Илья Ильин - Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа

• Название: Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа
• Автор: Илья Ильин
• Жанр: Философия

---

буржуазного либерализма и гуманизма со стороны таких пост

структуралистских теоретиков феминизма, как Торил Мой, Крис

Уидон, Рита Фельски и т. д. (242, 285, 139).

В результате и такие влиятельные в литературоведении

США 70-х годов фигуры, как Элейн Шоуолтер, Барбара Кри

стиан, Сандра Гилберт и Сьюзан Губар, авторы наиболее попу

141

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

лярных исследовании психосоциологического плана допостструк

туралистского периода американского литературоведческого феми

низма ("Их собственная литература: Британские писате

ли-женщины от Бронте до Лессинг" (1979) Э. Шоуолтер (266),

"Безумная на чердаке: Женщина-писатель и литературное вооб

ражение в XIX в." (1979) С. Гилберт и С. Губар (163), стали

переходить на новые теоретические позиции. Как отмечает

С. Фридман, "эти и другие феминистские критики в течение

1980-х годов все в большей и большей степени... заимствовали

концепции и интерпретативные стратегии у постструктурализма,

особенно у его феминистских форм" (157, с. 480), хотя и под

черкивает, что они "сохранили пересмотренные версии таких кон

цепций, как "автор", "идентичность", "Я", "деятельность" и

тому подобное" (там же). Она приводит в качестве примера но

вого симбиоза постструктуралистских идей и традиционной аме

риканской психосоциологичности работы Рейчел Блау Дю Плесси

"Письмо и несть ему конца: Нарративные стратегии в женской

литературе XX в." (1985) (126), Патриции Йегер

"Милобезумные женщины: Стратегии эмансипации в женском

письме" (1988) (294) и Алисии Острайкер "Крадя язык: Воз

никновение в Америке женской поэзии" (1986) (248).

Проблема личности, столь важная для постструктурализма,

особенно болезненно ощущалась феминистским сознанием, по

скольку именно поиски специфики женского сознания, женского

"Я", его аутентичности, определяемой в противопоставлении тра

диционному, "буржуазному" представлению о "мужском Я",

якобы воплощенном в застывших и окостеневших культурных

стереотипах и клише западной цивилизации, всегда были и

по-прежнему остаются основной сверхзадачей феминистской кри

тики.

Пересмотр постструктурализма в феминистской критике

В связи с этим следует ос

тановиться еще на одном факторе

общетеоретического плана. В

конце 80-х годов стала явственно

себя обнаруживать наметившаяся

в рамках собственно постструк

туралистской теории тенденция к отказу от риторической установ

ки на абсолютную децентрацию и интертекстуализацию человече

ского "я". выразившуюся в литературоведческом плане в кон

цепции смерти автора. Как таковая эта новая для постструктура

лизма тенденция была обозначена в работах М. Фуко 1984 г.

"Пользование наслаждением" и "Забота о себе" (155, 153) и

142

ГЛАВА II

Дерриды 1987 г. "Психея: Изобретение другого" (118) и полу

чила свое дальнейшее отражение в таких исследованиях, как

"Пределы теории" (1989) Томаса Каванага (218), "Выявляя

субъект" (1988) Поля Смита (269), "Технологии Я: Семинар с

Мишелем Фуко" (1988) (274).

Определенная часть феминистской критики, прежде всего в

США, живо откликнулась на этот сдвиг в теоретической пара

дигме постструктуралистской доктрины, и с явной реакцией на

опережение Челесте Шенк и Лиза Раддик организовали в

1989 г. очередную сессию "МЛА" под многообещающим назва

нием "Феминистская ангажированность после постструктурализ

ма". Тем не менее пока довольно трудно судить, насколько эта

столь громко заявленная послепостструктуралистская перспектива

действительно означает сколь-либо серьезный разрыв с пост

структуралистскими представлениями. Те работы, в которых за

трагивается проблематика значимости гуманистического феминиз

ма в его конфронтации и совместимости с постструктурализмом

-- "Гинезис: Конфигурации женщины и современности", (1985),

Алисы Джардин, (194), "Приходя к соглашению: Феминизм,

теория, политика" (1989) (85), "Говоря по существу: Феминизм,

природа и различие" (1989) Дайаны Фасс (158), или сборник

статей под редакцией Линды Николсон "Пол и теория: Феми

низм/постмодернизм" (1990) (159), -- свидетельствуют, скорее,

о "сдвиге внутри самого постструктурализма", как об этом гово

рит Сьюзан Фридман, лишь частично, по ее собственному при

знанию, являющемся также и результатом "критики со стороны"

(157, с. 466).

