Энн Эпплбаум - Паутина Большого террора

• Название: Паутина Большого террора
• Автор: Энн Эпплбаум
• Издательство: Московская школа политических исследований
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-93895-085-6

Эта книга, отмеченная Пулитцеровской премией, — самое документированное исследование эволюции советской репрессивной системы Главного управления лагерей — от ее создания вскоре после 1917 г. до демонтажа в 1986 г. Неотделимый от истории страны ГУЛАГ был не только инструментом наказания за уголовные преступления и массового террора в отношении подлинных и мнимых противников режима, но и существенным фактором экономического роста СССР. Только в пору его расцвета — в 1929–1959 гг. — через тысячи лагерей прошли около 18 миллионов заключенных. В собранных автором письменных и устных мемуарах погибших и выживших жертв концлагерей, в документах архивов — уникальные свидетельства о быте и нравах зоны: лагерная иерархия, национальные и социальные особенности взаимоотношений заключенных; кошмар рабского труда, голода и унижений; цена жизни и смерти, достоинство и низость, отчаяние и надежда, вражда и любовь…

Эта подлинная история паутины Большого террора — одна из самых трагических страниц летописи XX века, к сожалению, не ставшая, по мнению, автора, частью общественного сознания.

---

Среди других видов работы была промывка в реке золотого песка с помощью сита. Это было куда проще; порой, если тебе везло, ты мог выполнить норму раньше и поиграть немного, не говоря учителю, что уже выполнил норму…»[1586].

Писатель Кан Чхоль Хван бежал из Северной Кореи в 1992 году. До этого он со всей своей семьей провел десять лет в концлагере Йодок. Согласно оценке одной сеульской правозащитной группы, в подобных лагерях и сегодня содержится около 200 000 граждан Северной Кореи за такие «преступления», как чтение иностранных газет, слушание иностранных радиостанций, разговоры с иностранцами или «оскорбление властей» (то есть критические высказывания в адрес руководства страны). В этих лагерях погибло, как считают, около 400 000 человек[1587].

Не все северокорейские лагеря находятся в Северной Корее. Как писала в 2001 году газета «Москоу таймс», правительство Северной Кореи выплачивает России долги тем, что посылает бригады своих граждан работать в хорошо охраняемые шахтерские и лесозаготовительные лагеря в отдаленных частях Сибири. Эти лагеря — «государство в государстве»: у каждого своя внутренняя система распределения продовольствия, своя лагерная тюрьма, своя охрана. Количество занятых рабочих оценивается в 6 000. Платят им или нет, неизвестно, но, безусловно, уехать они не могут[1588].

Словом, идея концлагеря оказалась достаточно общей, чтобы годиться на экспорт, и достаточно долговечной, чтобы дожить до нынешнего дня.

Глава 22 Зенит лагерно-производственного комплекса

Мы в семнадцать — учились любить, В двадцать лет — умирать научились, Знать, что если позволено жить, — То еще ничего не случилось. В двадцать пять — научились менять Жизнь на воблу, дрова и картофель…

Что ж осталось узнать к сорока? — Мы так много страниц пропускали. Разве только, что жизнь коротка. — Так ведь это и в двадцать мы знали.

Михаил Фроловский. Наше поколение[1589]

…А между тем на нашу страну, на всю Восточную Европу, а в первую очередь на наши каторжные места, надвигался сорок девятый год — родной брат тридцать седьмого.

Евгения Гинзбург. Крутой маршрут

Конец войны принес военные парады, долгожданные встречи, слезы радости — и массовую убежденность в том, что жизнь должна стать и обязательно станет легче. Миллионы мужчин и женщин перенесли ради победы в войне страшные лишения. Теперь они надеялись на облегчение. В сельской местности шла молва об отмене колхозов. В городах люди открыто жаловались на высокие цены на продовольствие и карточную систему. Кроме того, война показала миллионам советских людей, как военнослужащим, так и гражданским лицам, угнанным немцами на принудительные работы, относительно благополучную западную жизнь, и теперь советским властям было труднее лгать, что рабочему на Западе живется куда хуже, чем в СССР[1590].

Даже многие руководители страны теперь чувствовали, что настало время переориентировать производство с вооружений на потребительские товары, в которых люди отчаянно нуждались. В частном телефонном разговоре, записанном и сохраненном для потомства советскими «органами», один советский генерал говорил другому, что все вокруг открыто выражают недовольство жизнью, что люди ведут об этом речь в поездах и других общественных местах[1591]. Сталин наверняка знает об этом, рассуждал генерал, и скоро примет необходимые меры.

