Тим Северин - Крест и клинок

• Название: Крест и клинок
• Автор: Тим Северин
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31176-7

Европа охвачена пламенем затяжной войны между крестом и полумесяцем. Сарацины устраивают дерзкие набеги на европейские берега и осмеливаются даже высаживаться в Ирландии. Христианские галеры бороздят Средиземное море и топят вражеские суда. И волею судеб в центре этих событий оказывается молодой ирландец, похищенный пиратами из родного селения.

Чью сторону он выберет? Кто возьмет верх? И кто окажется сильнее — крест, полумесяц или клинок?

---

— Аллах акбар.

Юноша вздрогнул от пронзительной боли. Еще один мгновенный приступ страха — струйка теплой крови потекла по его бедру. Он все еще дрожал от боли, но уже ощущал благословенное прикосновение какой-то припарки: на его раненое мужество накладывали перевязку.

Глава 11

«Слава моря» лежала в дрейфе. Зеленое знамя с блестящими серебряными и золотыми полумесяцами — знамя Алжира — висело на мачте недвижно, и вода у бортов галеры казалась маслянистой. Случайные волны были столь слабыми, что заметить их можно было лишь по движению верхушки чудовищной мачты, составленной из трех прямых сосновых стволов, точно гигантское удилище. Рея вместе с подвязанным парусом весила более четырех тонн, и предводитель галер приказал спустить ее, чтобы не нагружать понапрасну мачту и растяжки. А когда задует ветер, тогда тридцать сильных мужчин разом ухватятся за толстый шестидюймовый фал, чтобы снова поднять рею. Потом самые легкие и ловкие матросы, вскарабкавшись на нее, развяжут узлы, единственный огромный парус раскроется, и галера заскользит по воде. Но пока нет ни единого дуновения, и «Слава моря» недвижима и тиха, если не считать непрерывного биения водяных насосов и потока воды, извергающейся обратно в море — изношенный корпус галеры непоправимо протекал, и только постоянное откачивание воды делало ее легкой и поворотливой. Тургут дал отдых своим гребцам, потому что «Слава моря» уже находилась там, где ей надлежало быть согласно его желанию, рыскала у точки пересечения морских путей. В трех лигах к востоку находился остров Святого Петра, где люди Тургута недавно пополнили запасы пресной воды у дружественного населения, а вблизи этого острова, огибая южную оконечность Сардинии, пролегал торговый путь между Марселем, Ливорно, Сицилией и проливами. Поэтому корсарская галера стояла здесь в засаде, хищная, как стареющая щука в зарослях водорослей.

С его места на корме Гектору открывался вид на всю заслуженную галеру. В тусклом предутреннем свете корабль выглядел еще у́же и длиннее, чем обычно. Шестнадцать футов в ширину — это меньше одной десятой расстояния от кормы до фордека, на котором можно различить черные очертания единственного носового орудия, приземистой чугунной пушки, нацеленной прямо в густой туман, за которым не видно горизонта. Ранее Тургут сообщил ему, что некогда на «Славе моря» стояли три прекрасных носовых пушки, отлитых из бронзы искусными мадьярскими литейщиками, но наиболее дорогие орудия пришлось продать, чтобы оплатить счета с верфи, снарядить корабль и выйти в море. Единственный узкий мостик шел посередине во всю длину галеры. На большинстве корсарских кораблей по таким мостикам расхаживали надсмотрщики, не спуская глаз с рабов и подстегивая ударами плетей тех, кто пытался увильнуть от работы. Но на «Славе моря» не было необходимости в подобном понуждении, поскольку ее гребцы, теперь отдыхавшие на скамьях, были по большей части вольнонаемными. По крайней мере, в этом Тургуту повезло. В начале марта он объявил о своем предстоящем походе, а через две недели в городе разразилась буба — чума. Для алжирцев буба — беда обычная, она бродит незримо и время от времени появляется, чтобы истребить слишком тесно живущее население. Но чума — бедствие летнее, она редко приходит так рано, так что хворь застала город врасплох. После того как умерли несколько знатных горожан, все бросились бежать, спасаясь от поветрия. Многие нанялись на «Славу моря», хотя Тургут не обещал жалованья, а только долю в добыче.

И вот теперь на борту у него было сто шестьдесят человек, не считая главной боевой силы корабля — отряда из сорока янычар под водительством военачальника, — и рацион стал оскудевать. Гектор в точности знал все подробности, ибо попал он на корабль в качестве капитанского скривано, которому надлежало знать, сколько в трюме осталось мешков крупы и сушеных фруктов, сколько кувшинов масла и уксуса. Корабль вышел из Алжира с припасами в расчете примерно на месяц пребывания в открытом море — это все, что оказалось по карману Тургуту, и на четвертой неделе плавания люди начали роптать на чрезмерную скудость пайка кускуса, их основного блюда. Последняя сытная трапеза случилась после того, как святой человек, отшельник-марабут совершил молитву за успех похода. Шесть жертвенных овец зарезали, когда смазанный жиром корпус «Славы моря» спустили на воду, и цветные флаги развевались на ее снастях. Кровь и внутренности отдали морю, а мясо — команде, и галера торжественно вышла из гавани Алжира. Зеваки на крепостных валах провожали ее криками, а команда салютовала гробнице Сиди Кетака на горе, без помощи коего ни один корсар не может надеяться на успех.

