Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

• Название: Падение царского режима. Том 2
• Автор: Павел Щёголев
• Жанр: История
• Год: 1925

Второй том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит допросы: министра внутренних дел А. Д. Протопопова, князя М. М. Андронникова, директора департамента полиции А. Т. Васильева, министра юстиции Н. А. Добровольского, чиновника департамента полиции И. Ф. Манасевича-Мануйлова, министра внутренних дел и юстиции А. А. Макарова, вице-директора департамента полиции К. Д. Кафафова, помощника военного министра генерала М. А. Беляева, председателя совета министров князя Н. Д. Голицына и министра юстиции И. Г. Щегловитова.

---

Председатель. — Он был сенатор.

Щегловитов. — Я все-таки хочу сказать, что я здесь в таком отношении…

Председатель. — Почему вы не ответили non possumus, — ибо деспотии нет? Почему министр юстиции не ответил представителю верховной власти: мы не можем?…

Щегловитов. — За это, я повторяю, я заслуживаю осуждения, — не только потому, что нарушение было допущено, что я не умел остановить верховную власть (потому что, как вы правильно изволили сказать: верховная власть безответственна, ответственны мы, министры, — это никакому сомнению не подлежит)… Но, кроме того, мне это еще обидно, по чувству того отношения, которое, простите, я несколько подробно характеризовал, потому что это обстоятельство у меня осталось, как обстоятельство очень тяжелое…

Председатель. — Обстоятельство тяжелое — не только в виду вашего отношения к Арнольду, а принимая во внимание личность этого человека: это совершенно бескорыстный человек и судья.

Щегловитов. — Для меня — человек, которого я очень высоко ценю…

Председатель. — Какое участие вы принимали в деле Бейлиса.

Щегловитов. — Обычное, которое вообще я проявлял к возникающим уголовным делам…

Председатель. — Разве это дело было обычное?

Щегловитов. — Нет, это дело было исключительное.

Председатель. — Может быть, и внимание, которое вы уделяли этому делу, было также необычное?

Щегловитов. — Нет, особого внимания не было… Это дело в судебном порядке велось.

Председатель. — Во всяком случае, вы хорошо были осведомлены о ходе этого дела?

Щегловитов. — Донесения поступали все время.

Председатель. — Чем была вызвана командировка в Киев по делу Бейлиса вице-директора Лядова!

Щегловитов. — Очевидно, для более подробного ознакомления с предварительным следствием.

Председатель. — Но ведь не по каждому делу командируется вице-директор. Это первый факт, на который я натыкаюсь при рассмотрении этого дела, и он говорит, что дело это было чрезвычайное и отношение к нему министерства было тоже несколько необычное.

Щегловитов. — Газеты очень шумно к нему относились, и невольно министру юстиции приходилось несколько более вооружать свои способы осведомления этим делом. Этим и объясняется командирование Лядова.

Председатель. — Вы командировали, т.-е. это было по вашему распоряжению?

Щегловитов. — Конечно.

Председатель. — Какое же поручение было дано Лядову?

Щегловитов. — Ознакомиться со всеми подробностями дела.

Председатель. — Он вам представил доклад?

Щегловитов. — Очевидно.

Председатель. — То-есть вы говорите предположительно?

Щегловитов. — Я сейчас не помню, есть письменный доклад или нет. Может быть, ограничилось и устным докладом…

Председатель. — Разве обычно такие исключительные командировки кончаются устным докладом.

Щегловитов. — Да, возможно…

Председатель. — Вами делались по этому поводу доклады представителю верховной власти того времени?

Щегловитов. — Нет… кроме, может быть, самого общего по этому делу.

Председатель. — Вы не помните, чтобы вам, по возвращении Лядова, было предоставлено в письменной форме содержание дела? Список был представлен?

Щегловитов. — Этого я не помню.

Председатель. — Вы не помните о том моменте дела Бейлиса, когда следователь Фененко не хотел его привлекать?

Щегловитов. — Это я помню, что он встречал затруднение…

Председатель. — Вы помните, чем разрешилось это затруднение следователя?

Щегловитов. — Не последовало ли передачи Машкевичу этого дела?…

Председатель. — Это произошло несколько позже. А тогда, вы помните, прокурор киевской палаты предложил привлечь Фененко к ответственности… Каково же было ваше участие в этом эпизоде?

