Илья Ильин - Постструктурализм, Деконструктивизм, Постмодернизм

• Название: Постструктурализм, Деконструктивизм, Постмодернизм
• Автор: Илья Ильин
• Жанр: Философия

---

исследователи превращают все в семиотический процесс, в семиозис.

 Творец как состоявшийся шизофреник

 Делез и Гваттари, создав

одну из разновидностей де

конструктивистского анализа

-- шизоанализ, оказали оп

ределенное влияние на прак

тику деконструктивизма. На

пример, Фредрик Джеймсон

в своих работах "Фабулы агрессии" (1979) (243) и

"Политическое бессознательное" (1981) (246) использовал

некоторые приемы и подходы, сформулированные французскими

исследователями. Несомненно, что концепции Делеза-Гваттари

отразились на общем понимании проблемы желания, на пред

ставлении о писателях и философах как о своеобразных

"шизофрениках" ("состоявшихся шизофрениках", по терминоло

гии Делеза и Гваттари), помогли осознать маргинализм как

неотъемлемое качество "постмодернистского удела". Но готовить

о шизоанализе как об "актуальном силовом поле", активно

воздействующем на сегодняшнюю теоретическую мысль, даже в

рамках постструктуралистско-постмодернистского комплекса,

довольно трудно, так как сама эта концепция специфична для

очень конкретного и узкого периода развития постструктурализ

ма, -- а именно, периода 1968-1972 гг., когда западное обще

ство испытало столь болезненный шок массовых студенческих

волнений, когда резко обострилось внимание к социально

политическим аспектам функционирования общества и государ

ства, произошла реактивизация вульгарно-социологизирующих

тенденций, особенно заметных в рецепции и переформулировке

альтюссеровских положений.

Сознание значительных слоев общества (опять же речь

идет о том, что мы здесь неоднократно и весьма приблизитель

но называем "творческой интеллигенцией", отчетливо осознавая

условность этого термина) было заметно революционизировано,

или, скажем, явно возбуждено. И этот отпечаток лихорадочно

сти и несомненной психической перевозбужденности очень заме

тен даже в стиле "Анти-Эдипа".

Вообще вся критическая литература постструктуралистской

ориентации того времени, была крайне увлечена, даже, можно

сказать, заворожена "научным фантазмом" мифологемы

"духовного производства", которое все более приобретало черты

машинного производства со всеми вытекающими из этого по

следствиями. Типичное для структурализма понятие "порож

дения" стало переосмысливаться как "производство" , как

"механическая фабрикация" духовных феноменов, в первую

очередь литературных. Иными словами, заложенная в русском

ДЕКОНСТРУКТИВИЗМ

115

выражении "литературное произведение" метафора была бук

вально реализована в теории постструктурализма. Своего апогея

эта фантастическая идея машиноподобности духовного произ

водства достигла у Пьера Машере в книге "К теории литера

турного производства" 1966 г. (308) и у Терри Иглтона в его

"Критике и идеологии" 1976 г. (167а). "Шизоанализ" как раз и

относится к подобному роду "фантасциентем", столь популярных

в это время, где действие бессознательного желания мыслилось

как акт "производства", реализующего себя через посредство

машин желания , оказывающихся, в конечном счете, деиндиви

дуализированными субъектами, безличностными медиумами,

через которые в этот мир просачивается бессознательный мир

желания.

При том, что аналогичное понимание "мира желания" раз

делялось в то время многими постструктуралистскими теорети

ками, свойственный "шизоанализу" дух "глобального разруши

тельства" и "всеобщего разоблачительства", порожденный атмо

сферой социальной нестабильности, ко второй половине 70-х гг.

заметно утратил свой воинственный пафос "анархиствующей

концептуальности" и приобрел более спокойные формы академи

ческой рефлексии, тем более, что в западном обществе все за

метнее обозначалась консервативная тенденция. В этой атмо

сфере "шизоанализ" стал казаться слишком радикальной кон

цепцией, чтобы пользоваться популярностью в академических

кругах, прежде всего в США. Несомненно, "шизоанализ" был

в свое время влиятельной концепцией, но в последствии он

оказался на периферии интересов теоретиков постструктурализ

ма.

