Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

• Название: Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
• Автор: Евгения Яхнина
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1977

Историческая повесть «Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья» рассказывает о первых днях французской революции 1789 года.

---

Привратница не заставила себя долго просить.

— Сейчас сбегаю домой, немного приоденусь… — кокетливо сказала она. И в самом деле через минуту она появилась с красивым кружевным платком на плечах.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Жак Менье.

— Хорошее имя! А меня в квартале называют тётушкой Мадлен, хотя, право, я ещё не так стара, чтобы быть всеобщей тётушкой. Но я не возражаю, ведь меня здесь любят… А это куда как ценно!

Пока тётушка Мадлен бегала прихорашиваться, Жак успел пересчитать деньги и прикинуть, хватит ли их на угощение его спутницы. К своему удовольствию, он убедился, что хватит не только на чашку кофе, но и на миндальное печенье.

Сидя напротив Жака за столиком кабачка и попивая маленькими глотками дымящийся кофе, тётушка Мадлен начала не спеша свой рассказ.

— Она поселилась в этом доме до того, как я стала здесь привратницей, а привратницей я здесь уже тридцать лет. Но когда я сюда пришла, здесь только и разговоров было, что о её горестях и злоключениях… Говорят, многие добивались руки Эжени Лефлер. Особенно настойчивыми были Фирмен Одри и один дворянин. Но разве мог этот дворянин сравниться с Фирменом! И уже назначили день, когда Фирмен должен был повести Эжени в церковь и стать её мужем. И тут соперник призвал на помощь коварство и предательство. Что он сделал, никому не известно, только накануне свадьбы Фирмена увезли в Бастилию. Эжени была безутешна. За некоторое время перед тем, как угодить в тюрьму, Фирмен подарил своей невесте сороку — не эту, конечно, а другую — и уверил её, что она поёт. Впрочем, говорят, та и в самом деле пела. Ну, а потом, уже не знаю, как и когда, Эжени совсем потеряла разум… Говорят, беда случилась с ней после объяснения с этим самым дворянином. Она всегда была скромницей и ест и пьёт не больше, чем сорока. Когда первая-то сорока умерла, соседка госпожа Валентен — добрая душа — купила ей другую, а бедняжка и не заметила подмены. С тех пор так уж повелось: мы все, живущие в этом доме, даём кто сколько может и следим, чтобы Эжени не оставалась без сороки. Ведь у неё-то друзей — только одна эта птица! Никто у неё не бывает, а того дворянина, говорят, она прогнала, когда исчез Фирмен. И имени его никогда не упоминает. Даром что сумасшедшая, только и говорит, что о своём Фирмене. Иногда она вспомнит, скажет что-то, а что — понять трудно. Говорит о каких-то книгах, о том, что во всём виноват коварный друг…

— А вы-то знаете его имя? — с замиранием сердца спросил Жак.

— Ни я, никто другой. Она, хоть и не в своём уме, остерегается назвать своего погубителя. А в квартале у нас говорят, будто он вскоре после несчастья уехал то ли в Англию, то ли в далёкие заморские страны… И никого у неё нет! Так и живёт она… И мы её не обижаем.

— Скажите, она никогда при вас не произносила имени Робера?

— Нет, честно вам скажу, ни этого, ни другого имени я не слышала. Да, забыла вам сказать, что у неё золотые руки. Она делает красивые наколки из лент и цветы из шёлковых лоскутков; богатые дамы берут их нарасхват. Так что она даже зарабатывает немного, но деньги ей не нужны… А вы, молодой человек, чем занимаетесь?

Побеседовав ещё немного о том о сём с тётушкой Мадлен, Жак сослался на то, что ему пора в лавку, и распрощался с ней.

Рассказывая о своём приключении жильцам дома, тётушка Мадлен не могла нахвалиться воспитанным юношей, с которым ей довелось познакомиться. Она даже высказала надежду, что бедной Поющей Сороке станет легче жить, если ею заинтересовался такой человек, как Жак.

А Жак с грустью размышлял о том, что свидание с Эжени не привело ни к чему. Робер?! Толстый, с лица невидный… Сколько таких Роберов ходит по Парижу? А ещё… что это ещё за пустые глаза?

Тётя Франсуаза не любила, когда Бабетта садилась за книжку.

— Только глаза портишь! Лучше возьми вышиванье!

У Бабетты душа не лежала к рукоделью. Она никогда не противоречила матери, но и не уступала ей. Жанетта и Виолетта, те ссорились с матерью, дерзили, плакали, но всегда в конце концов делали так, как хотела она. А Бабетта казалась уступчивой и мягкой, но Франсуаза с удивлением говорила: «Выходит, ты всё-таки опять настояла на своём!»

Поэтому, когда Франсуаза, которая была сегодня в дурном настроении, потребовала, чтобы дочь взялась за рукоделье, Бабетта отложила книгу в сторону. Не спеша она достала вышиванье. Уже много недель она повсюду таскала за собой наполовину расшитую шелками наволочку для подушки и цветные мотки шёлка.

Жанетта о чём-то мечтала, сидя за вышиваньем точно такой же подушки, отличавшейся лишь тем, что наволочка у Бабетты была оранжевая, а у Жанетты — сиреневая.

