Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

• Название: Падение царского режима. Том 2
• Автор: Павел Щёголев
• Жанр: История
• Год: 1925

Второй том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит допросы: министра внутренних дел А. Д. Протопопова, князя М. М. Андронникова, директора департамента полиции А. Т. Васильева, министра юстиции Н. А. Добровольского, чиновника департамента полиции И. Ф. Манасевича-Мануйлова, министра внутренних дел и юстиции А. А. Макарова, вице-директора департамента полиции К. Д. Кафафова, помощника военного министра генерала М. А. Беляева, председателя совета министров князя Н. Д. Голицына и министра юстиции И. Г. Щегловитова.

---

Щегловитов. — Лядов, вероятно…[*]

Председатель. — Вы помните, что командированный туда из министерства внутренних дел Дьяченко присылал сему министерству телеграммы по этому делу, которые в копиях сообщались вам?

Щегловитов.— Это я помню.

Председатель. — Вы интересовались этими телеграммами, — вероятно, их читали?

Щегловитов. — Да, читал.

Председатель. — Не остановили ли ваше внимание такие слова телеграммы, вам в копии сообщенной: «Наружное наблюдение за присяжными заседателями пока не провалено. Осуществляется осторожность, но результатов не дает и дать не может…»!?

Щегловитов. — Это я совершенно не помню… Была телеграмма? — значит, я читал…

Председатель. — Если вы это читали, то не можете ли припомнить течение ваших мыслей, которое привело вас к бездействию, к игнорированию таких вещей?

Щегловитов. — Ведь, мне кажется, по этому делу присяжные заседатели были оставлены все время слушания дела в здании суда… Кажется, это было так? Следовательно, какое же могло иметь значение наблюдение за ними?

Председатель. — Тем более, скажу я, что эта телеграмма относится к несколько более раннему времени. Но к какому бы времени она ни относилась, ведь ясно, что здесь чиновник, командированный министерством внутренних дел, совершает действия беззаконные?

Щегловитов. — Конечно, беззаконные.

Председатель. — И, как на зло, свой рапорт в телеграфной форме посылает не только министру внутренних дел, но и министру юстиции, т.-е. лицу, которое блюдет за законами!… «Наружное наблюдение за присяжными заседателями пока не провалено…» — это совсем сыщический язык. «Осуществляется осторожность, но результатов это наблюдение не дает…» 23 сентября 1913 года вам препровождена эта телеграмма… Скажите, почему при доследовании дела дело не дали судебному следователю Фененко, а дали судебному следователю Машкевичу?

Щегловитов. — Потому, что я считал его лучшим из следователей.

Председатель. — Машкевича?

Щегловитов. — Машкевича.

Председатель. — Позвольте вам поставить вопрос, который уже ставился перед вами в государственной думе: как вы вообще относитесь к вопросу о вознаграждении судей, служебном вознаграждении судей в форме их повышения, после какого-либо судебного процесса, в котором они принимали участие?

Щегловитов. — Т.-е. придавал ли я значение?

Председатель. — Нет, не придавали ли вы значение, — а ведь вся Россия знает и знаете вы, что после дела Бейлиса лица, принимавшие участие и не выделявшиеся отрицательным отношением к вопросу о виновности Бейлиса, были все вознаграждены. Вы помните, член государственной думы Маклаков в своей речи обращал на это внимание? Мне интересно: как вы относитесь или относились, в качестве министра юстиции, вот к такому явлению, к такому действию министра юстиции?

Щегловитов. — Мне казалось, что министр юстиции очевидно усматривал в этом случае выдающуюся деятельность этих лиц, и потому этим лицам давал дальнейшее движение…

Председатель. — Причем выдающимися характер этой деятельности определялся не только внешними признаками — энергичностью действий, но еще и внутренними признаками — деятельностью в известном направлении: т.-е. повышались судьи, которые не проявляли себя отношением отрицательным к обвинению, а напротив, проявляли себя положительно в отношении к такому направлению процесса…

Щегловитов. — Но ведь процесс закончился оправданием…

Председатель. — Но процесс закончился, вместе с тем, признанием факта — в известной постановке… Как вы знаете, при тогдашних условиях, добиться такого признания являлось уже некоторым результатом…

Щегловитов. — Во всяком случае, деятельность этих лиц не привела к торжеству обвинения.

