Виктор Лихачев - Ангелы уходят не прощаясь

• Название: Ангелы уходят не прощаясь
• Автор: Виктор Лихачев
• Жанр: Детская проза

---

— Скажете тоже…

— А хотите, я вам стихи почитаю.

— Что, прямо здесь?

Она засмеялась. И в первый раз за все их знакомство, Покровский не услышал горечи в ее смехе.

— Вы посмотрите, какая я сегодня богатая, сейчас что-нибудь придумаем.

— Спасибо, но давайте в другой раз. Устал, правда. Давайте я уж до самого конца ваше богатство донесу, а потом пойду.

— Что ж, ловлю на слове. Буду ждать.

Все это время Тихон не отходил от них ни на шаг. В «четверть» Галины Аркадьевны был отдельный вход. Мальчик зашел к соседке будто к себе домой.

— А какой-нибудь завалящей конфетки у тебя нет, теть Галь?

— Это почему завалящей?

— Не обижайся. Это чтоб ты не подумала, что я нескромный. Я любой конфетке буду рад.

И только получив гонорар за спасение незнакомца от Дозора, Тихон удалился со словами:

— Пошел я, а то Наташка заждалась.

— Пойдемте, Арсений Васильевич, я покажу вам, как до монастыря быстрее дойти.

Они вышли к дому с другой стороны.

— Что, не царские хоромы? — спросила Галина Аркадьевна писателя.

— Так меня дальше кухни не пустили…

— Ах вы бессовестный!

— Может, это маскировка, а внутри — царские хоромы. Шучу, я шучу! Я видел иконы и много книг, что человеку еще надо, если есть крыша над головой.

Они замолчали.

— Что ж, давайте прощаться, Галина Аркадьевна.

Вместо ответа женщина посмотрела немного в сторону, будто что-то увидела там, вдали. А потом тихим, с легкой хрипотцой голосом, стала читать стихи:

Веревка от березы до осины.
Полощутся пеленки на ветру.
И я на руки бережно беру
Красивого зареванного сына.

В цветные набегающие волны,
В безбрежные цветы мы с ним идем.
И даже если встретимся с дождем,
То все равно останемся довольны.

Веревка от березы до осины.
Полощутся пеленки на ветру.
…Я каждой ночью на руки беру
Красивого несбывшегося сына.

— Простите, Галина, это — ваши стихи? — Арсений смотрел на нее так, будто впервые увидел.

— Мои.

— Я к вам обязательно приду, слышите? И вы будете мне весь вечер читать стихи. Ваши стихи.

— С удовольствием. А если забудете дорогу, запомните адрес. Он очень легкий: улица Каминского, дом номер восемь.

— Какая улица?

— Каминского. Революционер такой был, Советскую власть здесь устанавливал. Погиб от рук врагов революции. Его кожанка в нашем местном музее висит.

Где-то Покровский уже слышал или видел название улицы. Впервые за все время разговора, он огляделся по сторонам… Тот самый забор. Тот же куст бузины…

— Галина Аркадьевна, простите, а вы про москвичей говорили. Это не мать и дочь?

— Точно, — удивилась женщина — Лена и Наташа. Чудесные и очень симпатичные люди. А вы что, с ними знакомы?

— Очень поверхностно… Очень.

* * * Н-да, было о чем задуматься. Но он не успел этого сделать. Из двери правой стороны дома, оттуда, где жили москвичи, буквально вылетел Тихон. Мальчик кричал что-то, можно было разобрать: «Мама! Лена! Наташа! Как тогда!»

— Тиша, что случилось? — кинулась Галина к мальчику.

— Тетя Галя, — и без того большие глаза Тихона от ужаса стали еще больше, — там Наташа лежит. Как тогда!

— А где Лена?

— Нету! У нас она…

— Беги за Леной, — скомандовала Галина, — а вы за мной, Арсений, — и не дожидаясь ответа Покровского, она рванула к распахнутой двери на правой стороне дома. Понимая, что происходит нечто серьезное, Арсений побежал за ней. Чтобы сократить путь, перемахнул через палисадник, забыв о больной ноге. Когда на следующий день он станет вспоминать этот эпизод, то будет долго смотреть на свою правую ногу, не веря, что прыгнув на нее с высоты, не только не свалился, как подкошенный, а даже не почувствовал боли. Но это будет завтра, а пока он проскочил куст бузины, пробежался по деревянным ступенькам крыльца и — замер.

Девушка лежала на диване, лежала одетая. Более прекрасного лица Покровскому не приходилось видеть. Длинные шелковистые волосы собраны в хвостик. Лицо у девушки было немного бледноватым, но в самом выражении — столько покоя, какой-то нездешней тишины, что тревога, охватившая сердце после плача и слов мальчика, вмиг куда-то испарилась. «Так, наверное, выглядят ангелы», — подумал Арсений. В этот момент ему в спину буквально влетела Галина.

