Георг Форстер - Путешествие вокруг света

• Название: Путешествие вокруг света
• Автор: Георг Форстер
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Книга Георга Форстера, выдающегося немецкого ученого, просветителя и революционного демократа, представляет собой описание второй кругосветной экспедиции Дж. Кука, в которой автор участвовал в 1772—1775 гг. После этого плавания мифический Южный континент навсегда исчез с географических карт. Зато на них появились важные открытия, совершенные экспедицией в Океании и Южной Атлантике. Форстер — родоначальник жанра научно-художественного описания путешествий. Увлекательный рассказ о природе и населении многих островов Океании, о плавании в тропических и ледовых морях перемежается в книге с глубокими нравственно-философскими размышлениями.

---

Считается, что всякая суша, даже самая пустынная и дикая, может служить местом пребывания человека. Покуда мы не побывали на острове [Южная] Георгия, мы ничего не могли возразить против сего мнения, ибо даже ледяные берега Огненной Земли заселены племенем людей, которые хоть чем-то, пусть и не очень сильно, превосходят неразумных животных. Однако по сравнению с Южной Георгией климат Огненной Земли можно назвать мягким, во всяком случае термометр показал разницу в 10°. К тому же там можно найти достаточно дров и кустарника, чтобы при надобности защититься от суровой погоды, обогреть себя и приготовить пищу. В Новой Георгии же совершенно нет ни деревьев, ни какого-либо другого топлива, поэтому мне представляется невозможным, чтобы люди, и не только глупые, отупевшие пессерэ, но даже самые опытные, располагающие необходимыми средствами европейцы, смогли бы там долго выдержать. Даже летом на этом острове столь ужасающе холодно, что термометр, пока мы там находились, не поднимался выше десяти делений над точкой замерзания; можно, конечно, предположить, что зимой холод здесь усиливается не в такой степени, как в нашем полушарии, но все равно разница должна составить не меньше 20—30°. Так что человек здесь может выдержать разве что летом, но зимняя стужа, если не иметь никаких средств от нее защищаться, кроме тех, что предоставляет эта земля, оказалась бы для него, без сомнения, гибельной.

Мало того, что Южная Георгия не приспособлена для жизни и по этой причине необитаема; она, видимо, и не производит ничего, способного побудить европейские корабли хоть изредка заходить туда. Морских котиков и львов, чья ворвань является предметом торговли, гораздо больше у диких берегов Южной Америки, на Фолклендских и Новогодних островах, и во всех этих местах добыча сопряжена с меньшими опасностями. Если киты нашего Северного Ледовитого океана в результате непрекращающейся охоты окажутся совершенно истреблены, то наступит время искать их в другом полушарии, где их, как известно, много. Но и с этой точки зрения бесполезно будет устремляться к Южной Георгии, покуда их можно встретить в таком большом количестве у берегов Южной Америки вплоть до Фолклендских островов. Португальцы и даже североамериканцы уже несколько лет заходят в эти места для охоты на китов. Так что если Южная Георгия когда-нибудь и понадобится роду человеческому, то сие будет еще не очень скоро, во всяком случае не раньше, чем Патагония и Огненная Земля окажутся столь густо заселены и цивилизованы, как сейчас в Северном полушарии Шотландия или Швеция.

26-го при свежем ветре и довольно ясной для здешних мест погоде мы поплыли на юг. Последние пингвины, которых мы добыли на Южной Георгии, были уже съедены, и нам пришлось опять приняться за всегдашнюю солонину. Однако мысль о скором возвращении на мыс Доброй Надежды во многом скрашивала сии тяготы. 27-го в полдень мы находились под 59 1/2° южной широты и видели много глупышей (Рrоcellaria glacialis), которые в этих высоких широтах обычно являются предвестниками льда. И действительно, между 6 и 7 часами мы встретили несколько ледяных островов и много битого льда. Туманная, сырая погода в этот день помешала нам продвигаться на юг так же прямо, как до сих пор.

На другое утро мы оказались окружены большой массой льда, после полудня натолкнулись на несколько прочных ледяных полей и на массу битого льда, что, к искренней радости всех, заставило нас повернуть обратно. Команда в самом деле была по горло сыта этим суровым климатом: необходимость быть все время настороже, напряжение и работа, потребные, чтобы избегать многочисленных и порой внезапных опасностей,— все это невероятно измотало и изнурило людей. Мы прошли всего несколько миль за 60° южной широты и опять, насколько позволяли ветер, туман и льды, постепенно начали забирать к северу. У многих матросов от постоянного переохлаждения начались ревматические боли. Другие иногда надолго теряли сознание; да и как могло быть иначе, если при столь нездоровой и непитательной пище расход жизненных сил не восполнялся в должной мере? Термометр в этом месте показывал 35° [1,7°C]; такой холод наряду со снежной крупой и влажным, туманным воздухом сильно задерживал выздоровление больных.

