Николай Крылов - Не померкнет никогда

• Название: Не померкнет никогда
• Автор: Николай Крылов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В настоящем издании объединены воспоминания Маршала Советского Союза Н. И. Крылова о героической обороне Одессы и Севастополя, выходившие в свое время отдельными книгами. Николай Иванович Крылов был одним из руководителей обороны этих городов, начальником штаба Приморской армии, сражавшейся за них вместе о военными моряками. Последовательно рассказывая о развитии событий на одесских и севастопольских рубежах, автор опирается на богатый фактический материал, знакомит читателей со многими замечательными людьми — героями Одесской и Севастопольской обороны.

---

Командарм Софронов привык полагаться на Воробьева больше, чем на кого-либо из командиров, возглавлявших секторы обороны. Он уже знал, что у генерала Воробьева можно при крайней необходимости временно взять целый полк, как это было сделано при прорыве противника у Кагарлыка, и все равно дивизия свой фронт удержит.

Но и Воробьев в свою очередь привык опираться на опытнейших командиров полков, каких мы не имели на других направлениях. Три стрелковых полка — три кадровых, "довоенных" полковника. Во многих ли дивизиях было так в августе сорок первого? А теперь, когда и Сереброва, и Соколова, да и начальника штадива Чиннова санитарный транспорт увез на Большую землю — в тыловые госпитали, многое изменилось. Из трех прежних командиров полков в 95-й Молдавской оставался один П. Г. Новиков. Причем было уже намечено назначить этого полковника командиром кавалерийской дивизии.

241-й стрелковый полк Новикова, оборонявшийся на правом фланге сектора, часто имел в строю меньше бойцов, чем какой-либо другой полк дивизии, но вражеские атаки отбивал успешно. Мне не перечислить здесь даже те примеры мужества и доблести его бойцов и командиров, которые попадали в донесения и сводки. Скажу только о человеке, чья должность обычно редко требует самому браться за оружие, — о начальнике штаба полка майоре А. А. Кургиняне.

Как мне было известно от капитана Шевцова, почти непрерывно находившегося в, 95-й дивизии, майор Кургинян не раз сам становился и к пулемету, и даже к орудию. Становился не в силу своего горячего темперамента, а потому, что в тот момент больше некому было заменить павшего бойца. 30 августа начальник штаба повел в контратаку оставшуюся без командира роту. После того как наши бойцы ворвались в неприятельские траншеи, он открыл огонь из только что захваченного там миномета… Нужно ли объяснять, каково приходится полку, где все это делает начальник штаба? И все же за полк Новикова генерал Воробьев большей частью был спокоен.

С подполковником Опариным, который заменил в 90-м стрелковом Соколова, комдиву приходилось уже труднее. Опарину, судя по всему, было не занимать личной храбрости, однако ему недоставало соответствующего должности опыта.

Что касается 161-го полка, то командир, назначенный после ранения Сергея Ивановича Сереброва, оказался совершенно неподходящим. А если послали в полк человека, который не сумел сразу взять бразды правления в твердые руки, остается одно — побыстрее исправить ошибку.

Тогда ее исправили через два дня. Но за это время новый командир, хотя он и находился безотлучно на полковом КП, фактически выпустил из рук управление подразделениями. Утрачен был и локтевой контакт с соседями. И никакие контратаки, в которые водили бойцов командиры рот, батальонов и комиссар полка С. Е. Ливший, не смогли предотвратить захват противником хуторов Важный и Октябрь.

Командарму пришлось срочно перебросить на машинах на участок 161-го полка восемьсот кавалеристов (хорошо, что была такая возможность). Воробьев выслал туда же последний дивизионный резерв — свой разведбатальон. И положение было кое-как восстановлено, прорыв фронта в районе хуторов предотвращен.

В том бою разведбат потерял последние свои броневички и танкетки, выведенные из строя вражеским огнем. В донесении штадива сообщалось также, что тяжело ранен командир батальона старший лейтенант М. Г. Долгий.

Эта фамилия не раз появлялась в боевых донесениях и оперсводках начиная с 18 августа, когда разведбат отличился при ликвидации попытки противника прорвать фронт у станции Карпово. Я никогда не встречался со старшим лейтенантом Долгим, но успел составить представление о нем как о смелом и решительном командире, чей батальон успешно действовал на самых трудных участках. В 95-й дивизии, как и в Чапаевской, разведбат постоянно посылался в качестве ударного подкрепления туда, где произошел или наметился прорыв.

— Долгий производил обманчивое первое впечатление, — рассказывал впоследствии Василий Фролович Воробьев. — Какой-то неуклюжий, неповоротливый, просто увалень… А по натуре — герой. Какие только дыры мы не затыкали его батальоном, и всегда он в гуще боя! И вечно у него что-нибудь забинтовано — то рука, то голова. Без повязок, кажется, его и не видели.