Председатель. — Но они, по крайней мере, стремились к этому… Мне интересно знать точку зрения министра юстиции: как с интересами правосудия, с соблюдением интересов правосудия (которые обязан блюсти министр юстиции) вяжется такое отношение к делу, что судьи двигаются или не двигаются, т.-е. награждаются или не награждаются, в зависимости от того или другого отношения к разбирательству дела, не в смысле формального рвения, а в смысле отношения, по существу, к обвинению или оправданию?

Щегловитов. — Я думаю, что это обстоятельство собственно не играло роли, т.-е. отношение к обвинению или оправданию: в данном случае, этот процесс — громадный, проводить его было нелегко всем его участникам… Поэтому, я признавал справедливым этим участникам затем дать дальнейшее движение…

Председатель. — Ну, а те судьи, которые остались при особом мнении, при предании суду, — Каменцов и Рыжов, — получили какое-нибудь движение по службе?

Щегловитов. — Каменцов и Рыжов? — у меня справки нет.

Завадский. — Они до сих пор — члены палат.

Председатель. — Известно ли вам, что наблюдение за присяжными заседателями было установлено не только на время суда, но и до суда?

Щегловитов. — Нет… это мне не известно.

Председатель. — Не известно ли вам о тех мерах, которые были приняты департаментом полиции к тому, чтобы выяснить еще до суда отношение присяжных заседателей к существу обвинения?

Щегловитов. — Нет.

Председатель. — Не известно ли вам, что прокурору судебной палаты все это было известно и что органы местной администрации получили предписание содействовать в этом отношении местным судебным властям?

Щегловитов. — Это мне совершенно не известно.

Председатель. — Вы сами не просили о содействии — во всех отношениях — между прочим, Белецкого?

Щегловитов. — Белецкого? Нет, не просил.

Председатель. — Каким образом вы сочли совместимым с вашим достоинством или с вашим положением министра юстиции — помещение вашего имени под приветственной телеграммой некоторым действующим лицам процесса, которые в телеграмме именовались «героями этого процесса»?

Щегловитов. — Что я допускал помещение моего имени?…

Председатель. — Нет, вы сами приветствовали, как «героев этого процесса», лиц, которых департамент полиции на свои деньги туда посылал!…

Щегловитов. — Я не мог посылать таких телеграмм…

Председатель (читает). — Телеграмма 9-го ноября 1913 года: «Митрополит Флавиан, архиепископ Никон, София Ивановна Сазонова-Смирнова, Елена Адриановна Полубояринова, Иван Григорьевич Щегловитов, Николай Андреевич Зверев, директор училища правоведения генерал Мицкевич, академик Соболевский, доктор Дубровин, Оскар Юрьевич Виппер, Михаил Осипович Меньшиков, генерал Никольский, Григорий Григорьевич Елисеев, Сергей Владимирович Штюрмер, Николай Петрович Харламов, протоиерей Лохотский,[*] профессор Грибовский и Вячеслав Осипович Первольф, псевдоним — Иван Пересветов, к которым позвольте присоединиться мне с женой и сыновьями, собравшись вчера у нас за обеденным столом в честь героев киевского процесса, выразили единодушное желание приветствовать прокурора киевской судебной палаты Георгия Гавриловича Чаплинского, судебного следователя Ивана Акимовича Машкевича,[*] профессора Ивана Алексеевича Сикорского, члена государственной думы Замысловского, присяжного поверенного Алексея Семеновича Шмакова и отсутствовавшего по нездоровью Дмитрия Петровича Косоротова, за благородное гражданское мужество и высокое нравственное достоинство неподкупных независимых русских людей»… Вы знаете, что профессору Косоротову 4.000 руб. заплатили из департамента полиции, — вы знаете это?

Щегловитов. — Сам не помню… но это, вероятно, так и есть…

Председатель. — «Неподкупных и независимых русских людей»… это пишет группа людей, имея в своей среде Дубровина… (продолжает чтение):… «желая своим сочувствием, уважением и самым горячим сердечным расположением превысить и покрыть ту ненависть, клеветы и яростные нападки, которые расточают против наших доблестных сограждан все темные силы России со своими продажными, преступными и безумными приспешниками»… Как это случилось, что Россия в подобном сообществе, по такому поводу, участником приветствия такого содержания видела своего министра правосудия? Впрочем, тогда не видела — теперь видит…

Щегловитов. — Это — телеграмма Бориса Никольского, им подписанная…

Председатель. — Но с вашего, вероятно, ведома и согласия?