Лео Яковлев - Суфии: Восхождение к истине

• Название: Суфии: Восхождение к истине
• Автор: Лео Яковлев
• Жанр: Религия

---

Этот центральный момент хорошо выражен в суфийской поэзии, которая очень часто является технически совершенной, иногда кажется просто человеческой, а иногда — исполненной разительных противоречий. Поколения обусловленных просодистов проводили целые жизни, анализируя это уникальное явление с помощью различных методов и пользуясь при этом терминами поэтического «разнообразия качеств». Один суфийский поэт так прокомментировал эти попытки:

«О кот, привыкший к скисшим сливкам; знаток всех оттенков горечи! Ты относишься к тем, кто пришел к единому мнению насчет йогурта. Ты в равной степени ненавидишь сыр, масло и парное молоко. Ты говоришь, что не торгуешь сыром? Но, поистине, тот, кто торгует им, ближе к тебе, чем твоя яремная вена».

Он сказал еще и другие слова, которые удивительно точно описывают современную тенденцию постоянно подгонять произведения под какие-нибудь образцы:

«Если мы попытались написать совершенную картину или соткать отличный ковер, соберемся ли мы потом, чтобы всю ночь обсуждать, где каждый из нас был несовершенен? Это было бы прекрасно. Это задача для совершенного человека или для ребенка, который уронил кусок пирога в грязь и ищет единственно возможное средство, чтобы очистить его».

Тот, кто пробовал твердые, но не слишком острые асептические сыры современной промышленной выделки, наверное согласится с мнением поэта относительно еды, но не более того.

Хилали, которого обвиняли в том, что он «использует меч для того, чтобы разрубать нитки», сказал: «А может быть, мне лучше попробовать утопить верблюда в меду?»

Некоторые люди подражают суфиям, стремясь извлечь выгоды из их авторитета. Некоторыми из них написаны книги, которые только увеличили замешательство непосвященных.

Существует возможность воспринять дух суфизма и через литературные произведения, если не забывать при этом, что его необходимо практиковать постоянно и не из эгоистических побуждений. Это зависит не только и не столько от влияния художественных форм, сколько от влияния жизни на жизнь.

В соответствии с одним из определений, суфизм есть жизнь человека. Оккультные и метафизические силы проявляют себя чаще всего случайно, хотя и могут играть определенную роль в этом процессе, если они уже не сыграли ее в деле самоутверждения или удовлетворения человека. Уже не требует доказательств тот факт, что попытки стать суфием из желания добиться личного могущества, как его обычно понимают, не имеют успеха.

Ценными являются только поиски истины, подкрепленные желанием обретения мудрости. Единственным методом является слияние, а не изучение.

Наблюдая за суфиями с помощью того, что фактически является частью суфийской техники, нам придется обратить внимание на вещи, которые сначала могут быть весьма важными, но впоследствии утрачивают свое значение. Дать наглядно представление об этой технике не трудно. Ребенок учится читать, овладевая азбукой. Когда он уже умеет читать слова, он сохраняет знание отдельных букв. но слова читает целиком. Если бы ему по-прежнему пришлось концентрировать свое внимание на отдельных буквах, то, что сначала было полезным, превратилось бы в серьезное препятствие. Знание букв и слов дает надежду на более устойчивую перспективу. В этом и заключается суть суфийского метода.

Сам этот процесс легче, чем его описание, хотя бы потому, что сделать вещь зачастую легче, чем описать ее.

Я попытаюсь создать некоторое представление о суфиях, находящихся в своем круге (халке), который является основной единицей и сердцем активного суфизма. Группа искателей, испытывающая влечение к обучающему мастеру, посещает собрания, проводимые им по четвергам. Первая часть встречи подчинена регламенту в меньшей степени, она отводится приему искателей и вопросам.

Пользуясь такой возможностью, один из новичков спросил у нашего учителя, которого зовут Ага, существует ли общее для всех людей стремление к мистическим переживания.

Ага сказал: «На этот вопрос можно ответить одним словом. Оно заключает в себе описание того, что мы делаем, и суммирует наш образ мышления. Это слово поможет вам постичь самый смысл нашего существования, а также причину того, почему люди постоянно противоречат друг другу. Это слово — Ангу-ризюмэйнабстафил». Затем Ага пояснил свои слова с помощью традиционной суфийской притчи.

«На деревенской улице собралось четверо — перс, турок, араб и грек. Они вместе путешествовали, стремясь достичь некоего отдаленного места, но в настоящий момент у них разгорелся спор о том, как потратить ту единственную монету, которая у них осталась.

"Я хочу купить ангур", — сказал перс.

"Я хочу изюм", — сказал турок.

