Алекс Белл - Девятый круг

• Название: Девятый круг
• Автор: Алекс Белл
• Издательство: Азбука
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-389-01110-6

«Девятый круг» — дебютный роман Алекс Белл, практически сразу принесший автору признание критики и благодарное внимание читателей. Это действительно изумительное произведение, способное держать в напряжении до самых последних страниц. Мистический триллер, пропитанный тонким психологизмом и полный изысканных реминисценций, в сочетании с безбашенным боевиком — «Идентификация Борна» и «Константин» в одном флаконе.

Герой обнаруживает себя в луже собственной крови на полу будапештской квартиры, без единого отклика прошлого в памяти. Его усилия по поиску своей личности подкрепляются загадочными подсказками, странными видениями, ужасными снами, которые в конечном счете приводят на поле эпической битвы ангелов и демонов…

---

— Ну хорошо, мне надо с тобой поговорить, — продолжал я, проходя мимо него в гостиную.

Это была большая просторная комната с диваном кремового цвета и такими же креслами, с низким кофейным столиком из полированного дерева, широкоэкранным телевизором и туалетным столиком. Другая дверь вела в спальню и примыкающую к ней ванную комнату. Я бросил сумку на диван и повернулся лицом к Стефоми, который в тот момент покорно закрывал дверь.

— А почему ты не одет? — спросил я, только сейчас обратив внимание, что он облачен в купальный халат.

— Я только что проснулся. Меня разбудил телефонный звонок администратора.

— Но ведь уже почти одиннадцать!

— Да, я знаю. Вчера я поздно лег.

И вот тут я начал замечать в комнате некоторые странности.

На большом зеркале, висевшем над туалетным столиком, от середины книзу тянулась огромная трещина. На поверхности кофейного столика и на деревянных боковинах дивана отчетливо виднелись зазубренные зигзагообразные борозды, очень похожие на следы когтей. А нижнюю часть штор покрывали многочисленные косые разрывы. На полу лежал разбитый бокал, под ним на ковре расплылось красное пятно от пролившегося вина. При этом в комнате по непонятной причине было более чем прохладно. К кремовой обивке одного из кресел пристали клочья черной шерсти, словно здесь побывала большая лохматая собака. И еще в воздухе ощущался какой-то непонятный едкий запах. А вон там… на полу у стены, лежали обломки того, что прежде было удивительной, прекрасной скрипкой.

— Что произошло? — спросил я, уставившись на разбитый инструмент.

Было похоже, что кто-то схватил скрипку за гриф и со всей силы ударил ею о стену. Даже при моей нелюбви к скрипкам как таковым, меня огорчило зрелище этого разбитого инструмента.

Стефоми вздохнул и провел рукой по своим растрепанным темным волосам.

— Визит старого приятеля, — пояснил он, пожимая плечами. — Похоже, он и ко мне не питает больших симпатий. Я что-то утратил в его представлении обо мне, вот и все. Ну и, — он сделал жест в сторону разбитого творения Амати, — как ты видишь, он разделяет твое неприятие выбранного мною инструмента.

— Мне очень жаль, — сказал я, с тревогой глядя на него, поскольку помнил его слова о любви к скрипкам, а также про огромную стоимость этого инструмента.

Стефоми опять пожал плечами, но я заметил, что он не может заставить себя посмотреть прямо на изувеченную скрипку.

— В общем-то, у меня слишком длинные пальцы, чтобы играть на скрипке, — сообщил он. — Мне бы больше подошел альт. Итак, Габриель, чем я могу тебе помочь сегодня?

Мой взгляд снова задержался на кофейном столике, я обратил внимание на стоявшую там бутылку дорогого красного вина и на бокал рядом с ней. Вино в бокале было замерзшим. Промерзшим насквозь. Я наклонился, взял бокал и перевернул его. Лед, в который превратилось вино, остался внутри бокала.

— Что за черт… — начал я, но Стефоми подошел, взял у меня из рук бокал, со столика бутылку и поставил их в буфет.

— Послушай, Габриель, я очень не люблю проявлять нетерпение, но чего конкретно ты хочешь? Как я уже сказал, это не самое удачное время, и я…

— Как это вино превратилось в лед?

Стефоми вздохнул:

— Винные погреба в отеле расположены глубоко под землей, а прошлой ночью, вероятно, забарахлил генератор, и температура упала гораздо ниже точки замерзания. Ну и… — он махнул рукой в сторону буфета, — официант, который принес его прошлым вечером, этого не заметил. Ну а теперь скажи, чем я могу тебе помочь?

— Хорошо. Я… я пришел сказать тебе, что знаю все.

Стефоми, криво усмехнувшись, уселся в одно из кремовых кресел, закинул ногу на ногу и откинулся на спинку, каким-то образом умудрившись при этом принять элегантный вид, несмотря на то что на нем был всего лишь купальный халат.

— Значит, все, Габриель? Отлично. Ты достиг того, что человечество пытается осуществить веками. Ты посвятишь меня в секреты мироздания?

— Я хотел сказать, что знаю обо всем случившемся в моем прошлом и о том, почему ты пытался скрыть это от меня, — сказал я. — Послушай, я очень сожалею о тех словах, которые говорил тебе прежде. Теперь я понимаю, ты действительно старался поступать как настоящий друг.

