Леонид Жариков - Червонные сабли

• Название: Червонные сабли
• Автор: Леонид Жариков
• Жанр: Историческая проза

Повесть «Червонные сабли» - продолжение давно известной и полюбившейся «Повести о суровом друге» писателя Леонида Жарикова. Из новой повести читатель узнает, как сложилась судьба Леньки Устинова, отважного кавалериста-буденновца, как с саблей в руках он защищал Республику труда, как мстил врагам за смерть своего друга Васи Руднева, с которым плечо к плечу отважно сражался в «Повести о суровом друге».

---

4

Поезд тащился так медленно, что можно было шагать с ним рядом пешему человеку. За сутки отъехали совсем мало, а верстах в двадцати от Белгорода вагоны встряхнуло так, что с верхних нар свалились люди и вещи. Тормоза запищали, поезд попятился, опять рванул, да, видно, не было сил. Паровозик подавал сиплые гудки, просил помощи.

- Выходи!

- Зачем еще?

- Поезд подпихивать...

Пассажиры неохотно вылезали из вагонов. Беспризорники на крышах грызли семечки и плевали вниз.

- Дожили, что паровоз приходится подталкивать.

- Волов хорошо бы запрячь, враз вытянут.

- Прекратить разговоры! Раз-два - взяли!..

Паровозик выбивался из сил, таща вереницу вагонов. С обеих сторон эшелона цепочкой растянулись пассажиры, ухватились половчее и, упираясь ногами в шпалы, кто плечом, кто спиной, багром, поддетым под колеса, помогали паровозику преодолеть подъем.

С полверсты люди катили вручную железнодорожный состав. А когда вытянули, послышались веселые команды: «По вагонам!» И все бросились к поезду. Состав снова оброс пассажирами и стал похож на цыганский табор. Вагоны в нем разные - румынские с овальными крышами, русские с плоскими, высокие, узкие, дырявые от пуль, обгорелые. В самом хвосте болтался сильно разбитый вагон-теплушка. Как видно, побывал он и в крушениях, и в перестрелках, двери болтались и громыхали, сквозь щели свистел ветер.

В этом вагоне-калеке ехал Ленька. Даже близкие друзья не нашли бы его сейчас в душной тесноте вагона. Он спал на полу, согнувшись и засунув руки в рукава шинели. Под головой торчала суконная буденовка, а маузер был спрятан под гимнастеркой. Чей-то сапог упирался Леньке в щеку, люди перешагивали через него, а он ничего не слышал, спал вторые сутки подряд.

Какой-то верзила в черном пальто с каракулевым воротником пнул его ногой.

- А этот почему не помогал толкать поезд?

- Не трожь его, - вступилась за спящего старушка. - Пущай отдыхает. Видишь, совсем дитё, а тоже военный...

- Дитё... Привыкли на чужой спине в рай ехать.

- Должно-ть, контуженный, - продолжала объяснять старушка. - Сколько едем, все командует, бедняга. Из лазарета, поди...

- Дезертир, - простуженным голосом проговорила баба в теплом платке.

- Определенно, - согласился с ней верзила и опять носком сапога откинул ослабевшую руку спящего.

- Ссадить его с поезда, - предложила баба. - Может, он тифозный, а мы из-за него страдать будем? Сдать в барак при станции, и нехай спит там.

- Я тебе сдам!.. - прогремел с верхней нары угрожающий голос, и в полутьме показалось смуглое лицо паренька в очках.

- А ты откуда взялся, такой заступник? - огрызнулся верзила и. замолк.

Ленька заворочался и стал бредить:

- Сестра, дай попить... Что, у вас воды в лазарете нема? - Он замолк и вдруг вскинулся, закричал: - Шашки к бою! Окружай... Эх вы!..

В бреду расстегнулся ворот гимнастерки. Старушка хотела поправить и увидела бинт на груди. С великой жалостью она прикрыла ладонью рот, закачалась и зашептала:

- Господи, да у него там вся грудь изрезана...

Пассажиры притихли. Паренек в железных очках спрыгнул с пары и, перешагивая через людей, подошёл к Леньке, склонился над ним. Он откупорил стеклянную флягу и тихонько позвал:

- Слышь, браток, глотни...

Ленька открыл глаза. Увидев склонившихся над ним людей, рывком приподнялся, застегнул гимнастерку, проверил маузер под рубахой и недовольным голосом спросил:

- Чего надо?

Никто не ответил. Отвернувшись, он снова лег. Верзила поднял воротник пальто и сказал ворчливо:

- Может, я тоже раненый...

- Соленым огурцом в мягкое место, - съязвил паренек в очках. - Ишь, ряшку наел, сразу видно - спекулянт.

- Тебя не касается. Ты в плену не был и не знаешь, какая у белых сладкая жизнь.

- Я-то знаю...

- Молод еще, - пробормотал верзила и подозрительно покосился на паренька. Откуда знает? Не чекист ли? И переменил тему разговора: - Почем в Москве сахар, вы, гражданочка, не знаете?

- В Мелитополе двести рублей фунт...

- Не двести, а четыреста, - послышался голос из темного угла.