"А я хочу эйнаб", — сказал араб.

"Нет! — заявил грек.— Мы купим стафил".

Мимо проходил путешественник, знавший много языков. Он сказал: "Дайте эту монету мне, и я постараюсь удовлетворить желание каждого из вас". Сначала они не хотели верить ему, но в конце концов отдали монету. Человек отправился в лавку и купил 4 маленьких кисти винограда.

"Вот мой ангур", — сказал перс

"Это как раз то, что я называю изюмом", — сказал турок.

"Вы принесли мне эйнаб", — сказал араб.

"Нет! — воскликнул грек.— На моем языке это называется стафил".

Они разделили виноград между собой, и каждый понял, что разногласия возникли только потому, что они не понимали друг друга».

Ага продолжал: «"Путешественники" — это обычные люди. Рассудивший их — суфий. Люди чувствуют, что они чего-то хотят, ибо существует внутренняя потребность, присущая каждому из них. Они могут по-разному называть ее, но это одна и та же вещь. Те, кто считает ее религией, пользуются не только разными названиями, но и по-разному представляют себе, чем она может быть. Те, кто считает это честолюбием, пытаются определить его границы. И только когда появляется человек, знающий, что именно имеют они в виду, они могут прекратить споры и начать есть виноград».

Далее Ага сказал, что группа путешественников, которую он описал, является более продвинутой, чем основная масса, в том смысле, что они, по крайней мере, имеют какие-то позитивные идеи относительно своей цели, хотя и не могут выразить их. Люди гораздо чаще находятся на более ранней стадии развития, чем они это предполагают. Человек хочет чего-то, но не знает, чего именно, хотя и может думать, что знает об этом. Суфийский образ мышления в какой-то мере используется средствами массовой информации, когда все усилия направлены на то, чтобы заставить людей верить в то, что они хотят определенных вещей или нуждаются в них, что они должны верить определенным вещам и в результате всего этого делать определенные вещи, угодные тем, кто ими управляет.

Суфий говорит о вине, получаемом из винограда, и его тайных возможностях как о своем способе достижения «опьянения». Виноград рассматривается как начальная форма существования вина. Таким образом, под виноградом подразумевается обычная религия, в то время как вино есть реальная сущность этого растения. Четверых путешественников следует считать представителями четырех религий. Суфий показывает им, что основа их религий фактически едина. Однако он не предлагает им вина, сути, являющейся тайным учением, которого необходимо достичь и использовать в мистицизме, представляющем собой более высокую стадию, чем обычная организованная религия. Это следующая стадия. Роль суфия, служащего человечеству, проявляется в том, что, хотя он и действует на более высоком уровне, он по мере сил помогает последователям формальной религии, демонстрируя им принципиальную идентичность всех религий. Он, конечно, мог бы поговорить и о достоинствах вина, но путешественники хотели винограда и получили его. Суфий считает, что говорить о более важном учении можно будет только тогда, когда утихнут споры вокруг незначительных вопросов. Между тем первый вводный урок был дан.

В людях, которые не начали изменяться, общее для всех стремление к мистицизму никогда не станет ясным настолько, чтобы осознать, что это такое.

В своей версии этой притчи Руми имеет в виду суфийскую систему подготовки, когда говорит о том, что виноградные кисти, сжатые под одним прессом, могут дать только один сок — вино суфизма.

Суфии часто начинают с вещей, не имеющих отношения к религии*. Они говорят, что ответ следует искать в разуме самих людей. Разум надо сделать свободным, чтобы с помощью самопознания интуитивное знание привело человека к завершенности. Иной путь, путь подготовки, подавляет и сдерживает интуицию. Несуфийские системы превращают человека в обусловленное животное, одновременно внушая ему, что он свободен в выборе образа действий и мышления.

* Состояния в суфийской литературе соответствуют трансмутации семи «душ», которые обозначаются техническим термином «Нафс».

Суфий — это человек, который верит, что с помощью поочередного отделения от жизни и ассимиляции с ней он становится свободным. Он является мистиком, т. к. верит, что может добиться гармонии с целями всего творения. Его можно назвать и практичным человеком, потому что он верит, что этот процесс происходит в рамках обычного общества. Он должен служить человечеству, т. к. он является частью его. Великий ал-Тургаи, современник Омара Хайама, в 1111 г. сделал такое предупреждение: «О человек, искусство это заключает в себе много сведений, помогающих раскрывать тайны; слушай же, ибо в молчании спасение от ошибок. Они предназначили тебя для определенной цели, но ты не смог понять этого. Береги себя, чтобы в один прекрасный день не осознать всю бессмысленность того, что ты делал». Эти слова были переведены Эдвардом Пококом в 1661 г.