Глеб Бобров - Солдатская сага

• Название: Солдатская сага
• Автор: Глеб Бобров
• Издательство: Эксмо
• Жанр: О войне
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-20879-1

Эта книга — о горьком солдатском хлебе. Выжить на жестокой войне, выжить среди озверевших, сбитых в земляческие стаи сослуживцев, выжить в голоде, жажде, грязи, кишащей тифом и гепатитом — это подвиг. А если при этом еще и не сломаться, не превратиться в животное, сохранить душу незамутненной, сострадающей и любящей, да погибнуть с достоинством, до конца выполнив свой воинский долг — разве это не восхождение на крест? Разве есть что святее солдатской доли?

---

Юра — умненький киевлянин, славный, но физически слабый и невысокий мальчик. Все еще ребенок. Русые реснички светлых глаз не скрывают и всегда удивленное выражение на них. Чуть чем-то заслушается, сразу рот открывает, прям как дите малое… Нет, пусть мне ответят: какой же надо быть отмороженной тварью, что бы этого ребятенка за речку отправить, а! Я его жалею и всячески опекаю. Несколько раз на операциях таскал его пулемет, чтобы Ткач не лег — они с ПК одного роста. Взводному понравилось…. очень удобно получилось — опытный дедушка снайпер и, он же, по ситуации, пулеметчик.

Темир — другой. Крупный, крепкий малый с Зауралья. Смышленый, веселый, открытый, честный. Глазища под черным ежиком антрацитовыми угольками искрятся. Прям не татарин — китаец настоящий. Говорит почти без акцента. Из всех проблем — прилипшая к нему дурацкая кличка. А как получилось: кто-то из старых на него наехал, начал орать ну и достал видно. Темир присел, прижмурил свои щелки, словно защищая уши поднял ладони и давай орать по-своему: «Болды! Болды! Болды!» — хватит, то бишь. Так и приклеилось….

Подхожу к машине:

— Ткач, бегом к Пончику на машину… — тот засуетился — И пулемет оставь! Ко мне в люк его, быстро! И ленты туда же…. Давай, давай, сынку!

Пока тасовались меж машинами саперы пошли… Ну и мы следом попылили…

* * *

Не зря Серега с утра еще на «точке» завелся. Знала его нижняя чуйка не будет бесконечной лафы — платить придется.

Только двинулись, только за саперами машины выстроили, и пятидесяти метров не прошли, как рубанули нас. Оттуда — откуда не ждали….

Вначале из руин в ста метрах от нас вылетела граната и ахнула аккурат посередине катков головного танка. С садов тут же ударили одиночные бойцы тяжело задумкали буры. Бьют саперов…

Пока граната долетала, я уже мухой слетев с брони, распластался слева под гусеницами. Как что-то внутри толкнуло — не полез на противоположную от обстрела сторону. Словно лист приклеенный рядом растянулся Темир.

Зуб нырнул в мой люк, выставил пулемет и первый из нас приложился штук на пятнадцать по глинобитным развалюхам. Катаев сверху разворачивал пушку.

Смотрю в прицел — да нет там никого! Лежит наверняка этот гаденыш сейчас на дне погреба и бесу своему молится, чтобы пронесло правоверного. В рот тебе ноги! — не пронесет тебя, падла! Бля буду — не отсидишься, паскуда конченная…

По садочкам тоже не видать — высунется один, стрельнет и опять засядет. Каждый по разу — всем весело. Тут с противоположной стороны, из-за Кокчи, лупанули по-взрослому. Ну вот, дождались… На слух — под десяток автоматов, где-то вдали ДШК кашлем зашелся, легла первая мина.

Понеслась война, твою мать! А до дома осталось — всего ничего… песня такая была…

Ну, а что делать?! Осматриваюсь — лупят густо, но в основном саперов, нас так — пока по попке похлопывают. Пацаны и собаки вначале на правую сторону за машины рванули, вот их там и встретили. Кого-то уже волокут в десанты, кто-то лежит, крики, маты… Шанхай!

Танки башни доворачивают, но еще молчат. Машина прикрытия позади нас тоже ствол поднимает, причем не за речку — на сады. Да понятно — свой геморрой болит сильнее. Там где-то РПГ бродит! Что ему тот крупнокалиберный да миномет?!

Закидываю винтовку на голову Зубенко, тот из люка высовывает Ткачевский ПК. Щассс, с-суки, побазарим! Две секунды — с Темиром разберусь!

Укладываю пацана поближе к броне, там рытвина на треть штыка. Тыкаю пальцем в ближайшие сады и кляну страшными карами если попробует подняться. Давай, военный, пора за работу…

Поворачиваюсь к бурам спиной, закидываю сошки на ребристор. Понеслась, бля — даешь буги-вуги!

Все это секунды. Сейчас, вспоминая, они укладываются в плотные блоки и пару мгновений тогда, сейчас можно вспоминать часами. Скорость восприятия, не подстегиваемая кипящим адреналином, иная. Время всегда течет по-разному… Память тоже — избирательна. Первыми возвращаются самые сильные впечатления. Шоковые… Как выстрел пушки, например….