Однако, несмотря на принесенную жертву, успех им не очень сопутствовал. У берегов Майорки галера перехватила с дюжину судов, в основном маленьких тартан и других весельных суденышек. Всякий раз галера заставляла незнакомое судно лечь в дрейф, а затем высылала лодку с командой для осмотра, проверки национальности судна и груза. Если корабль оказывался христианским, к изучению судовых документов приступал Гектор, а встревоженный капитан не отходил от него и твердил, чуть не плача, что он честный торговец и везет только дозволенные товары. Несколько капитанов предъявили удостоверения, выданные по условиям договора между их правительствами и деем Алжира и сулящие защиту от захвата судна и груза. К сожалению, обнаруживалось, что бумаги подлинные, и Тургут, уважая договоры, отпускал задержанных. Лишь два судна оказались настоящей добычей, только грузы их ничего не стоили — вязанки дров, тюки необработанной козьей шерсти да малое количество проса и сыра, каковыми были пополнены тающие запасы «Славы». Невеликим утешением стали несколько мешков с кофейными бобами, вероятно предназначенных какому-нибудь мавританскому шейху.

Гектор обогнул куполообразный полог, под которым Тургут и ага янычар расстилали на ночь свои тюфяки. Он еще не привык к отсутствию тяжести невольничьего кольца на ноге. Накануне отплытия Тургут настоял на том, чтобы кольцо было снято.

— Я попрежнему твой хозяин, но теперь, когда ты принял веру, у меня нет никакого желания обращаться с тобой как с рабом, — заявил он. — Отныне ты должен смотреть на себя как на моего домочадца, весьма высоко ценимого. Пророк, да пребудет он в мире, сказал: «Твои рабы — твои братья, и Аллах поместил их под твое начало. Поэтому тот, у кого под началом есть брат, должен кормить брата тем же, что ест сам, и одевать его в то, что он сам носит».

На борту галеры предводитель следовал завету Пророка. Как вся команда, он ходил босым и носил простую рабочую одежду — хлопчатое платье или длинную рубаху поверх штанов. Гектор радовался свободному покрою таких мешковатых штанов, потому что все еще ощущал последствия обрезания. Рана зажила за положенные две недели после обрезания, но порою в жару он все еще чувствовал некоторое неудобство.

Какой-то матрос поднялся по трапу с гребной палубы, и, когда он приблизился, лицо его показалось Гектору знакомым. И тут же Гектор узнал моряка. То был английский матрос Дентон, с которым они вместе сидели в трюме корабля Хакима-морехода.

— Вот не думал встретить тебя здесь, — сказал Гектор.

Дентон замедлил шаг, но узнал молодого ирландца не сразу.

— Да ведь это тот паренек из Ирландии, а? — воскликнул он. — Ты изменился. Стал вроде как постарше, повзрослев. — Он глянул на босые ноги Гектора. — А еще, сдается мне, ты надел тюрбан.

С запозданием Гектор заметил на лодыжке Дентона невольничье кольцо, хотя на голове у него не было красной шапки раба, — как и у всех, голова моряка была обмотана куском невзрачной ткани.

— Да, я обратился, — коротко ответил Гектор.

— А я и не думал упрекать тебя, — заметил Дентон, ничуть не удивившись. — Но как ты оказался на юте вместе с начальниками? Ты ведь не стал гарцоне, а?

— Нет, я скривано при предводителе, — ответил Гектор.

Гарцоне на лингва франка называли молодых наложников, которых иногда брали в море начальники и старшие оджаки.

— А еще, — добавил Гектор, — я помогаю предводителю в составлении морских карт.

Это произвело на Дентона впечатление.

— Я всегда считал тебя башковитым малым, — сказал он. — А что это за штука такая болтается у тебя на шее?

— Это кибла. Она показывает, в какую сторону я должен повернуться лицом, когда молюсь.

— Можно мне глянуть? — Дентон открыл шкатулку и увидел стрелку компаса. — Да, удобная штука, особенно когда корабль меняет курс.

— А ты как? Чем занимался эти девять месяцев?

Дентон пожал плечами.

— Почти тем же, чем занимался бы дома, доведись просидеть всю зиму на берегу. Работал на верфи, плотничал. Делал все, чтобы эта посудина могла плавать. Этой старушке сто лет в обед. Вся расшаталась, а молодость не вернешь. Не удивлюсь, коли этот поход окажется последним.