— Что… что здесь? Почему… стоите? — женщина хватала ртом воздух.

В этот момент девушка открыла глаза и повернула голову в их сторону… В литературе всегда существуют штампы. Покровский знал, что напиши он когда-нибудь: «в ее широко распахнутых глазах он увидел небо и вечность», любой мало-мальски уважающий себя критик вдоволь посмеется над ним. Но ведь все так и было! Девочка посмотрела на ворвавшихся в комнату. Вначале Арсений прочитал в ее глазах недоумение — человек явно возвращался откуда-то и еще не понял, где он. Потом — улыбка:

— Галя, здравствуй! Ой, и вы у нас? А я что — спала?

— Господи! — Галина опустилась на стул, — ну и напугала же ты нас.

В этот момент в комнату вбежала Лена и еще какая-то, незнакомая Покровскому женщина.

— Дочка!

— Леночка, да все в порядке. Ты ушла к Ире, я ждала Тишу и вроде бы задремала…

— Слава Богу, — Лена перекрестилась, — а я-то подумала…

— Или не задремала.

— Ты что-то видела?

— Да, но об этом не сейчас. Не обижайся.

И только в этот момент Елена заметила Покровского. Ее глаза вмиг потемнели. Так бывает, когда на солнечную поляну, полную цветов, вдруг налетает ветер, принося с собой грозовую тучу. И то, что только мгновение назад дарило покой и радость, вдруг замирает в ожидании бури. И она разразилась, здесь, в этой комнате.

— Послушайте, а вы что здесь делаете?

— Я? — растерялся Арсений.

— А кто же еще, тщеславный писака! Растерялись, что в отличии от других не бросилась к вам на шею, хлюпая от восторга соплями.

— Послушай, Лена, ты…

— Помолчи, Галина! Он достал меня. То клоунаду под окнами устраивает, то является без приглашения. Я вас сюда не приглашала.

От такой несправедливости внутри у Покровского все закипело. Вспомнил старый добрый способ и стал считать про себя.

— Один, два, три.

— Лена, мы тебе сейчас все объясним…

— Не надо мне ничего объяснять! У меня есть и глаза…

— … четыре, пять, шесть…

— … поэтому будьте так добры, писатель земли русской…

— … семь, восемь, девять…

— … сделайте так, чтобы вас больше здесь не видели. Никогда!

— … десять.

Не помогло.

— Дамочка, успокойтесь. Ухожу.

Сделал паузу. За словом он никогда в карман не лез.

— Теперь я понимаю, почему в старых сказках подле прекрасных принцесс всегда мачехи-ведьмы крутятся. Наверное, для всеобщей гармонии.

Повернулся, и вышел, ни с кем не попрощавшись.

* * * Галина любила просыпаться в субботу утром. Просыпаться, чувствуя себя в тепле и уютной безопасности. Просыпаться, зная, что никуда не надо идти. Лежать с закрытыми глазами и думать о чем-нибудь хорошем. Например, о том, что скоро она станет бабушкой. Раньше Галина боялась этого слова, а теперь ей не терпелось дождаться того дня, когда с Машенькой и малышом или малышкой в коляске они будут гулять по набережной в Старовожске и разговаривать, разговаривать…
Солнечный зайчик прыгнул по потолку. Надо же, впервые за столько дней — на улице солнечно. Зайчик спустился на видавшие виды шторы, пробежался по одеялу и остановился у нее на лице. Галина зажмурилась. А может, на самом деле не все так плохо? Странно, но и строки приходили к ней чаще в утренние часы, чем вечерами, когда тоска одиночества и неприкаянности хватала за горло и душила, душила, душила…
В дверь позвонили. Галина уже собиралась вставать, но дверь открылась (опять забыла закрыть!) и она услышала основательный топоток детских ножек. Тихон, святая душа, пришел навестить старую приятельницу…
Галина по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Тихон подошел к кровати, осторожно коснулся ее руки.

— Спишь?

— Угу.

— Неправда, не спишь. Если б спала — не разговаривала бы.

— Просто я вежливая очень. Когда меня спрашивают, я отвечаю.

Тихон задумался, переваривая услышанное.

— А я, теть Галь, вежливый?

— Поживем, брат, увидим.

Она открыла глаза и улыбнулась мальчугану.

— Доброе утро!

— Кому как…

— Не поняла.

— У меня доброе, у тебя доброе, а у Лены не очень. Мама к ним ходила, говорит, плачет соседка.