Дэвид Эдмонд - Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами.

• Название: Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами.
• Автор: Дэвид Эдмонд
• Издательство: НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-332-6

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.

Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже пре-, имущественно документальных.

---

Основная функция философии, полагали они, — не погружаться в дебри метафизики, а прояснять понятия, которыми оперируют ученые. Ученые — вот главные игроки на поле. Философ лишь помогает им, анализируя тактику игры. Философия всегда будет играть подчиненную роль по отношению к науке.Однако даже в терминах самого кружка все было не так просто. Если высказывание имеет смысл только потому, что его можно верифицировать, то что такое верификация? На заре Венского кружка многие его члены отдавали все свои силы решению этого вопроса. Например, как сделать, чтобы максима «Смысл предложения — это способ его верификации» относилась и к предложениям об истории, таким, как «Вильгельм-Завоеватель выиграл битву при Гастингсе»? Венский кружок полагал, что задача науки — генерировать предсказания, которые потом можно будет подвергнуть проверке. Но какие доступные проверке предсказания можно найти в высказывании о Норманском завоевании 1066 года?

Ответ на это был таков: орудия, которыми традиционно пользуется историк (архивы, письма, археологические и устные свидетельства и так далее), подобно инструментам ученого — бунзеновским горелкам, штативам и колбам — снабжают исследователя доказательствами в пользу преимущества одной теории над другой. Более того: высказывания из области истории действительно порождают предсказания, в том смысле, что если высказывание истинно, то следует ожидать, что все последующие свидетельства будут подтверждать его истинность.

В последующие годы утверждение о том, что высказывания из области истории имеют смысл только потому, что они в принципе поддаются проверке, многим покажется странным. Втискивание всех очевидно осмысленных высказываний в смирительную рубашку верификации выглядело искусственным и насильственным. Оно означало, например, что высказывания о состояниях других людей («У Хенни болит голова») следует оценивать только на основании данных «за» или «против» самого высказывания («Нужен ли Хенни аспирин?»). Альтернативная, продиктованная здравым смыслом точка зрения состоит в том, что такие утверждения, как «Всякий раз, когда из комнаты выходят люди, мебель исчезает, а когда они входят, появляется снова», осмысленны: они имеют смысл, несмотря на то, что проверить их невозможно. Даже внутри Венского кружка принцип верификации вызывал все больший скептицизм, а к середине тридцатых от него почти полностью отказались. А позже, когда А. Дж. Айера спросили о недостатках движения, он ответил: «Думаю, самый важный недостаток состоял в том, что почти все его выводы были ложными». И все же какое-то время это было самое модное философское учение западного мира.

Теория, согласно которой осмысленные высказывания должны быть либо аналитическими (когда истинность или ложность высказывания можно определить исходя из значений входящих в него слов или символов, — «все треугольники имеют три стороны»), либо доступными наблюдению, получила известность как «логический позитивизм», а «Библией» большинства логических позитивистов стал «Логико-философский трактат». Именно из «Трактата» они почерпнули принцип верификации и, подобно Расселу, были согласны с одним из главных утверждений Витгенштейна: все математические доказательства, независимо от их сложности, и все логические умозаключения — например, «Если идет дождь, то дождь либо идет, либо не идет», или «Все люди смертны; Шлик — человек; следовательно, Шлик смертен» суть просто тавтологии. Иными словами, они не несут никакой информации о реальном положении дел; они лишены сути; речь в них идет только о внутренних взаимоотношениях высказываний или уравнений. Они не могут сообщить нам, нужно ли брать зонтик, действительно ли Шлик смертен, и вообще, человек ли он.

1 Людвиг Витгенштейн в дни истории с кочергой. Студентов

завораживала страстность его мысли, его «интеллектуальный накал»

2 Карл Поппер в 1946 году. Он приехал в Англию из Новой Зеландии,

где преподавал в университете, и популярность его росла с каждым

днем благодаря выходу его книги, развенчивающей тоталитаризм, —

«Открытое общество и его враги»

3 Кингз-колледж, вид со стороны реки. Комната НЗ, где разыгралась сцена с кочергой, расположена на втором этаже в левой части здания, справа от часовни