Стефоми продолжал молча внимательно смотреть на меня и, как я понял, не вполне верил мне. Наверное, он усмотрел в моих словах попытку обманным путем заставить его рассказать о моем прошлом.

— Я знаю о Ники и Люке, — сказал я, чтобы убедить его, что говорю правду, и перебросил ему сумку. — Тут ты найдешь все. Мне известно, что деньги я получил в наследство от моей последней остававшейся в живых родственницы. Я знаю про свою жену и про сына. Была автокатастрофа. Здесь никого нет, потому что никого не осталось. Все, кого я любил, мертвы.

Я сел на диван, а Стефоми в это время просматривал бумаги из моей сумки.

— Все это очень печально, — сказал он, завершив просмотр. — А как ты нашел эти бумаги?

Я рассказал про ключ от банковской ячейки. Кроме свидетельств о рождении, браке и смерти, там находился конверт, заполненный письмами от агентств и издательств с отказами опубликовать книгу, которую я обнаружил в письменном столе, а также другие мои книги. Оказывается, я действительно был писателем или, по крайней мере, потенциальным писателем.

— Жаль, что тебе довелось вот так узнать про все это, — повторил Стефоми со вздохом.

— Мне грустно, что никто не появится здесь, — сказал я. — Но теперь, по крайней мере, я не буду никого понапрасну ждать. Теперь я знаю наверняка. И я могу… я могу выбросить весь этот корм для рыбок. И могу начать строить новую жизнь. Может, когда-нибудь я снова женюсь. Но невозможно печалиться о людях, которых совершенно не знаешь. Мне нужно, чтобы ты сделал их реальными для меня, Стефоми.

Он сразу помрачнел:

— Я не уверен, что сумею.

— Ну пожалуйста! Сообщи мне хоть что-нибудь. Я не могу сказать последнее прости людям, которых не знаю.

— Я ведь странник, Габриель. А женат ты был всего несколько лет. По правде говоря, я никогда не общался с твоей семьей подолгу. Все, что я о ней знаю, основано на твоих же рассказах.

— Но что-то ты можешь вспомнить, — продолжал я умолять его. — Опиши хотя бы одну-две их характерные черты, и мне будет этого достаточно.

— Хорошо… Ники была преподавателем религиоведения. Вы встретились на лекции по этому предмету. Кстати, ту лекцию читал я. Она была темной блондинкой, такие же волосы были и у твоего сына Люка. Однажды ты сказал мне, что она любит гулять под дождем и что ее любимый напиток — яблочный мартини. Что еще?.. Разумеется, она была христианкой. По-моему, ты говорил, что она умеет играть на фортепиано… Прости, Габриель, но я не могу вспомнить чего-нибудь еще, ведь я встречался с ней всего несколько раз. Люка я видел еще меньше, но помню, как ты возмущался, когда в прошлом году в рождественском представлении ему предложили роль козленка. Ты же считал, что он должен выступать в звездной роли Иосифа. А еще, насколько я помню, он отказывался есть спагетти, если только они не были от Постмен Пэт. Ну как, этого достаточно, Габриель?

— Думаю, что да. Спасибо тебе.

— Это проблема, связанная с постоянными странствиями, — ты никогда не бываешь осведомлен о жизни своих друзей настолько, насколько тебе хотелось бы.

— Как произошла авария? — спросил я.

— Этого я не могу тебе сказать, — ответил Стефоми. — Ты был не в состоянии разговаривать со мной на эту тему.

— Но ты же должен хоть что-то знать об этом! — настаивал я. — Это было дорожно-транспортное происшествие?

— Да, несомненно, это была авария на дороге, — резким тоном подтвердил Стефоми.

— За рулем был я?

Стефоми замялся.

— О боже! Я вел машину, да?

— Послушай, все было не так, как ты думаешь. Твоей вины в этом нет. Какой-то тип въехал прямо в тебя. Они гнали с большой скоростью. В этой ситуации никто ничего не мог сделать. Дороги были обледенелыми.

— Однако, похоже, ты знаешь про тот случай немало, если учесть, что я на эту тему с тобой не разговаривал, — продолжал я наседать на него. — Так не выдумываешь ли ты все это, чтобы успокоить меня, а?

— Нет! Я говорю тебе правду.

— Но откуда ты это знаешь, если я тебе ничего не рассказывал?

Стефоми вздохнул:

— Я был у тебя несколько недель спустя, когда приехала полиция, и я все узнал от них.

— А почему приезжала полиция? По-моему, ты говорил, что это была автокатастрофа?

— Да, Габриель, так оно и было, — подтвердил Стефоми. — Но полиция должна расследовать подобные случаи.

— А что я сделал с тем водителем? — спросил я.

— Что ты имеешь в виду?

— Я убил его? Я заставил его поплатиться за это?

— Нет, — спокойно ответил Стефоми. — Ты вряд ли сидел бы сейчас здесь, если бы сделал это, ведь так? Хотя я признаю, что какое-то время меня тревожило, что случившееся может надоумить тебя на нечто подобное. Боль будет всегда, Габриель. Избавиться от нее невозможно, если только не стать монахом или отшельником.