Александр Панцов - Мао Цзэдун

• Название: Мао Цзэдун
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02983-5

Впервые на книжном рынке России появилось самое полное и объективное издание, написанное о Мао Цзэдуне. Взяв за основу архивы китайской компартии, КПСС и международного коммунистического движения, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор Александр Панцов так живо выстраивает картину повествования, что создается иллюзия полного присутствия на месте описываемых событий. Среди огромного количества материалов, использованных в книге, — многотомное личное дело Мао и его досье, несколько тысяч томов личных дел других революционеров Китая, а также записи бесед автора с людьми, знавшими Мао. Большая часть этих материалов публикуется впервые.

Со страниц книги Мао предстает не только политиком, но и живым человеком, со всеми его достоинствами и недостатками. Это уникальное по своей масштабности и информативности издание будет лучшим в ряду книг о «великом кормчем» Поднебесной.

---

Вместо запланированных пятнадцати минут встреча продолжалась шестьдесят пять. Председатель начал уставать, и Чжоу нетерпеливо поглядывал на часы. Никсон заметил это и закруглил беседу. Мао встал, чтобы проводить гостей. «Однако вы очень хорошо выглядите», — сказал на прощание Никсон. «Внешность обманчива»228, — ответил Мао.

После этого Никсон вел переговоры с Чжоу, в конце которых 28 февраля в Шанхае было опубликовано совместное коммюнике, в котором, помимо изложения различных позиций сторон по целому ряду вопросов международной политики, подчеркивалось, что «прогресс в деле нормализации отношений между Китаем и Соединенными Штатами соответствует интересам всех стран»229.

Вслед за этим во время очередных переговоров с северовьетнамскими коммунистами, 12 июля 1972 года, Чжоу Эньлай смог искусно надавить на руководителей ДРВ, вынудив их пойти на уступки американцам, сняв лозунг отставки сайгонского президента Нгуен Ван Тхиеу230. После этого началась волна дипломатических признаний КНР. В сентябре 1972 года премьер-министр Японии Танака посетил Мао, и между КНР и Страной восходящего солнца были установлены дипломатические отношения. А через месяц состоялся обмен послами между КНР и ФРГ, а затем и многими другими странами.

Официальные отношения с США на уровне посольств были, правда, оформлены чуть позже — 1 января 1979 года. К тому времени, 25 октября 1972 года, КНР уже заняла место в Организации Объединенных Наций. Соответствующая резолюция (2758) была принята Генеральной Ассамблеей. Американский представитель, до тех пор отстаивавший права Тайваня, снял возражения.

Мао был в полном восторге и даже стал быстрее поправляться. «Отек спал, легкие очистились, и кашель прекратился, — пишет его бывший врач. — Во время болезни он бросил курить. Кашель и бронхит больше не возвращались». Он все еще был, конечно, слаб, ходил медленно, руки и ноги тряслись, а изо рта иногда текла слюна, которую он не мог удержать231.

И тем не менее разум его оставался светлым, а власть безграничной. Он по-прежнему контролировал ситуацию в партии и стране. И был готов к новой борьбе.

Этим его «боевым» настроением вновь постаралась воспользоваться Цзян Цин, для которой теперь главным врагом стал Чжоу Эньлай. С назначением его Мао Цзэдуном своим преемником она не могла смириться. Ее цель была ясна: добиться от Председателя продвижения на ключевые посты в руководстве, в том числе в кресло премьера, наиболее преданных ей лиц. А для этого надо было воспользоваться старым проверенным методом: очернить своего недруга в глазах Мао как «контрреволюционера» и «предателя», «плетущего козни» за его спиной. И заодно подставить под новый удар сторонников Чжоу, старых партийных функционеров, уцелевших или реабилитированных после «культурной революции».

Первым шагом на этом пути стало продвижение ею во власть молодого шанхайского радикала Ван Хунвэня, знакомого нам лидера цзаофаней. Именно на него она стала делать ставку как на будущего преемника вождя. Ван отвечал всем ее критериям: был предан до самозабвения, молод и энергичен, да к тому же еще и недалек, так что при нем она могла бы спокойно править Китаем. Он уже был членом ЦК, избранным на IX съезде, но Цзян желала видеть его заместителем Председателя. В сентябре 1972 года она убедила Мао направить Ван Хунвэня на работу в аппарат Центрального комитета232. С этого времени началось его стремительное восхождение. «Ракета», — станут называть этого фаворита Цзян Цин обитатели Чжуннаньхая.

Во всех ее начинаниях Цзян поддерживали ближайшие единомышленники — Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань. На стороне жены Мао был и Кан Шэн, который, правда, в 1972 году тяжело заболел. У него обнаружили рак мочевого пузыря, и надежд на излечение не было. Он умирал. (Скончается он через три года, 16 декабря 1975-го.)

Неожиданно Цзян Цин в ее коварных планах по ослаблению группировки Чжоу помог случай. Через некоторое время после того, как Кан Шэн был диагностирован по поводу рака, в анализах мочи самого премьера тоже обнаружили раковые клетки. Приговор врачей был бескомпромиссен: так же как и Кан Шэну, жить врагу Цзян Цин оставалось недолго. Вот тут-то жена Председателя и решила развернуться на полную мощь. Спать спокойно она не могла. И даже тогда, когда 28 декабря Мао действительно назначил своим новым преемником Ван Хунвэня233, не могла успокоиться. Ей надо было добить ослабевшего Чжоу, вырвав у него должность премьера. Ее верный соратник Чжан Чуньцяо был готов занять этот пост.