4 Ричард Брейтуэйт, преподаватель философии в Кингз-колледже и

тогдашний обитатель комнаты НЗ; говорят, именно он — виновник ис-

чезновения кочерги, которой Витгенштейн размахивал перед носом у

Поппера

5 Питер Мунц в 1946 году. На его долю выпало большое интеллектуальное

испытание: он успел поучиться и у Поппера, и у Витгенштейна

7 Бертран Рассел в 1940-е годы. В глазах Поппера это был великий

мыслитель и писатель, с точки зрения Витгенштейна — «говорлив и

поверхностен, хотя, как всегда, хватает все на лету»

8 «Наш малыш Люки». Витгенштейн с сестрами и братом. В верхнем ряду слева направо: Хелена, Термина и Маргарет; в нижнем ряду слева направо — Пауль и Людвиг. Термина, старшая из сестер, была ему как

мать

9 Поппер с сестрами Дорой и Анни (слева направо). Карл тоже был

младшеньким

10 Радиатор как произведение искусства. Изготовлен в 1928 году по

проекту Людвига для дома его сестры Маргарет на Кундсмангассе.

Радиаторы пришлось заказывать за границей — взыскательного

Витгенштейна не устраивало качество австрийского литья

11 Кухонный шкаф, сделанный руками Карла Поппера. Поппер, как и

Витгенштейнов юности хотел заниматься ручным трудом и потому

поступил в ученики к столяру-краснодеревщику. В 1924 году этот

шкафчик поставил точку в его обучении. Поппер писал, что от мастера-

краснодеревщика он узнал о теории познания больше, чем «от любого

другого из моих учителей»

12 Парадный вход на Аллеегассе, 16. С точки зрения венцев, это

великолепное здание заслуживало имени «Пале» («Дворец»); Карл

Витгенштейн предпочитал скромное «дом»

13 Окна Попперов, выходящие на собор Святого Стефана. Домашняя

библиотека насчитывала десять тысяч книг

14 Мориц Шлик, основатель Венского кружка, погибший в 1936 году

от руки сумасшедшего убийцы — своего бывшего студента. Враги

немедленно заклеймили Шлика как представителя «нового зловещего

извращения философии»

15 Поппер — школьный учитель в Вене в начале 1930-х годов. Он получил

педагогическое образование в духе нового подхода, побуждавшего детей

мыслить самостоятельно; прежде они лишь механически зазубривали

уроки

17 Витгенштейн и Бен Ричарде. «Б помешан на мне. Это не может длиться долго»

18 Карл и Хенни. Он писал и писал. Она печатала и печатала

19 Вена, Хельденплац; через два дня после аншлюса Адольф Гитлер «заявляет перед лицом истории», что Австрия присоединилась к рейху. Считается, что ни до, ни после столько австрийцев не собиралось в одном месте

20 Поппер в начале 1960-х. Он чувствовал, что победил. Но не все были

с этим согласны

21 Камин. Кочерга «со слабым звоном» падает под очаг, на плиточный пол

Насколько точной была интерпретация «Логико-философского трактата» Венским кружком — это уже другой вопрос. Витгенштейн разделил все предложения на такие, о чем можно что-либо сказать, и такие, о чем следует молчать. Научные предложения относятся к первой категории, а этические ко второй. Но вот чего многие члены Венского кружка не поняли, так это того, что Витгенштейн не утверждал, будто то, чего нельзя высказать, бессмысленно. Напротив: только то, о чем мы не можем ничего сказать, действительно имеет значение. Витгенштейн подчеркивал эту мысль «Трактата» в письме к одному знаменитому венскому издателю: «Главный вопрос — это вопрос этический. Моя работа состоит из двух частей: то, что перед вами, плюс все то, что я не написал. И важна именно эта, вторая часть».

Некоторые члены Кружка, в том числе Отто Нейрат, со временем стали относиться к Витгенштейну как к мошеннику. Рудольфа Карнапа особенно поражал контраст между самим Витгенштейном и тем, как интерпретировал кружок его текст. Кружок состоял из реалистично мыслящих ученых, категорически отвергавших метафизику, морализаторство, духовность — и поначалу они считали «Трактат» апологией такого подхода. А тут перед ними во плоти стоял полумистик, вслух читающий стихи. Карнап писал об этом так:

«Своими взглядами, своим отношением к людям и проблемам, даже теоретическим проблемам, он напоминал не ученого, а, скорее, человека творческого, художника, даже, может быть, пророка или провидца… И когда, порой после долгих мучительных усилий, наконец-то рождался ответ, этот ответ являлся перед нами, как только что сотворенный шедевр или божественное откровение».