Поскольку мы теперь опять продвигались на север, можно было надеяться впереди на более мягкий климат; во всяком случае, никому не приходило на ум, что новые заминки подвергнут испытанию наше терпение. Однако должно было случиться так, что мы опять ошиблись в своих расчетах. На сей раз мы встретили еще одну заледенелую землю.

Dark and wild, beat with perpetual storms
Of whirlwind and dire hail; which on firm land
Thaws not, but gathers heap, and ruin seems
Of ancient pile.

Milton[573]

Это открытие было сделано 31 января, в 7 часов утра, при таком тумане, когда видно не далее чем на 5 миль в окружности. Мы шли к берегу около часа, покуда не оказались в полумиле от скал. Они были черные, со множеством пещер, при этом отвесны и удивительно высоки. Наверху обитало много бакланов, а у подножия бушевали волны. Плотные облака покрывали вершины, лишь один могучий, покрытый плотным снегом пик выдавался высоко из облаков. На вид он казался не меньше 2 миль в высоту. Недалеко от берега лот показал 170 саженей глубины. Затем мы повернули на юг, дабы обогнуть западную оконечность новооткрытой земли. Мы прошли в этом направлении не более часа, когда примерно в 5 морских милях на зюйд-зюйд-ост увидели высокую гору, мимо которой, видимо, прошли прошлой ночью. Поскольку это была самая южная здесь оконечность земли, мой отец назвал ее Южной Туле, и капитан Кук утвердил сие название[574]. Она расположена под 59°30 южной широты и 27°30' западной долготы.

В час пополудни мы еще раз повернули корабль и поплыли на север вокруг мыса, который открыли первым. Теперь ясно было видно стоящую особняком скалу вблизи большого мыса. Матрос-немец по имени Фризлебен первым увидел эту скалу, поэтому капитан Кук назвал ее пиком Фризленд. Она расположена под 58°55' южной широты и 27° западной долготы. Соседний мыс получил название мыс Бристоль[575]; он, видимо, связан с Южной Туле. Дальше к востоку мы увидели нечто напоминавшее просторную бухту, похоже было, что в сушу там глубоко вдавался залив; капитан Кук обозначил его на своей карте как залив Форстера.

Капитан Кук не хотел терять времени на более тщательное исследование этого берега, поскольку, если бы подул западный ветер, корабль подвергся бы здесь немалой опасности. Он предпочел поэтому обойти северное побережье острова, как во всех отношениях более важное для мореплавателей. Ветер дул слабый, мы держались в 2—3 морских милях от берега, который всюду был крутым и неприступным. Горы были на редкость высокие, вершины их все время покрыты облаками, а нижняя часть — снегом, так что даже трудно было бы решить, лед перед нами или суша, если бы мы не видели наклонных пещер в скалах, нависавших над самым морем.

На другое утро мы прошли мимо еще одного мыса, который капитан Кук назвал мысом Монтегю[576]. Между ним и мысом Бристоль, судя по всему, лежал залив, но оба они принадлежали к одному острову. Дальше к северу мы заметили еще один мыс, но, когда подошли поближе, оказалось, что это отдельный остров. Его назвали островом Саундерс[577].

Он был ниже, чем гористый берег на юге, и тоже покрыт льдом и снегом. Находится он под 57°48' южной широты и 26°35' западной долготы.

Ночь была безветренной, а на рассвете мы поплыли на восток, чтобы обойти остров Саундерс. По пути к северу от себя мы обнаружили два маленьких острова, которые в честь дня, когда они были открыты, получили название Кандлмас (Сретенья). Встречный ветер не давал их обойти, и нам пришлось лавировать. В ходе этих маневров мы подошли так близко к берегу, что на одной плоской вершине, которая выдавалась далеко в море, различили большое нагромождение сланцевых глыб, а за ними островерхие скалы и горные хребты. Вообще земля имела вид самый пустынный и устрашающий, какой только можно вообразить. Не было ни следа зелени и даже бесформенных амфибий, каких мы встречали на Южной Георгии. Поневоле вспоминались слова Плиния:

Pars mundi damnata a rerum natura, et densa mersa caligine[578].

На следующий день ветер позволил нам подойти поближе к островам Сретенья; расположены они под 57° 10' южной широты и 27°6' западной долготы. Поскольку лежащей к югу земли, северную оконечность которой мы обогнули, больше не было видно, мы опять повернули на восток. Первоначально капитан Кук дал ей имя Снежная, но затем передумал и назвал ее Землей Сандвича. Я склонен полагать, что именно эту землю старые мореплаватели знали под именем залив Св. Себастьяна и остров Крессалина. Пока осталось неизвестным, составляют ли западные мысы, [Южная] Туле, мыс Бристоль и мыс Монтегю, единую землю или представляют собой обособленные острова. Возможно, это останется неизвестным и в ближайшие столетия, поскольку мореплавание в сих пустынных областях не только опасно, но и не сулит никаких выгод роду человеческому[579].