы… Вы на свободе? Вас простили?

— Да, я получил помилование, — отвечал старик грустно, — но счел за лучшее переехать жить в Париж. Здесь я буду с любовью вспоминать свою родину.

— А знаете, господин Михайлов, Федор Иванович Лопатин… — заговорил было Жак, но его прервало восклицание:

— Он здесь сам!

И с этими словами Лопатин появился в комнате.

— А! Вот как! — нашелся только сказать изумленный Жак вместо всякого приветствия. — Вы-то как сюда попали? Я думал, вы в Карибу, и вдруг такой приятный сюрприз. Теперь недостает только, чтобы сюда явился Перро…

— И право, в этом ничего удивительного не будет… И если вы желаете видеть человека, восхищенного встречей со «старой родиной», — если вы желаете его видеть, то вот он перед вами.

Послышались тяжелые, крупные шаги, и Жак, все более и более изумляясь, увидал входящих в комнату не одного Перро, а целых трех. Лица их так и сияли радостью и довольством. Платья на них были новые, с иголочки. В них братья-трапперы очень смахивали на фермеров из Нижней Нормандии.

— Боже мой, Жюльен! — воскликнул Жак, у которого изумление сменилось самою искреннею радостью. — Боже мой, да ты собрал сюда всех наших друзей! Недостает только мистера Андерсона, коменданта форта Нулато. Да, может быть, и он здесь и сидит в гостиной? А? Уж признавайся заодно — он там?

— Нет, право же, нет, но вот письмо от него. Он пишет, что запоздавший разлив реки Юкон, сопровождаемый в нынешнем году необыкновенным наводнением, на целый месяц задержал поездку капитана в Париж. Если бы не это, мистер Андерсон был бы уже с нами. Что касается сэра Колина Кэмбли, то он прислал телеграмму с извинениями, что не может приехать на обед, который ты нам даешь сегодня вечером. Я получил эту телеграмму из Австрии.

— Ну, теперь я понимаю все. Ты вчера за обедом в Cafe-Anglais, выкинул со мной ту же штуку, которая так блистательно удалась тебе два года назад.