Мир от неба до самого земляного нутра внезапно лопнул, треснул вдоль мокрой простыней и наступил миг нирваны. Потом пустота взорвалась дикой болью в ушах, яростным звоном миллиона цикад, упругим толчком в каждую пору тела и напоследок полыхнула жаром в лицо. Танк прикрытия саперов выдулил из ствола бело-оранжевый шар метра на три в поперечнике. Позади меня громыхнуло по-новой. На месте крайних, самых больших кишлачных развалин вырос утес из пыли и дыма. Организм встретил знакомые ему ощущения легким подташниванием и чувством собственной отстраненности, потерянности в этом мире. Братская память контуженых…

Все… башни развернулись за реку. Хвала Всевышнему! Стоять под углом выхлопов — так и вконец мозги вытекут. Глянул на Болды — ничего мальчонка, не поперхнулся, строчит себе помаленьку короткими, как по-писаному.

Тем временем за речкой грязножопые товарищи и вовсе посказились. Не иначе обдолбленные в сисю — лезут прямо под орудия. Санек Катаев щедрится от души, дорвался пацан: столько проходить пехотой, чтобы обломилась ему под раздачу знатная пруха — автоматическая пушка БМП-2. Ну и поливает длинными, не жалея ни снарядов, ни моих долбаных ушей.

Я тоже так, особо не экономя, как дубеля пачками всаживаю (Юра потом спасибо скажет). Приметил сразу троих аллахеров за передней грядой и вздохнуть им, высунуться не даю — частыми, на три-четыре патрона, очередями гоню их, недоношенных, к соседней скальной россыпи. Меж ними и валунами открытая площадка — проскочить бы вам надо… Смелее… попытайтесь, суки на спор!

Катаев замечает мои трассера, на ходу врубается в тему и густо прикладывается сверху. Хорошо…. Следующую перебежку делает уже один только шапчонка пегим войлоком мелькнула, словно пасху ему на голову натянули. Ну-ну, гандон… я начал, Санек закончил — от души нагадил с обоих стволов поверх моей очереди. Усе мама — сливайте воду….

Только вошел в раж, дурное веселье боя вставило, слышу крики: «Санинструктора!». Плохо дело…. У саперов есть свой внештатный санинструктор, вместе за одним операционным столом в гнойке стояли. Идет с пацанами и наш прапор, Степан, фельдшер второго батальона.

Дотягиваюсь до Зуба:

— Коробку давай!

Эта жаба скрывается в люке и через пару секунд выбрасывает мне… ленту! Ну, бля, хохол, понадкушенный!

Спорить некогда. Закидываю ему отработанные звенья с оставшимися финиками, укладываю в свой короб новую сотку, загоняю затвор и, согнувшись пополам, лечу к саперам. Только добежал — оборачиваюсь на сопенье за спиной. Вот те на — Темир свою дуру сзади тащит. Мать-перемать! лежать! убью!.. Ну, да ладно, не назад же под пулями гнать. Своих дел не меряно…

Здесь — полный кавардак. Двое уже в десантах, над одним колдует Степан. Еще боец, с перетянутым по хэбэшке коленом, сидит привалившись спиной к люку и длинно строчит куда-то в горы. Понятно, вот он где — мой сапер-санинструктор. Между машинами — куча мала. Двое, все уже в крови, пытаются тащить третьего. Тот упирается, кричит, плачет, тянется к своей собаке. Пес лежит на боку и под ним уже черная, растоптанная сапогами лужа. Все вперемешку: люди, звери — где чья кровь? кто ранен? куда? кто кричит? Короче, полный….

Между машинами саперов не шибко-то и чвиркает, жить можно. Ору что-то про маму, отталкиваю самого ретивого — явно не ранен. Тот, что упирается — с пробитым правым бедром и течет с него слишком добряче — своя лужа уже. Не до эмоций. Фиксируя выбрики, наваливаюсь плечом сверху на живот, накладываю жгут под самые яйца и не отпуская вбиваю в другую ногу одну ампулу промедола. Бинтовать некогда — ногой он сучит, конечно, знатно, но разбери в горячке — все что угодно может быть — и кость, и артерия, и нерв. Врачи разберутся. Двое, что держали, волоком тащат его в десант к Степану. Пацан просто заходиться — тянется к псине и кричит, кричит, кричит: «Дуся! Дуся!».

Спи, давай, братишка, разберусь я с твоей Дусей. Подхватываю животину и — за другую броню. Какой здоровый кобель, просто огромный… Вот тебе и Дуся! Тут подскакивает Болды, хватает за хвост и лапу и уже вдвоем шустро затягиваем собаку под десанты.

Эх, какой у меня татарча толковый! На ходу приметил — за здоровую лапу ухватился. Молодец…. А пулемет свой бросил! срань такая!

Тем временем танки так дружненько угандобесили по скалам, что, по-моему, даже по Кокче рябь пошла. Вначале прошлись по приметному коридорчику — так миномет по третьему разу больше и не гавкнул. Потом упороли куда-то повыше, в скалистую даль, ДШК тоже в момент прижух. Полечили и АКМщиков. Представляю, как духи после первых залпов дрыснули по щелям. Да остыньте, тут не спрячешься….

Не суетные ребятишки танкисты — редко базарят, да кулаки тяжелые, отгавкиваться желание пропадает быстро и всерьез.

Под конец прилетела пара «крокодилов», покружили, отшипели сверху НУРСАМи, порычали пушками и отчалили с чувством честно исполненного интернационального долга. Красавцы! Всегда им, летчикам, завидовал…. По определению — элита! Говорила же мне, долбню, мама — учись сынуля, тяжко жить неученому…