Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

• Название: Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
• Автор: Евгения Яхнина
• Издательство: «Детская литература»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1977

Историческая повесть «Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья» рассказывает о первых днях французской революции 1789 года.

---

Видя благосклонность матери к Жаку, и сёстры стали относиться к нему по-иному. Они ценили, что благодаря Жаку в доме стало больше денег: от каждой удачной покупки или продажи какой-нибудь книги девушкам перепадала мелочь на безделушки.

Одна только Бабетта любила читать и интересовалась покупками Жака ради самих книг, а не только потому, что прибавлялось карманных денег.

Как-то раз при нём Жанетта повздорила с Виолеттой. И Виолетта, рассердясь, крикнула:

— Напрасно ты злишься!.. От злости у тебя краснеет нос, а это совсем не идёт тебе, мадам Горан!

Жак простодушно удивился:

— Почему ты называешь её мадам Горан?

— Да потому, что к лету Жанетта будет уже не мадемуазель Пежо, а мадам Горан. Какой ты глупенький, братец! Ничего-то ты не замечаешь!

— Так ведь он намного старше Жанетты, ему бы впору жениться на тётушке Франсуазе! — вырвалось у Жака.

— Ну и что из того, что старше? — произнесла небрежно Виолетта и тоном своей матери добавила: — Горан не плохая партия. Он — вдовец, дети взрослые, типография приносит немалый доход…

Оторопелый Жак перевёл взгляд на Жанетту. Она закраснелась, и он понял, что это правда. Ещё некоторое время он никак не мог примириться с тем, что Жанетта станет женой Горана. Жак старался утешиться тем, что никогда не говорил ей, что она ему нравится, да и она никогда ему ничего не обещала, ничем не подала надежды. И всё-таки он не мог заглушить в себе обиды и досады.

Предстоящая свадьба сестры очень занимала Виолетту, и как-то раз, беседуя с Жаком, она долго перечисляла, какие выгоды для Жанетты и всей семьи последуют от этого брака.

— Ну что ж, — глубокомысленно закончила она свою речь, — кто боится взлететь высоко, тот так и останется на земле.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А вот что: Жанетта при её красоте могла бы стать женой какого-нибудь вельможи, а всё же удовольствовалась Гораном. Бабетта, та, конечно, выйдет за лавочника, выше она не поднимется… А я…

— Что ты?

— Я торопиться не стану, но уж выберу безошибочно. Как тебе кажется, хорошо звучит «графиня Мирабо», например?

— Да ты, кажется, с ума сошла! Вон куда замахнулась! Ведь Мирабо — граф, депутат Генеральных штатов.

— Да мне и не нужен твой Мирабо! Он стар для меня да к тому же, я слышала, урод чрезвычайный… Но любой из тех, кто на устах у всех парижан, был бы мне вполне под пару. Иначе я не согласна…

Когда Шарль узнал о помолвке Жанетты, он воскликнул: «Надеюсь, Виолетту ещё не сосватали!» — и этим выдал своё чувство к ней, о котором Жак только догадывался. И теперь Жак с горечью подумал: «Бедный Шарль! У него нет никакой надежды понравиться Виолетте!»

С тех пор как Жаку предоставили самостоятельность в ведении дядюшкиного дела, в нём пробудилась кипучая энергия. Он бродил часами по Новому мосту, где устроились букинисты, сновал среди маленьких книжных ларьков, перебирая пожелтевшие страницы, не спеша рассматривал гравюры. В первый раз он купил несколько старых книг на свой страх и риск и, к своему удивлению, тут же нашёл для них покупателя, который дал ему большую цену. И вскоре к нему стали обращаться с просьбами достать ту или иную нужную книгу. Среди всего этого книжного богатства Жак чувствовал себя как рыба в воде. С каждой удачной покупкой росло уважение к нему тёти Франсуазы, а значит, и трёх её дочерей.

С ними у него мало-помалу установились ровные отношения, хотя к каждой из них он относился по-особому. Теперь его уже не обманывала красивая внешность Жанетты. Она скрывала пустоту и равнодушие! Жанетту занимали только наряды, прогулки с Франсуазой в сад Тюильри, куда мамаши водили гулять своих дочерей, чтобы высмотреть там хорошего жениха. До остального ей и дела не было.

Если она и проявляла когда интерес к приобретениям Жака, то лишь потому, что верила в его коммерческие способности. Тут же она начинала прикидывать в уме, перепадёт ли ей какая-нибудь мелочь на платочки, перчатки, духи или кружева. Мать никогда не отказывала ей, если покупка Жака сулила прибыль.

Как-то раз Жак купил у знакомого букиниста толстую книгу о царствовании Людовика VI. Довольный, с добычей под мышкой, он отправился в свою лавку. Здесь его встретила Жанетта, как всегда красивая, тщательно одетая, в туго накрахмаленном пышном платье.

— Ох какая толстенная книга! Наверное, дорогая? — с некоторым уважением произнесла она.