— Не понимаю, куда запропастился Жак! — проговорила в сердцах Франсуаза. — Уже давно бы ему пора быть дома! Нет, положительно он в последнее время забрал себе волю и не так ретиво относится к делу, как вначале… Он привык, что мы к нему чересчур снисходительны. Особенно ты, Жанетта… Да, да, ты! Не смотри на меня так, словно тебя это не касается. Вечно ты со своими похвалами: «Хорошо, что Жак продал то, сделал то, теперь мы можем позволить себе кое-что лишнее…» Да и ты, Бабетта: «Братец — то да братец — сё!» Можно подумать, что без него мы и впрямь не можем обойтись… Вот что: с завтрашнего же дня я заведу новые порядки — никакой беготни, никаких отлучек! Только с моего разрешения! Пусть сидит с утра до вечера в лавке, как другие. А когда понадобится, я сама его пошлю…

Бабетта насторожилась. Она оторвалась на минутку от рукоделия, что-то сообразила и, приложив палец к губам, бросила таинственный взгляд сначала на мать, потом на Жанетту. Франсуаза тотчас поняла, что Бабетта хочет остаться с ней наедине.

— Жанетта, поищи в передней и на кухне, не оставила ли я ключи. Не могу вспомнить, куда я их положила.

— Ах, матушка, какая вы, право, рассеянная стали! — сказала Жанетта недовольно. Ей не хотелось вставать лишний раз, но ослушаться матери она не смела.

Как только Жанетта вышла, Бабетта зашептала:

— Вы браните Жака за то, что его долго нет… А знаете, куда он бегает? Он хочет сделать вам сюрприз: договориться о том, чтобы снять добавочное помещение для нашего кабинета для чтения. И вы знаете где? В самом Пале-Рояле!

— Что ты говоришь! Но ведь это будет дорого стоить.

— Не беспокойтесь, матушка. Жак не хуже нас с вами знает, что дёшево, что дорого…

— Это ты права, — нехотя согласилась Франсуаза. — Но к чему эти вечные секреты?

— Я уже вам сказала, что Жак хочет устроить сюрприз. Да к тому же не всё ещё подготовлено и рано говорить, толку не будет. А Жанетта так болтлива — она не утерпит, сболтнёт тому же Горану, а если дело сорвётся, господин Горан может подумать, что мы его нарочно обманули.

Щёки Бабетты пылали. Она сама не могла бы объяснить, откуда только у неё берутся слова, отчего так легко плетётся созданная ею только что выдумка.

— Ну и голова у нашего Жака! — сказала довольная Франсуаза. Она редко хвалила кого-нибудь, но сейчас не скрывала, что новая затея Жака пришлась ей по душе. — Он для нас настоящая находка! — И, так как Жанетта недоуменно остановилась на пороге, услышав слова матери, Франсуаза добавила: — Да, да, я говорю о Жаке. Нечего перед ним задирать нос. Ну и голова у него! Он далеко пойдёт. До чего же он похож на покойного Жюльена!

Бабетте предстояла трудная задача: предупредить Жака о своей выдумке, перехватить его, когда он появится, и сделать это до того, как его увидит мать. Она поджидала Жака в кухне, через которую он шёл в свою каморку.

— Иди сюда! — таинственно поманила его Бабетта. — Мама очень сердилась, что ты опять пропал так надолго. А накануне ты задержался у этой Эжени… И главное, мама пригрозила, что совсем не будет выпускать тебя из дому. Как же ты сможешь тогда продолжать свои поиски? Кто знает, куда только тебе ни придётся ходить, чтобы найти племянника отца Поля… Вот я и сказала маме, я выдумала…

— Что ты выдумала? — волнуясь, спросил Жак.

— Ты не будешь сердиться, братец?.. Я сказала, что ты ведёшь переговоры, чтобы снять в Пале-Рояле дополнительное помещение для абонемента…

— Откуда ты это взяла?

— Помнишь, ты говорил, что наша улица не бойкая, торговля не может тут хорошо идти, и обмолвился про Пале-Рояль… Я и поняла, что это будет больше всего похоже на правду, и сказала… Ты не беспокойся, пусть из этого потом ничего не выйдет, но пока что матушка поверила. И не просто поверила, совсем перестала сердиться и только повторяет: «Ну и голова у нашего Жака! Весь пошёл в покойного Жюльена!»

— Бабетта! — Жак схватил девушку за руку. — Какая ты… находчивая! — На лице его были написаны благодарность, смущение и растерянность.

Глава четырнадцатая Цирюльник и тюремщик

Мишель Гамбри всё больше привлекал к себе Жака, хоть им и не приходилось часто встречаться. Он, конечно, был не так образован, не прочёл столько книг, как Адора, но Жаку казалось, он ближе понимает крестьянские заботы и нужду, хотя давно стал рабочим и горожанином. Жак охотно забегал к Гамбри и не раз заставал у него других рабочих, которые приходили к нему за советом. Видимо, на фабрике любили, уважали красильщика и считались с его мнением. И Жак решил спросить совета у Гамбри, как вести поиски Фирмена.