- Жизнь пришла чижолая, - со вздохом проговорила баба в платке. - Подумать только, во всей России мыла нету!

- Жизнь всегда одинакова, - назидательно проговорил верзила. - Живи да оглядывайся. Если на соседа верхом не сядешь, он тебя оседлает, да пятками под бока - вези!.. Говорят, скоро будет коммунись. Попы тоже обещали царство небесное. Ты мне на земле дай жисть, а небесную себе возьми. Человек должен для себя жить. А то комму-нись...

- Эй, там, насчет коммунизма помолчи! - строго проговорил паренек в очках, - Не разводи контрреволюцию, а то живо голову отверну!

- Ха-ха, то-то, я гляжу, повсюду головы оторватые валяются... - издевался верзила.

На какое-то время разговоры замолкли. В сонной тишине слышно было, как лязгают вагоны сцепкой. Потом кто-то сказал:

- Врангель-то нас поделил: Кавказ - англичанам, а Украину - французам.

- Подавится...

- Подвинься, тетка, что ты весь вагон узлами заняла.

Паренек с верхней нары не принимал участия в разговорах. Он с сочувствием прислушивался к бреду юного буденновца и готов был в любую минуту броситься к нему на помощь.

5

В Белгороде не удалось запастись топливом, и где-то уже под Курском кончились дрова. Паровозик посопел и заглох, точно прогоревший самовар. Даже до станции не дотянул. Вокруг степь, изрезанная оврагами, и ни деревца, ни строения на десятки верст.

- Почему стоим?

- Ось в колесо попала.

- Оставьте шутки при себе. Когда поедем?

- Как тронемся, так и поедем...

Машинист бежал вдоль состава, призывая пассажиров на помощь.

- Хай вам сто чортив у печенки: субботники да субботники! Коли уже будет воскресенье?

Пассажиры разбрелись в разные стороны в поисках топлива. В полуверсте заметили брошенную железнодорожную будку. Побежали туда и вмиг разобрали крышу - одни кирпичные стены остались. Заодно прихватили шпалы, которые валялись под откосом. Не забыли спилить два телеграфных столба.

- Теперь до самой Москвы хватит.

Тяжелую смоляную шпалу досталось нести Леньке в паре с «очкариком». Тот мягко оттеснил Леньку и сказал:

- Тебе нельзя тяжести носить.

- Это почему же?

- Рану повредишь.

- Откуда тебе известно про мою рану? - задиристо спросил Ленька.

- Видел...

Сердито оглядев паренька с головы до ног, оценив по достоинству его рваный пиджак, старательно застегнутый на пестрые пуговицы, чтобы скрыть отсутствие рубашки, Ленька потеплел душой. По всему видно, парень свой - пролетарий. Вон и очки в железной оправе перевязаны ниткой: беднота.

- Ты вот что, - незлобиво упрекнул его Ленька, - не заглядывай куда тебя не просят. Бери шпалу за другой конец.

- Как же ты одной рукой?

- Тебя не касается. Бери!

Ленька нарочно напускал на себя пасмурный вид: строгость никогда не мешает.

- Зовут как? - спросил хмуро.

- Иван Гармаш. А тебя?

Ленька не спешил с ответом. Некоторое время несли шпалу молча. Мешала повязка. Ленька со злостью скинул ее и стал придерживать шпалу раненой рукой. Но вот она сбросили ношу у паровоза, где уже пилили и кололи дрова, и Гармаш спросил:

- Зачем в Москву едешь?

- За песнями.

- А я на съезд...

- На какой? - с интересом спросил Ленька.

- Комсомольский.

- Гм... Я тоже на съезд.

- Не ври! - обрадовался Гармаш, - От какой организации?

- Вторая Конная армия.

- А я из Крыма...

Ленька остановился пораженный.

- Как из Крыма? Там же белые!

- Есть и красные, - загадочно ответил Ваня.

- Значит, ты?..

- Угадал, - засмеялся Гармаш.

- Смотри, какой!.. - с уважением проговорил Ленька. - А родом тоже из Крыма?

- Из Ялты.

- Белых много там?

Ваня с досадой отмахнулся:

- Одних князей, баронов, помещиков и фабрикантов триста тысяч. Со всей России сбежались.

- Да что же они там делают?

- Живут... Золота у них полно. Знаешь, почем у нас хлеб? Полторы тысячи рублей фунтик. Рабочему человеку хоть ложись и помирай, - где взять такие деньги? А для всякой царской мрази цены нипочем, веселятся баре, музыка в ресторанах играет, кабаре открыли.

- На что же они надеются?

- Думают, что скоро наступит крах Советской власти и они вернутся в свои поместья.

- А Врангеля ты не видал?

- Один раз было... В Севастополе.

- Какой он из себя?

- Высокий, худой. Кинжал в драгоценных камнях. Шея длинная. Гарцевал на белом коне, как царь. Парад принимал... А я как раз был там.

- Постой, а почему ты в Севастополе оказался? Ты же в Ялте живешь?

- У нас, партизан, такая жизнь: нынче - здесь, завтра - там. Приходится по всему Крыму мотаться.

- Как же ты через фронт прошел?

- Где пешком, где верхом, а где на пузе...

- Ну и отчаянный...

6