Щегловитов. — Тут я не помню… А было мое участие здесь?

Председатель. — Значит, вы этого не помните?

Щегловитов. — Я не помню.

Председатель. — Вы помните рапорт прокурора киевской палаты по делу Бейлиса от 29-го июня 1911 года, с изложением имеющихся или добытых против Бейлиса улик, с донесением о том, что Бейлис привлечен к делу на основании изложенных в этом рапорте данных и заключен под стражу?

Щегловитов. — Я этого в своей деятельности не помню… Может быть, я был в отпуску…

Председатель. — Мне бы хотелось поставить вопрос: не обратили ли вы, как генерал-прокурор, внимания на ничтожность данных, имеющихся против человека, подвергнутого тюремному заключению, в качестве меры пресечения, против него принятой?

Щегловитов. — Во всяком случае, такого распоряжения в этом направлении не было…

Председатель. — Об этом вам доносил формально прокурор киевской судебной палаты.

Щегловитов. — С моей стороны не было предписания об освобождении…

Председатель. — Предписание вами не было дано… Вы говорите, что не помните, докладывали ли вы бывшему императору о деле Бейлиса или нет. Но есть сведения, что 21-го декабря 1911 года вы представили бывшему императору всеподданнейшую записку по этому делу.

Щегловитов. — Раз записка эта существует, очевидно, это было…

Председатель. — Вы не помните, что в этой записке говорится о том, что следователем были добыты прямые указания на то, что одним из участников убийства Ющинского был еврей Мендель Бейлис?

Щегловитов. — Это в докладе выражено? — Значит, это так было.

Председатель. — Вы как бы доверяете моему утверждению, а память вам ничего не сохранила?

Щегловитов. — Нет.

Председатель. — Вы в общих чертах дело Бейлиса знаете, знаете улики. Можно было, говоря об этих уликах, назвать их прямыми указаниями на его участие?

Щегловитов. — Я бы сказал, это — смелое утверждение, потому что там косвенные улики…

Председатель. — Тем не менее, вы, донося об этом деле носителю тогдашней верховной власти, утверждали это. Вы не помните, чтобы вы по делу Бейлиса сносились с прокурором киевской палаты, кроме официальных бумаг, еще и частными письмами?

Щегловитов. — Нет, этого я не помню.

Председатель. — Не известно ли вам, что прокурором киевской судебной палаты по этому делу было допущено, параллельно с предварительным следствием, еще и дознание полицейское и другие акты, принятые в порядке дознания, к заарестованию Веры Чеберяк и т. д.?

Щегловитов. — Этого я хорошо сейчас не припомню… Но сведения об этом в министерство поступали.

Председатель. — Вы считаете такой порядок незакономерным?

Щегловитов. — Да, я думаю, что это неправильный порядок.

Председатель. — Вы приняли какие-нибудь меры, чтобы восстановить действия закона в данном случае?

Щегловитов. — Мне помнится, что было отдельное дознание относительно Мищука, относительно вещественных доказательств, которые возбуждали сомнение… Это я помню.

Председатель. — Но кроме того были арестованы и содержались под стражей Лука и Николай Приходько и Вера Чеберяк?

Щегловитов. — Очевидно, это было параллельное дознание.

Председатель. — Интересно, на каком основании генерал-прокурор не принял мер к тому, чтобы действие закона было восстановлено? Вам доносил об этом прокурор Чаплинский в своем рапорте?

Щегловитов. — Мне кажется, по закону следователь может отменять все распоряжения.

Председатель. — Следователь может; но независимо от того, отменил или не отменил следователь известные распоряжения, он должен принять меры к тому, чтобы они полицией не нарушались.

Щегловитов. — Я не отрицаю этого.

Председатель. — То-есть вы не отрицаете, что вами не были приняты меры?

Щегловитов. — Во всяком случае следа такого нет, и я этого не удостоверяю.

Председатель. — Скажите, пожалуйста, вы помните историю с выставлением обвинительных актов по делу Бейлиса? В частности, вы помните, что было два проекта обвинительного акта: один отвергнутый и другой, позднейший, — принятый?

Щегловитов. — Их было два до обращения дела к доследованию: я эти два обвинительных акта видел.