Критика фрейдистского образа женщины

Таким образом, основной

теоретический импульс феминист

ская критика получила от своего

французского варианта, предста

вительницы которого начали

свою деятельность прежде всего с пересмотра традиционного

фрейдизма. Так, например, в работах "Хирургическое зеркало, о

другой женщине" (1974) (186) и "Этот пол, который не один"

(1977) (185) Люс Иригарай решительно критикует фрейдовскую

концепцию женщины как неполноценного мужчины, утверждая,

что в своих представлениях о женщине он оказался пленником

традиционных философских и социальных предрассудков. В свою

очередь Сара Кофман в "Загадке женщины: Женщина в текстах

Фрейда" (1980) (196) предприняла деконструктивистский ана

лиз творчества Фрейда, пытаясь доказать, что его теория, кото

143

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

рая столь явно отдает предпочтение мужской сексуальности, про

тиворечит сама себе, т. е. сама себя деконструирует. Более того,

сами мизогинические, женоненавистнические писания Фрейда,

способные тайное сделать явным (собственно цель любого психо

аналитического сеанса), благодаря де конструктивистскому прочте

нию и якобы вопреки своей воле выявляют угрожающую мощь и

превосходство, примат женского

начала.

Мужская моносексуальность и женская бисексуальность

Эта тенденция по сути дела

и является основной в феминист

ской критике. Например, Элен

Сиксу в своих "Инвективах"

(84) противопоставляет невроти

ческую фиксацию мужчины на

"фаллической моносексуально

сти" женской "бисексуальности", которая якобы и дает женщи

нам привилегированное положение по отношению к письму, т. е.

литературе. По ее мнению, мужская сексуальность отрицает ина

ковость, другость, сопротивляется ей, в то время как женская

бисексуальность представляет собой приятие, признание инаково

сти внутри собственного "Я" как неотъемлемой его части, точно

так же, как и природы самого письма, обладающего теми же ха

рактеристиками: "Для мужчины гораздо труднее позволить дру

гому себя опровергнуть; точно таким же образом и письмо явля

ется переходом, входом, выходом, временным пребыванием во

мне того другого, которым я одновременно являюсь и не явля

юсь" (84, с.158).

Литература -- женского рода

Таким образом, само письмо

как таковое, а следовательно, и

литература объявляется феноме

ном, обладающим женской при

родой (ecriture feminine); что же

касается литературы, созданной женщинами, то ей вменяется осо

бая роль в утверждении этого специфического отношения с

"Другим", поскольку она якобы обладает более непосредственной

связью с литературностью, а также способностью избежать муж

ских по происхождению желаний

господства и власти.

Истина -- женского рода

С этим связаны попытки

Юлии Кристевой, Люс Иригарай

и Сары Кофман утвердить осо

бую, привилегированную роль

144

ГЛАВА II

женщины в оформлении структуры сознания человека. Если объ

ективно оценивать их усилия, то придется охарактеризовать их

как стремление создать новую мифологию, чтобы не сказать,

мистику женщины. Кристева, например, постулирует существова

ние фигуры "оргазмической матери", "матери наслаждения", в

которой соединились признаки материнского и сексуального, при

чем исследовательница связывает ее бытие с бытием

"искусства-в-языке", или "языка-искусства" как "материнского

наслаждения" (202, с. 409-435).

Здесь Кристева откровенно вступает в область активного

мифотворчества, особенно характерного для нее с середины 70-х

годов. Она интенсивно перерабатывала и интерпретировала эрос

ную символику Платона, особенно его аналогию между понятия

ми "матери" и "материи" (как праматери всего), переосмысляя

их в неофрейдистском ключе. При этом в духе популяризирован

ной Дерридой манеры Хайдеггера играть словами, созвучиями и

неологизмами она, например, определяет женское начало как про

странство не только письма, но и истины -- "le vreel" (от le vrai

и le reel), что условно можно перевести как "реально истинное",

и от vrai-elle -- "она-истина", чтобы подчеркнуть женскую при

роду этого понятия) (145, с. II). Эта истина, утверждает Кристе