Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года

• Название: Походные письма 1877 года
• Автор: Николай Игнатьев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В течение бомбардирования турецкая артиллерия была значительно ослаблена. 15-го утром все были в тревожном ожидании. Государь и великий князь Николай Николаевич почти не спали от ожидания. Мне мешали спать ветер и сырость. С 4-х часов мы поднялись, в 6 часов поехали на позицию. Князя Имеретинского и Голицына (твоего знакомого флигель-адъютанта, сына Луизы Трофимовны) государь послал в Зимницу, а потом туда же отправил князя Долгорукова (приятеля Анны Матвеевны) с Баттенбергом, сыном принца Александра Гессенского. Все они прибыли слишком поздно. В 2 часа ночи отправился наш первый эшелон (12 рот) на 150 понтонах. Волынский полк (бывший в голове) причалил благополучно, ибо 3-х тыс. турецкий отряд, бывший у Систова, заметил приближение нашей флотилии (которая должна была проходить вдоль берега, занятого турками), шедшей по течению, лишь за четверть часа до высадки. Началась перестрелка с турецкой стороны. Стрелки их засели по крутизне в кустарнике. Открыли огонь две батареи, одна - в 5 орудий большого калибра из Систова, другая с горы на правом фланге турецкого расположения. У нас выдвинули несколько батарей на остров, на который предварительно устроен был мост.

Когда второй раз повезли войска, турки уже изготовились и встретили убийственным огнем. Несколько понтонов потонуло или повреждено, причем утонули два орудия горные, батарейный командир, два офицера артиллерии (один гвардейский, премилый и мне лично знакомый) и много нижних чинов. Но вообще переправа производилась в удивительном порядке, блистательно и с неимоверною быстротою, чему обязаны главнейше распорядительности генерала Рихтера, получившего Георгиевский крест на шею, и усердию войск, рвавшихся за Дунай. Тысячу эпизодов, характеризующих великолепные качества русского солдата, хотелось бы рассказать, но нет возможности. Гвардейская рота, составленная из всех полков и бывшая во 2-ом эшелоне, сильно пострадала. Ей пришлось попасть под крутизну, с которой били на выбор турки, засевшие в каждом кусте. Наши солдатики повыскакивали с понтонов и без выстрела с криком "ура!" карабкались и штыками кололи турок, стрелявших отлично и защищавшихся упорно, храбро. Один унтер-офицер Павловского полка только заколол семь турок в глазах всех своих товарищей, прежде чем был ранен и отправлен в лазарет. Флигель-адъютанта Озерова, начальника гвардейского отряда, ранили пулею в ногу довольно опасно. Камердинер его, служивший 25 лет, непременно захотел находиться при нем безотлучно и получил пулю прямо в грудь, но спасен каучуковою подушкою, которую нес на груди под платьем для барина!

Второму эшелону пришлось труднее других, потому что по мере подвоза войск перевес численный переходил на нашу сторону. Позиция турок была удивительно пересеченная и трудная для наступающего. Они долго не отступали ни на шаг за оврагом, перед городом, в виноградниках. При опросе пленных, которых взято всего 10 чел., потому что наши стали колоть беспощадно, когда увидели, что раненые турки пытались убить санитаров, носивших красный крест на руке и подходивших к ним для помощи, оказалось, что мы имели дело с 6-ю батальонами низама Константинопольского корпуса (гвардейского) и полевою батареею, проходившими из Рущука в Никополь и обратно для наблюдения за Дунаем и подкрепившими слабый гарнизон Систова. Турки лишь в 3-м часу пополудни стали отступать в горы по направлению к Тырнову и Рущуку. Преследовать было нельзя, ибо войска устали, не ели 24 часа, и не было кавалерии.

Вслед за дивизиею Драгомирова стали перевозить дивизию Святополк-Мирского и стрелковую бригаду, так что к вечеру весь корпус Радецкого был уже за Дунаем. Известие о том, что наши окончательно утвердились на высотах, господствующих над Систовом, и что город брошен турками, доставлено при начале обеда у государя (в 6 час.){17}. Принес телеграмму адъютант великого князя (Николай Николаевич обедал у государя и я как дежурный) Скалон. Ты можешь себе представить общий восторг. У всех навернулись слезы, все вскочили и крикнули за государем "ура!". Лицо царя просияло. Умилительно было смотреть на доброго, расстроганного государя, одерживающего победы, которые он всячески старался избежать по врожденному миролюбию. Великий князь главнокомандующий получил тут же Георгия 2-й степени. Царь сам надел на него знаки. Возбуждение общее все росло. Когда узнали в Главной квартире армии, адъютанты и офицеры прибежали к домику, в котором был государь, и крики "ура!" распространились по всему лагерю. Стали качать главнокомандующего, потом качали государя. Его величество со всеми нами проводил великого князя до его ставки. Оба брата были глубоко расстроганы, целовались. Николай Николаевич говорил государю, что рано, не давай еще, дай разбить окончательно турок и пр. Конвой и даже прислуга пришли в совершенный азарт. Всё кричало "ура!" и кидало шапки на воздух. Минуты незабвенные!