Весна 1945 года была временем больших надежд и для заключенных. В январе объявили очередную амнистию для беременных женщин и женщин, имеющих при себе детей дошкольного возраста. Ограничения военного времени были несколько смягчены, и заключенным вновь разрешили получать вещевые и продовольственные посылки. Большая часть перемен была продиктована отнюдь не состраданием. Амнистия для женщин, не касавшаяся, само собой, осужденных за «контрреволюционные преступления», была прежде всего обусловлена катастрофическим ростом числа сирот и беспризорных детей, из-за которого по всей стране распространилось хулиганство и детская преступность. Власти неохотно признали, что матери могут помочь решить эту проблему. Снятие ограничений на посылки тоже не было актом добросердечия: это была попытка уменьшить последствия голода первых послевоенных лет. ГУЛАГ не мог кормить заключенных своими силами и решил привлечь на помощь их семьи. Директива из центра строго указывала начальникам лагерей, что «вещевые и продовольственные посылки и передачи являются серьезнейшим дополнительным источником в деле обеспечения заключенных вещевым имуществом и питанием»[1592]. Для многих эти изменения были источником надежды, предвестьем новой, более человечной эпохи.

Надежды не сбылись. Не прошло и года после победы, как началась холодная война. Американские атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки привели советское руководство к мысли, что экономика страны должна в первую очередь решать военные задачи, что надо развивать тяжелую индустрию, а не заниматься выпуском холодильников и детской обуви. Несмотря на военную разруху, советские планировщики всячески старались сэкономить на людских потребностях, строить как можно быстрее — и как можно шире использовать принудительный труд[1593].

Появление новой угрозы сыграло Сталину на руку: оно стало предлогом для того, чтобы вновь ужесточить контроль над собственным народом, подвергшимся «разлагающему» влиянию внешнего мира. Он приказал нанести сокрушительный удар всяческим разговорам о демократии — нанести еще до того, как эти разговоры успели распространиться[1594]. Он, кроме того, усилил и реорганизовал НКВД, разделив его в марте 1946 года на два ведомства. Министерство внутренних дел (МВД) контролировало ГУЛАГ и спецпоселки, фактически это было министерство принудительного труда. Второе, более высокопоставленное ведомство — МГБ, позднее переименованное в КГБ, — занималось разведкой и контрразведкой, охраной границ, а впоследствии и надзором за противниками режима[1595].

И наконец, вместо того чтобы ослабить репрессии после войны, советское руководство начало новую кампанию арестов. Опять пострадала армия, другими мишенями стали «избранные» нацменьшинства, в том числе советские евреи. В разных городах разоблачались «антисоветские» нелегальные молодежные организации[1596]. В 1947-м был издан указ о запрещении браков между гражданами СССР и иностранцами. Фактически запрещалась любая связь с иностранными гражданами. Карались советские ученые за передачу научных сведений зарубежным коллегам. В 1948-м вышел указ о выселении колхозников, не вырабатывающих обязательного минимума трудодней. За этот год в отдаленные края на спецпоселение было без суда и следствия выслано более 23 000 колхозников[1597].

Сохранились рассказы о некоторых менее обычных арестах конца 40-х годов. Согласно недавно рассекреченным разведданным, полученным от немецкого военнопленного, в ГУЛАГе, возможно, находились тогда два американских летчика. В 1954 году немец, побывавший в советских лагерях, рассказал американцам, что в 1949 году встретил в лагере для военнопленных близ Ухты в республике Коми двух летчиков ВВС США. Их самолет потерпел аварию в районе Харькова. Их обвинили в шпионаже и, если верить словам немца, определили в каторжную бригаду. Одного из них в лагере якобы убил уголовник, другого впоследствии увезли — предположительно в Москву[1598].

Вокруг Коми АССР циркулируют и другие слухи, более смутные и дразнящие. Согласно местной легенде, в 40-е годы в лагпункте Седь-Вож (тоже близ Ухты) содержалась группа англичан или, по крайней мере, англоязычных. По словам местного историка, эти англичане были разведчиками, сброшенными на парашютах в Германии в конце войны. Красноармейцы захватили их, допросили и доставили в ГУЛАГ под большим секретом, потому что Великобритания и СССР были тогда союзниками. Свидетельств об их присутствии очень мало: местное неофициальное название одного лагпункта «Английская колония» и единичное упоминание в документе московского военного архива о десяти шотландцах в лагере для военнопленных в этом районе[1599].

Из-за всех этих новых количество содержавшихся в учреждениях ГУЛАГа после войны не уменьшилось, а наоборот, выросло в начале 50-х до максимума. Согласно официальным данным, на 1 января 1950 года в лагерях и колониях ГУЛАГа содержалось 2561 351 заключенных — на миллион больше, чем в 1945-м[1600]. Число спецпереселенцев тоже выросло, причина этого — крупные депортации из Прибалтики, Молдавии и Украины, имевшие целью довершить «советизацию» этих районов. Примерно в то же время власти раз и навсегда разобрались с трудным вопросом о будущности ссыльных, постановив, что все они, включая детей, ссылаются «навечно». В 50-е годы количество ссыльных примерно равнялось количеству лагерников[1601].