— Посмотри! Видишь, что здесь напечатано? — И Жак, ликуя, провёл пальцем по надписи: MDCXXVIII. — Видишь, какой год?

— Вижу, вижу! — поспешно сказала Жанетта.

Жак сразу понял, что она не может прочесть римские цифры, но ни за что в этом не признается. Он не мог отказать себе в удовольствии чуть-чуть её поддразнить.

— Ну, так какой же год? — повторил он свой вопрос.

— Не всё ли равно! — сказала с досадой Жанетта.

— Эх, ты! А ведь это так просто. По-латыни М — тысяча, D — пятьсот, С — сотня, X — десять…

— Знаю, знаю. Просто я всё перезабыла, ведь с тех пор, как ты приехал, мне редко приходится иметь дело с книгами. — И, чтобы скрыть смущение, она поспешила подозвать Бабетту, которая, по поручению матери, сидя за конторкой, крупным детским почерком переписывала какой-то счёт. — Посмотри, братец сделал хорошую покупку. Эту книгу не поднимешь, такая она тяжёлая!

В отличие от своих сестёр, Бабетта была неразговорчива. Но бывает, что люди долго беседуют, подробно объясняют друг другу свои мысли и чувства, а в памяти от разговора не остаётся и следа. А бывает, что люди молчат, но молчание это значительнее разговора, и о нём потом долго вспоминают. Так в последнее время вспоминал Жак о своих встречах с Бабеттой. Ему редко приходилось слышать её голос.

В этот раз Жаку повезло. Бабетта заинтересовалась новой покупкой. И Жанетта сочла за благо удалиться, чтобы не поддерживать разговора о книге, которая её не занимала. С трудом передвинув книгу с места, Бабетта прочла вслух:

— «Царствование Людовика Шестого», — и затем добавила: — Его прозвали Толстым. И ведь почти все короли имели, кроме собственного имени, ещё какое-нибудь… Людовика Двенадцатого прозвали Отцом народа, Людовика Тринадцатого — Справедливым. А так ли это было на самом деле? Правда ли, что Людовик Двенадцатый был отцом для народа?

— Не думаю, — откровенно признался Жак, счастливый, что Бабетта говорит с ним так дружески.

— А ты хотел бы иметь какое-нибудь прозвище? — вдруг спросила она и пытливо посмотрела на Жака. — Ведь каждый, даже самый простой, человек может надеяться, что когда-нибудь к его имени прибавят и прозвище… Мне надеяться нечего, — неожиданно засмеялась она. — Женщин никогда никак не называют, разве что прибавляют: «Прекрасная»…

— Нет, почему же… За Катериной Медичи осталось в веках прозвище Кровавая… Надеюсь, ты не хотела бы такого?

— Ну, этой славы никому не пожелаешь… А всё же, если бы ты волен был выбирать прозвище, какое бы ты выбрал?

— Если ты говоришь не в шутку, а всерьёз, — сказал Жак, подумав минуту, — я скажу тебе правду. Конечно, прозвище Справедливый — хорошее, если оно дано по заслугам. Но я бы хотел заслужить прозвище Отважный. — Жаку вспомнился отец Поль, его слова о задоре и отваге. И он добавил: — Именно заслужить!

— Жак Отважный! — повторила Бабетта. И лицо её стало очень серьёзным.

Эта короткая беседа сразу сблизила Жака с Бабеттой.

Как-то к вечеру, когда читальня почти опустела, Жак, стоя за своей конторкой, углубился в чтение и не заметил, как к нему подошла Бабетта.

— Что ты читаешь, братец?

— Вряд ли тебе эта книга понравится!

— Дай всё же я взгляну. — И, перегнувшись через его плечо, Бабетта прочла вслух: — «Марат. “Цепи рабства”». А тебе нравится?

— Мне — очень.

— Ну, расскажи мне, о чём в ней говорится.

— Видишь ли… автор говорит… — Жак подыскивал понятные слова. — Он утверждает, что борьба против тирании — естественное право и даже священный долг народов…

— Постой, кто её написал? Здесь напечатано: «Марат». Я такой фамилии не слышала.

Жак смутился. Сам он почти ничего не слышал об авторе. Что же рассказать о нём Бабетте?

— Марат — врач. Только он сейчас не лечит больных, а пишет книги и статьи, выступает где может, проповедуя равенство людей.

— Я думаю, что поняла бы его книгу, если бы прочитала своими глазами то, что написано. Но ты зря, братец, думаешь, что меня занимает только рукоделье. Хочешь, я расскажу тебе, что со мной приключилось в воскресенье?

— Расскажи.

— Я пошла в церковь к мессе, взяла с собой, как всегда, молитвенник, а это был вовсе и не молитвенник…

Бабетта оживилась. От её обычной сдержанности не осталось и следа, синие глаза блестели.

— Понимаешь, это был совсем не молитвенник! — повторила она.

— Как так? Не понимаю.

— Это была светская книга — «Похождения Телемака» Фенело́на.[15] Я читала её дома, да так увлеклась, что взяла её с собой в церковь, а молитвенник оставила на столе.