Сын Николая Николаевича переправился за Дунай вместе с начальником дивизии (кажется, с 3-м эшелоном), стоял под гранатами и пулями, вел себя молодцом, по отзыву всех, и получил Георгия (офицерский крест 4-й ст.).

Было приказано переводить Главную квартиру в Зимницу. Мы поднялись 16-го в 4 часа утра и в 6 час. утра двинулись. Переход был в 32 версты по песку и среди ужасающей пыли, поднятой войсками с обозами, спешившими на переправу. Тут пришлось мне оценить мою легкую коляску и купленных в Киеве лошадей. Государь и ближайшая свита отправились в колясках на почтовых осматривать по дороге госпитали (до 800 чел. раненых). Остальным пришлось тащиться верхом, то есть тем, у которых была пара упряжных в повозке. В том числе был князь Меншиков. Я сел в коляску с Дмитрием и преспокойно прибыл в Зимницу за час до государя. Все удивились моему появлению. Мы избегнули страшной пыли, которую пришлось бы глотать, если бы я ехал за государем. Товарищи трунят, что я переехал, как помещик, из деревни в деревню сам по себе. Глаза принуждают меня лишиться многих интересных зрелищ, сопряженных с неимоверною пылью. Но, благодаря Бога, я до сих пор избежал воспаления и даже раздражения, тогда как у здоровых глаза болят. Таким только образом сохраняю себя в строю и действии. Иначе пришлось бы где-нибудь отстать, отказавшись от дальнейших похождений военных.

16-го утром был переполох на переправе, которую пришлось временно приостановить: стали приближаться со стороны Рущука мониторы турецкие. Теперь сделаны новые заграждения, и поставлена на острове 5-ти орудийная батарея для обстреливания подступа будущего моста. Место переправы от крутого берега Дуная, на котором расположена Зимница и бивак Главной квартиры, на 6 верст отстоит. Местность, как бы созданная для живописи. Картина, оживленная движущимися массами войск, великолепна.

В час пополудни государь внезапно сел на лошадь и поскакал к переправе. Дежурные и лишь немногие лица, которым дали казенных или казачьих лошадей, поспели за ним с конвоем среди ужасающей пыли. Государь здоровался с войсками, обгоняя их. "Ура!" гремело неумолкаемо.

Царь сел на понтон и, буксируем катером паровым, переправился на ту сторону, где был встречен Драгомировым и Радецким. Главнокомандующий был на переправе. Государь осматривал подробно поле сражения и поехал верхом в Систов. Войска стояли шпалерами от самой переправы до города. Энтузиазма, криков восторженных войска при виде царя и главнокомандующего описать невозможно.

В городе прием был великолепный. Жители с духовенством и хоругвями в голове встретили царя, кричали "ура!", "живио!", бросались целовать руки, ноги. Болгары выбили окна в мечетях, разбросали листки Корана и разграбили лавки мусульман, оставивших поголовно город. Еще накануне - по уходе низама турки-жители, принимавшие участие в битве (найдены даже две женщины между сражавшимися-убитыми), пытались зажечь город и, засев в виноградниках, стреляли по одиночным офицерам и солдатам.

Государь отправился в собор, где восторг жителей еще усилился. При виде русского царя, "освободившего их от турок" и набожно приложившегося к Евангелию, болгары стали кричать "ура!" и ...аплодировали, к величайшему смущению наших. Великих князей, генералов, офицеров и солдатиков осыпают цветами и угощают вином и живностью. Государь вернулся из Систова прямо к переправе и оттуда в коляске на бивак около 7 часов пополудни. У нас уже 40 тыс. войска за Дунаем, и мост, вероятно, будет готов завтра.

17-го я опять дежурный. Погода жаркая. У наших ног в рукаве Дуная купают тысячи лошадей. Всадники раздеты догола и тоже обмываются. Подальше тянутся зигзагом войска, артиллерия и обозы к продолжающейся переправе. Пехота и артиллерия перевозятся пароходом, буксирующим баржи, а понтоны обращены на мостовое устройство. Задерживает одна настилка, которую подвозят. Как только мост будет исправен, двинут казачью дивизию Скобелева и две кавалерийские дивизии (Манвелова и Лошкарева). Турки пропустили минуту, чтобы попытаться опрокинуть переправившиеся войска. Ожидали подхода войск турецких из Рущука, но они ограничились переходом войск туда из Никополя, покинутого, кажется, обороняющимися. Теперь желательно двинуть легкие отряды как можно скорее в Балканы и захватить перевалы, а также охватить как можно больше Болгарии для ограждения от турецкого мщения и неистовств.