Последнее ранение старшего лейтенанта оказалось смертельным, и несколько дней спустя Михаил Григорьевич Долгий умер в госпитале. Узнав об этом, генерал Воробьев приказал снять ночью с передовой весь разведбат и доставить на машинах в город — отдать последний долг командиру. В одесских условиях такая почесть была редкой и говорила о многом.

А перед этим разведбат потребовалось ввести в бой в районе командного пункта 161-го полка.

Вместо снятого командира в полк послали майора Н. М. Толстикова работника оперативного отдела штарма. Не помню сейчас, чем приходилось ему командовать до перехода на штабную службу, но, конечно, не полком. Однако сейчас это был наиболее подходящий кандидат. Так считал и Воробьев, успевший познакомиться с Толстиковым еще в оперативном отделе.

Майор прибыл в полк вечером и провел всю ночь в подразделениях. Утром на участке полка возобновились атаки пехоты и танков противника. На этот участок переключили вою дивизионную артиллерию. Полковник Рыжи направил туда же огонь береговых батарей и кораблей. Было сделано все возможное, чтобы враг здесь не прорвался. Однако полковой КИ оказался окруженным. Пришлось вновь посылать на выручку разведбат. Вместо раненого комбата его повел в бой капитан В. П. Сахаров — начальник оперативного отделения, временно возглавлявший штадив.

В те же часы был атакован правый фланг дивизии — полк Новикова. Воробьев знал, что там почти все батальоны по числу бойцов не больше нормальных рот. Но усилить правый фланг он мог лишь двумя машинами с зенитными пулеметами под командой штабного оператора старшего лейтенанта Дацко.

Счетверенные зенитные пулеметы предназначались для противовоздушой обороны командного пункта дивизии, но давно вели огонь главным образом по пехоте и сделались своего рода летучим резервом, быстро выдвигавшимся на участки сильных атак. Вовремя подоспели они и в тот раз. Как доносил Новиков командиру дивизии, огонь "счетверенок" прижал к земле целый вражеский батальон и не давал ему подняться.

Трудный для 95-й дивизии боевой день, о котором я сейчас рассказываю, закончился тем, что и на правом фланге, и в центре атаки противника были отбиты. Генерал Воробьев остался доволен новым командиром полка: в сложнейшей обстановке Толстиков не растерялся.

В этот самый день с Большой земли прибывало первое маршевое пополнение. Наши поредевшие части так нуждались в нем, что даже самые выдержанные командиры проявляли нетерпение, поджидая уже подходившие к фронту резервы.

Конечно, одной тысячи бойцов, которых мы смогли выделить 95-й дивизии, было недостаточно, чтобы существенно уплотнить ее боевые порядки. Сутки спустя Воробьев уже спрашивал меня по телефону:

— Николай Иванович, нельзя ли подбросить нам еще человек пятьсот? Можно невооруженных — винтовки найдутся…

Я ответил, что направляем вдвое больше, и притом с оружием — маршевые батальоны с Большой земли продолжали прибывать. За два дня в 95-ю дивизию влилось свыше двух тысяч бойцов. Одновременно Воробьеву было послано несколько одесских танков, первые образцы которых прошли боевое испытание у чапаевцев.

В результате четырехдневных атак противника в последних числах августа (напомню, что в это время враг наступал и в Южном секторе, а в Восточном яростно штурмовал подступы к Пересыпи) на отдельных участках Западного сектора наши войска были оттеснены на полтора-два километра.

Затем здесь опять наступило короткое затишье, означавшее, по-видимому, очередную перегруппировку неприятельских сил. 2 сентября оно разрядилось ожесточенными атаками. Но новый натиск не застал 95-ю дивизию врасплох.

3 сентября — в день, на который Антонеску назначил (в пятый или шестой раз!) взятие Одессы, не произошло ничего из ряда вон выходящего. Трудное положение возникало то на одном, то на другом участке, но на помощь пехоте приходили где артиллеристы, где летчики. С моря вели огонь корабли. И все вражеские атаки были отбиты.

Словом, день был как день. И быть может, тогда мне не показалась бы столь красноречивой запись, сделанная в тот день Василием Фроловичем Воробьевым, которую сейчас хочется привести:

"…Растянутые в жиденькую цепочку полки оказывали наступающему противнику упорное сопротивление. На отдельных участках бой шел в окопах. Командиры 161 и 90 сп просили помощи, но резервов опять нет. Выручали артиллерия и авиация. Три дивизиона береговой артиллерии и два дивизиона нашего 57-го артполка вели огонь по району южнее хутора Важный. Наблюдатели доносили, что ничего не видят из-за дыма — таков был огонь.