Можно сказать, что "Анти-Эдип" Делеза и Гваттари, по

добно "Революции поэтического языка" Кристевой, предлагает

пессимистическую картину человеческого бытия с точки зрения

взаимоотношения человека с бессознательным и обществом,

которое воспринимается исключительно в облике своих репрес

сивных институтов, в первую очередь государства. Человек

оказался зажат между молотом и наковальней слепой, одновре

менно созидательной и разрушительной силой бессознательного

и репрессивностью государства. (Собственно, даже и репрессив

ность как таковая есть порождение все той же мистической

силы либидо.)

Возможно, у Кристевой, по сравнению с Делезом, несмотря

на явно более усложненный язык, все более четко оговорено и

образно наглядно; тем не менее сходство основных предпосылок

и общей направленности мысли просто поразительно. Психосек

суальная энергия либидо у обоих ученых предстает как извер

жение лавы, потоки которой, все сокрушая на своем пути, осты

вая, затвердевают и образуют естественную преграду своему

дальнейшему излиянию и продвижению. Чтобы освободить себе

путь, потоки лавы должны взломать, взорвать застывшую кор

ку. Либидо порождает либо взрывную деструктивную энергию,

разрушающую общественные и государственные институты вла

сти, господства и подавления, либо "косные" социальные и се

миотические системы, действующие как цепи -- символы ду

ховного рабства индивида и его сознания. Однако в любом

случае провозглашается господство иррационализма: придержи

ваться законов здравого смысла, руководствоваться разумом так

же безрассудно, как и быть художником-безумцем и своим

творчеством бросать вызов государству или обществу, поскольку

в "больном" мире, в "больной цивилизации" и филистер, и бун

тарь в равной мере больны, в равной мере являются "со

циальными извращенцами" и один из них так же неизбежно

обречен на паранойю, как второй на шизофрению.

"ЖЕЛЕНИЕ"

Одной из самых влия

тельных концепций современ

ной западной мысли стало

многозначное понятие "жела

ния". Оно проделало долгий

и весьма извилистый путь от

чисто сексуального влечения (либидо) Фрейда до основного

импульса, внутреннего двигателя всего общественного развития.

В этом понятийном конструкте, частично являющемся наследни

ком "первичных процессов", т. е. деятельности ид, как это

сформулировал в свое время Фрейд, воплощено иррациональное

представление о движущих силах современного общества, где

желание, лишенное чисто личностного аспекта сексуальных по

требностей отдельного индивида, приобретает характер

"сексуальной социальности"-- надличной силы, стихийно, ир

рационально и совершенно непредсказуемо трансформирующей

общество.

Тот факт, что Барт, Кристева, Делез, Гваттари, Лиотар, а

также, хотя и в меньшей степени, Деррида практически одно

временно разрабатывали проблематику "желания", свидетельст

вует о том, что она не определенном этапе развития постструк

туралистской мысли превратилась в ключевой для нее вопрос, от

решения которого зависело само существование постструктура

лизма как доктрины. Если отойти от частностей, то самым глав

ным в этих усилиях по теоретическому обоснованию механизма

"желания" было стремление разрушить, во-первых, сам принцип

структурности как представление о некоем организующем и

117

иерархически упорядоченном начале, которое, по своем образу и

подобию, систематизирует социальную жизнь человека, а во

вторых, и одну из самих влиятельных структур современного

западного сознания -- фрейдовскую структуру личности, ибо

"желание" мыслится как феномен, "категориально" противо

стоящий любой структуре, системе, даже "идее порядка". Как

выразился Гваттари на характерном для него языке, "желание

-- это все, что существует до оппозиции между субъектом и

объектом, до репрезентации и производства"; "желание не явля

ется чем-то получающим или дающим информацию, это не ин

формация или содержание. Желание -- это не то, что деформи

рует, а то, что разъединяет, изменяет, модифицирует, организует

другие формы и затем бросает их" (Гваттари, 219, с. 61).

Философская традиция осмысления "желания" оказалась

весьма почтенной; если раньше ее отсчитывали от Фрейда, то

теперь, благодаря усилиям нескольких поколений историков и