Однако на пути Цзян Цин было немало препятствий. В руководстве партии Чжоу Эньлай пользовался поддержкой многих людей. Наиболее авторитетным из них был маршал Е Цзяньин, старый член Политбюро и один из руководителей Военного совета. Кроме того, сам Председатель не собирался во всем потакать жене, капризы которой, как мы помним, не раз надоедали ему. На смену Чжоу он подыскал другую кандидатуру, от которой Цзян Цин должна была прийти только в ужас. Летом 1972 года Мао всерьез задумался о реабилитации опального Дэн Сяопина. 3 августа тот послал письмо Председателю, в котором, в очередной раз покритиковав себя, попросил дать ему работу, хотя бы техническую. Через одиннадцать дней Мао наложил резолюцию: «Товарищ Дэн Сяопин совершил серьезные ошибки. Однако его следует отличать от Лю Шаоци… У него есть боевые заслуги»234. Цзян могла только скрипеть зубами. А в это время Чжоу, пользуясь моментом, перешел в наступление. В начале октября он выступил с двумя речами, в которых резко раскритиковал «ультралевацкое» поветрие. Говорил он в общем-то о Линь Бяо, но многим неравнодушным слушателям было ясно, кого он имел в виду. Через несколько дней, 14 октября, «Жэньминь жибао», исходя из установок Чжоу, опубликовала три статьи против анархизма, заклеймив это течение как «контрреволюционное орудие обманщиков-лжемарксистов». Цзян и ее соратники тут же бросились к Мао. Критика «левизны» грозила обернуться тотальным отрицанием «культурной революции». Им удалось втолковать Мао, чем дело пахнет. «Великий вождь» понял, что надо вмешаться. И своим хриплым голосом произнес, что Линь — «ультраправый. [Он проводил] ревизионизм, занимался раскольнической деятельностью, вынашивал тайные планы, предал партию и государство»235. Все встало на свои места. Козырная карта оказалась в руках Цзян Цин, и теперь «ультраправым» Линем она будет бить консервативного Чжоу.

В то же время Мао ничуть не отказался от своих планов реабилитации Дэна. В начале 1973 года он принял решение вернуть его во власть. 10 марта Дэн получил назначение: он стал заместителем Чжоу. Позже Мао так объяснил это соратникам по Военному совету ЦК КПК: «У нас в партии были люди, которые, не делая ничего, умудрялись совершать ошибки, а Дэн Сяопин занимался делами и совершал ошибки… По-моему, внешне он мягок, как хлопок, а по своей натуре острый, как игла»236. На той же встрече с членами Военного совета Мао заметил, что деятельность Дэна «следует оценить как три и семь пальцев». Он имел в виду, что она была ошибочной только на три десятых, а на семь десятых — успешной237.

Цзян поняла, что надо действовать более напористо. В мае 1973-го «левакам» удалось добиться согласия Мао на участие Ван Хунвэня и еще одного радикала, мэра Пекина У Дэ, в работе Политбюро. Вместе с ними такое право получил и Хуа Гофэн, бывший секретарь парткома родного уезда Мао, которого Председатель не терял из виду с зимы 1962 года, с тех самых пор, как тот выступил с яркой речью во славу «вождя и учителя» на совещании семи тысяч кадровых работников. В самом начале «культурной революции» Хуа был выдвинут Мао на пост первого секретаря провинциального комитета КПК Хунани, а потом назначен исполняющим обязанности председателя хунаньского ревкома. В 1969 году, на IX съезде, Мао включил его в состав ЦК, а в 1971-м перевел на работу в Госсовет.

Новый бой за власть Цзян решила дать в преддверии очередного, X съезда партии. Последний должен был состояться во второй половине августа 1973 года. За полтора месяца до него, 4 июля, Ван Хунвэнь и Чжан Чуньцяо навестили Мао, добившись приема у Чжан Юйфэн. Эта тихая с виду, но очень сильная женщина к тому времени превратилась в главного посредника между Председателем и остальным миром. Даже Цзян Цин не могла войти к мужу без ее разрешения. Значение «Сяо Чжан» («Маленькая Чжан», как ее называли обитатели Чжуннаньхая) особенно возросло в начале 1973 года, когда речь «великого кормчего» стала почти нечленораздельной. Мао сильно хрипел и то и дело задыхался, так что разобрать, что он говорил, было действительно не так-то просто. Но Чжан, как ни странно, понимала его хорошо, что несомненно придавало ей дополнительный политический вес.

Речь на встрече вновь зашла о Чжоу. Лидеры «леваков» на этот раз самыми черными красками обрисовали Председателю его деятельность в сфере международных отношений. Что они могли здесь инкриминировать Чжоу, непонятно, но Мао почему-то согласился с ними, несмотря на то, что уж где-где, а на дипломатическом фронте дела Китая, как мы знаем, развивались весьма успешно. Как бы то ни было, но в завершение разговора он с раздражением бросил такую фразу: «Большие дела [Чжоу со мной] не обсуждает, а малые ежедневно притаскивает. Если ситуация не изменится, неизбежно возникнет ревизионизм». Это только и надо было услышать сподвижникам Цзян. Они тут же перевели разговор на, казалось бы, другую, «философскую», тему, рассказав Мао о том, что в доме Линь Бяо нашли целую картотеку с изречениями Конфуция. Кто бы мог подумать, что полубезумный Линь увлекался древней китайской философией? Мао, разумеется, знал об этом, но только сейчас заинтересовался находкой. Он сравнил Линя с гоминьдановцами, которые, как и его бывший маршал, чтили Конфуция. «Уважали Конфуция, боролись с легистами», — презрительно бросил он238. Ван и Чжан ушли от него совершенно довольные.